Методика написания сценария. С чего начать и как закончить - Томас Арагай
Следующая сцена показывает нам Томаса, который становится немного ближе к Пауле, немного отпускает ситуацию, танцует и приглашает ее на ужин в дом Хулиана. Этой ночью Хулиан спит в кровати отеля рядом с Томасом. И, прежде чем заснуть, Хулиан предлагает ему свою руку. Томас берет ее. Этот образ хорошо выражает и дружбу, и страх Хулиана, и опасения Томаса по поводу неизбежной трагедии, которая произойдет в ближайшие месяцы. Мы понемногу подводили Томаса к тому, чтобы он сблизился со своим другом, вступил в «контакт» с ним и с происходящим, и вот с помощью этого жеста сближение уже полное и даже физическое.
И в следующей сцене мы слегка приоткрываем дверь возможности того, что именно Томас может в финале забрать Трумэна, когда именно он больше всего злится, представляя, что шовинистка, с которой они встречаются за завтраком, может оставить себе собаку его друга. Здесь заметно тонкое, почти невидимое сближение между Томасом и Трумэном, которое подготавливает нас к финалу.
Затем, когда фильм уже дал нам понять, что все сказано и сделано и мы готовимся к окончательному прощанию, мы случайно попадаем в момент, когда Хулиан обмочился на рынке, в сцену, которая открывает последнюю часть фильма, – признание Хулиана, что, когда боль станет невыносимой, он намерен совершить эвтаназию и на самом деле у него уже есть необходимые для этого таблетки. И если за ужином казалось, что Паула и Томас на предпоследнем этапе своей перипетии стали немного ближе, в этот момент каждый из них реагирует на новость совершенно по-разному. Паула сердится и упрекает кузена в эгоизме, отсутствии воли и желания бороться, а Томас, взволнованный и тронутый решением Хулиана, просто выражает уважение к нему.
После этой кульминационной сцены есть небольшая передышка и очень короткая сцена: два друга завершают свой день, и у Томаса есть возможность выразить чувства, которые он копил в течение четырех дней, но это неудачная попытка… И на самом деле, эта сцена является необходимой подготовкой для запуска следующей сцены и эмоционального взрыва, которым завершится весь путь, пройденный нашим героем на протяжении всего фильма.
В следующей сцене Паула и Томас страстно занимаются любовью. В конце сцены Томас рыдает и наконец внезапно и неожиданно сбрасывает все напряжение, которое он накопил, играя Санчо Пансу, верного оруженосца своего друга, на протяжении этих четырех дней прощания.
Получается, создание персонажа и его медленная эволюция отвечают этому образу, путешествию от исходного контроля и дистанции до финального взрыва и максимальной близости.
И еще есть эхо или эпилог, который завершает обе перипетии.
С одной стороны, совершенно ясно, что то, что случилось между Паулой и Томасом, так и останется там, где это случилось, а с другой стороны, Хулиан отдает Трумэна Томасу без необходимости объяснять свое решение.
Итак, мы подробно рассмотрели все этапы создания персонажа, наметили его путь и его роль в фильме. Важно отметить, что в каждой сцене мы должны стараться привнести что-то новое в перипетию, в образ персонажа и в его отношения с другими героями, насколько возможно избегая сцен или моментов, в которых не будет ничего нового.
Если мы сделаем это, наш фильм будет развиваться и у нас появится ощущение, что у зрителя сохраняются напряжение и интерес.
«Алмаз» персонажей
Интересно использовать геометрию алмазовов, чтобы упорядочить и расположить главных героев фильма на условной карте относительно друг другу. Эта базовая и очень простая система позволит нам установить определенную позицию по отношению к основному вопросу для каждого персонажа или группы персонажей. И в то же время четко определить отношения, напряжение, близость и гармонию, которые существуют и должны быть выстроены между всеми персонажами. Очень полезно не только осознать глубинную структуру, которая будет поддерживать «семейство» персонажей, но и понять различные уровни прочтения образов, которые мы вводим в игру, их баланс, зеркальность и динамику.
Давайте сначала рассмотрим пример «Пласидо», очень «ансамблевого» фильма.
Давайте теперь рассмотрим все подтексты, линии напряжения и взаимоотношений и перекрывающие друг друга слои, которые мы можем вывести из схемы этого фильма.
В начале установим шесть различных позиций по отношению к вопросу, который задает фильм.
Во-первых, позиция богатых, которые, как мы видим, также образуют между собой новый «алмаз» с присущими только их группе особенностями. Для них милосердие является не только необходимым механизмом очистки совести и укрепления своего статуса, но и способом соревнования между собой за то, кто богаче и «щедрее».
Хотя армия и церковь тоже эпизодически появляются в фильме, социальные институты в основном олицетворяются сеньором банкиром (банковское дело) и сеньором нотариусом (юстиция). Ни для одного из них милосердия не существует: ни в регулируемой экономической сфере, ни в сфере законов, которые управляют рынком.
Затем появляются Кинтанилья и актеры – необходимые фигуры, используемые системой для того, чтобы представление о милосердии работало как часы. Кинтанилья – это «масло», которым «смазываются» эти механизмы. Остальные, люди из шоу-бизнеса, являются отражением внешнего облика всей системы, необходимым для создания видимости радости и возможной счастливой судьбы, которой придерживается вся система. Для них милосердие – необходимая «добродетель», которая может пригодиться для подъема по социальной лестнице, если они хорошо сыграют свою роль.
В самом низу «алмаза» находятся Пласидо и группа бедных стариков. Для Пласидо милосердие – это ценность. Он ассоциирует ее с честностью и способностью быть хорошим человеком.
Для бедняков милосердие – это возможность хорошо поужинать хотя бы один день в году. Конечно, и среди них, как и среди богатых, есть «алмаз», создающий целый калейдоскоп оттенков, которые мы увидим ниже.
Таким образом, можно выделить три уровня внутри «алмаза»: богатые, средний класс и бедняки. Три уровня, или слоя, которые проходят через весь фильм с лицемерием и видимостью в противовес честности и правде. В верхнем слое богатые и государственные служащие лицемерят без всяких проблем, что кажется совершенно уместным и необходимым. И, осознавая это, они создают видимость как фундаментальный театр, поддержку и основу системы, которая обеспечивает их привилегии.
Группа в середине «алмаза», Кинтанилья и актеры, пытаются стать посредниками между двумя другими слоями. В какой-то степени осознавая несправедливость системы и хрупкость «паутины видимости», они понимают, что все это неизбежно, и поддаются игре, поскольку на карту поставлены их средства к существованию и возможность получить лучшую
