Кино как универсальный язык - Камилл Спартакович Ахметов
Один из лучших полнометражных фильмов Чаплина «Золотая лихорадка» (1925 г.) начинается символической сценой – Бродяга (в этом фильме его зовут Одинокий старатель) бредет по снежной кромке над пропастью, из очередной расселины выходит медведь и топает за Бродягой, но не преследует его, а сворачивает в следующую расселину – как и Бродяга, он просто идет по своим делам. В одной из следующих сцен Бродяга и его напарник Большой Джим, мучаясь голодом в одинокой хижине старателей, обедают ботинком Бродяги – в этих трагических обстоятельствах, как и всегда, Бродяга остается самим собой и не теряет ни оптимизма, ни достоинства. Далее мы видим Бродягу глазами Большого Джима (в модальности расширенного сознания), который настолько оголодал, что в напарнике ему мерещится цыпленок ростом с человека. Цыпленок наплывом превращается в Бродягу, Бродяга – в цыпленка, обоих играет Чарли Чаплин.
Знаменитый «танец булочек» (Чаплин позаимствовал этот гэг из фильма 1917 г. «Дом грубых манер» Роско Арбакла и Бастера Китона) происходит в модальности сна Бродяги – он пригласил свою любимую девушку, танцовщицу Джорджию, и ее подруг встретить Новый год в его хижине. Девушки, разумеется, и не подумали прийти, и успех Бродяги с булочками – это только его сон. Это смешно и трагично – но не более трагично, чем следующая сцена, в которой Джорджия встречает Новый год в салуне среди старателей. Часы бьют двенадцать, и по традиции все начинают петь «Старую дружбу». Чаплин монтирует общие планы с крупными, и мы видим самые разные лица – тех, кто ждет счастья, тех, кто ждет только чуда, и тех, кто уже не ждет ни счастья, ни чуда… (Рисунок 65).
В финале Бродяга и Большой Джим богаты, пароход везет их домой первым классом, за ними по пятам ходят корреспонденты. Бродяга получил все, кроме Джорджии. Он переодевается в лохмотья для фотографирования, возвращаясь, таким образом, в привычное состояние Бродяги, спотыкается на лестнице и скатывается (буквально и фигурально) в низший класс, где среди пассажиров с палубными местами находится и Джорджия. Мы видим ее лицо крупным планом – она бесконечно рада Бродяге, она его любит, ничего не зная о его богатстве, и она даже готова оплатить его проезд, чтобы его не забрали как безбилетника (Рисунок 66)!
Рисунок 65. Кадры из фильма Чарли Чаплина «Золотая лихорадка» – комическая реальность сосуществует с трагической реальностью
Приобретая статус, герой не приобрел характеристики этого статуса. Он остался все тем же маленьким человеком под давлением индустриального общества.
В фильме «Огни большого города» (1931 г.), который можно с одним и тем же успехом назвать последним немым (в фильме еще нет озвученных реплик, если не считать издевательски неразборчиво озвученного пролога) или первым звуковым (в фильме уже есть звуковая дорожка) фильмом Чарльза Чаплина, режиссер поднимает планку высокохудожественного сочетания драмы и комедии еще выше. Завязка истории происходит, когда Бродяга встречает цветочницу (Вирджиния Черрилл) и узнает, что она слепа, а слепая девушка по звукам автомобиля ошибочно понимает, что Бродяга – богач. Для того чтобы эта сцена достигла своей филигранной точности, потребовалось шесть съемочных дней. Целью Бродяги становится помогать девушке.
Рисунок 66. Кадры из фильма Чарли Чаплина «Золотая лихорадка» – драма и комедия рядом
Разумеется, для этого фильма Чаплин придумал (или позаимствовал) великое множество гэгов, которые он довел до изумительного совершенства. Например, классическая сцена похмелья у него получилась еще смешнее, чем аналогичная сцена «Семи лет несчастий» Макса Линдера, а его комический бокс дает сто очков вперед «Братьям Гленрой». Но полтора часа гэгов – не самоцель. Главное чудо «Огней большого города» в том, что, отсмеявшись полтора часа, последние полторы минуты фильма вы плачете – в сцене встречи Бродяги и девушки, которая никогда не видела Бродягу, но узнает его, прикоснувшись к его руке (Рисунок 67). Фильм на этом кончается, его основной конфликт исчерпан – Бродяга добился своей цели, он помог девушке и вернул ей зрение, но мы не знаем, какое будущее их ждет. Это – т. н. открытый финал.
Рисунок 67. Кадры из фильма Чарли Чаплина «Огни большого города» – конфликт исчерпан, финал открыт
Если бы не колоссальный авторитет Чаплина в индустрии, невозможно было бы выпустить немой фильм в 1931 г., но Чаплин сделал это – и с большим успехом.
«Алчность»
Жесткая продюсерская система, созданная в Голливуде, или ее аналог, долгое время существовавший в СССР, – далеко не самая благоприятная среда для развития киноискусства. Подтверждением этому служит не только масса посредственных, второстепенных и попросту плохих и давно забытых фильмов, выпущенных одновременно с шедеврами американской кинокомедии и с такими незабываемыми эпическими постановками, как упомянутые выше фильмы Фреда Нибло, но и судьба шедевра «Алчность» (реж. Эрих фон Штрогейм, 1924 г.)
Австриец Эрих фон Штрогейм (Эрих Освальд Штрогейм) был одним из помощников режиссера на съемках фильма «Нетерпимость» и, как считается, играл в этом фильме в эпизодических ролях и массовых сценах, а также работал в качестве каскадера. Затем он поставил на Universal Studios успешные картины «Слепые мужья» (1919 г.), «Дьявольская отмычка (1920 г., фильм утрачен) и «Глупые жены» (1921 г.).
В ходе работы над следующим фильмом Штрогейм был уволен из Universal «вундеркиндом Голливуда», продюсером Ирвингом Тальбергом, и пошел работать в Goldwyn Pictures, где ему предложили проекты «Бен-Гур» и «Веселая вдова». От этих проектов Штрогейм отказался, поскольку давно мечтал экранизировать роман Фрэнка Норриса «Мактиг». На роль Джона Мактига, бывшего шахтера, дантиста-самоучки, подверженного приступам неконтролируемого гнева и убивающего свою жену Трину (главным пороком которой является жадность) и своего лучшего друга Маркуса (порок которого – зависть), Штрогейм пригласил Гибсона Гоуленда, в которым работал в «Нетерпимости» и «Слепых мужьях». Штрогейм считал, что Гоуленд сможет сыграть Мактига наиболее реалистично. Собственно, то, что планировал Штрогейм, должно было стать исключительно детальной и реалистичной адаптацией литературной основы. Спустя примерно 20 лет он писал:
«Алчность» был для той эпохи, а может, и для сегодняшнего дня единственным фильмом, снятым без декораций и вне студии. Я арендовал старый, необитаемый дом на Гоуэр-стрит в Сан-Франциско, меблировал его точно по описанию
