Виталий Вульф - Величайшие звезды Голливуда Мэрилин Монро и Одри Хепберн
Еще один маленький шедевр, без которого фильм был бы совсем другим, — это главная музыкальная тема фильма, песня Moon River, написанная известным композитором Генри Манчини. По задумке режиссера, в одной из сцен Холли должна была исполнить песню, которая бы лучше всяких слов объяснила зрителю ее противоречивую, мятущуюся и ранимую натуру. Манчини долго не мог сочинить мелодию, которая бы полностью устраивала его. Он никак не мог уловить суть Холли, которую должен был выразить в мелодии, пока однажды ночью, по собственным словам, не напился при лунном свете — и написал необходимую песню всего за полчаса. За нее Манчини получил премию «Оскар» — первую из четырех за свою карьеру.
Без сомнения, Мэрилин в роли Холли смотрелась бы по-другому: она была бы сексуальной, взбалмошной и трогательной в своем неумении устроиться в жизни. Но Одри Хепберн смогла сделать Холли совсем другой: наивной, неиспорченной, растерянной, уязвимой и в то же время бесконечно очаровательной. За эту роль Одри снова номинировали на «Оскар» — но она опять проиграла, на этот раз Софи Лорен, потрясающе сыгравшей в «Чочаре».
Успех «Завтрака» не только подтвердил слегка пошатнувшийся статус Одри Хепберн как суперзвезды. Когда фильм вышел на экраны, весь мир увидел, что Одри перестала быть эльфом; она стала зрелой женщиной, но такой же юной в душе. Облик Холли Гоулайтли — черное платье от Живанши, нитка жемчуга, длинные перчатки и высокая прическа, — до сих пор остается одной из икон стиля, о чем свидетельствует его частое использование, например, в рекламе. Благодаря этому фильму резко пошли в гору дела и у ювелирной фирмы «Tiffany & Co».
Кстати, платье на афише — вовсе не то самое платье, которое Одри носит в фильме: высокий разрез художник добавил «для привлечения внимания». А оригинальное платье от Живанши, с асимметричной драпировкой на юбке, на студии сочли неподходящим для съемок, и Эдит Хед переделала юбку, сделав более лаконичной. Согласно опросу, проведенному в 2010 году провайдером LOVEFiLM, это черное платье было признано лучшим из всех платьев в истории кинематографа. Хелен Коули, издатель LOVEFiLM, заявила: «Одри Хепберн действительно сделала это маленькое черное платье основным элементом моды, который выдержал испытание временем, несмотря на конкуренцию самых стильных женщин».
Одри всегда стремилась избегать однотипных ролей и всегда была готова к экспериментам — правда, в рамках разумного. После изысканной и элегантной легкомысленности «Завтрака у Тиффани» она решила вернуться к серьезным драматическим ролям и приняла приглашение сняться в картине «Детский час» — экранизации пьесы Лилиан Хеллман, посвященной проблеме гомосексуальной любви, слухов и крушения репутаций. Режиссер Уильям Уайлер, уже работавший с Одри на «Римских каникулах», в тридцатых годах экранизировал эту пьесу, но тогда по цензурным соображениям основную проблему фильма пришлось изменить на банальный любовный треугольник, — теперь же Уайлер жаждал восстановить оригинальный дух пьесы. Главные роли — двух подруг-учительниц, которых их обиженная ученица обвинила в любовной связи, — играли Ширли Маклейн и Одри Хепберн. Фильм вызвал неоднозначную реакцию критиков, хваливших актрис, но ругавших ленту за сценарные провалы (во многом опять-таки вызванные вмешательством цензуры) и старомодность стиля. Для самой Одри фильм стал бы всего лишь очередной работой, если бы во время съемок она не потеряла любимую собаку: Мистера Феймоуса задавила машина. Одри так переживала потерю, что Мел немедленно купил ей в Париже второго терьера, в точности похожего на прежнего. Даже не посмотрев на то, какое имя было записано у песика в родословной, Одри немедленно окрестила его Мистером Феймоусом — Знаменитостью.
После «Детского часа» Одри снова ушла в небольшой отпуск: она уехала в любимый Бургеншток, где всецело отдалась любимой работе — быть женой и матерью. Шон стал для нее главным смыслом жизни, и перед любовью к сыну меркло все прочее. И раньше съемки в кино были для нее скорее способом заработать денег, чем высоким призванием или стремлением показать себя, а теперь она была готова отклонять сценарии просто потому, что не хотела ради работы отрываться от сына. К тому же она втайне надеялась на второго ребенка и ради этого была готова вообще отказаться от кинематографа.
Однажды в Бургеншток приехал режиссер Ричард Куайн, который планировал снять картину с названием «Искрящийся Париж» (или «Париж, когда там жара») — ремейк французской пародийной комедии «Праздник для Генриетты»: он очень хотел заполучить Одри Хепберн на роль очаровательной помощницы голливудского сценариста. Фильм планировался ярким, полным смеха, аллюзий и пародийных сцен, к тому же там в эпизодах снималось множество настоящих звезд — от Тони Кертиса до самой Марлен Дитрих. Но самым привлекательным для Одри было имя ее будущего партнера — сценариста должен был играть Уильям Холден, ее партнер по «Сабрине» и давняя любовь. Даже не посоветовавшись с Мелом, Одри дала свое согласие.
Однако съемки не задались: Холден, все еще влюбленный в Одри, уже давно растерял все свои достоинства, утопив свой талант в алкоголе. Он путал мизансцены, забывал текст, так что каждую сцену приходилось снимать десятки раз, а для Одри это было невыносимо, потому что у нее как раз лучше всего получались первые дубли. Однажды пьяного Холдена застали забирающимся по стене на третий этаж, в гримерку Одри, — его сняли и отправили в клинику. Потом он попал в аварию, из-за чего съемки пришлось заморозить… И что обиднее всего, после всех трудов фильм вышел откровенно слабым. Variety, процитировав сам фильм, назвало его «неестественным, совершенно нелепым и совершенно немотивированным», а New York Herald Tribune лаконично припечатал: «Жара в Париже — провал в Голливуде». Правда, Одри хвалили даже самые недоброжелательно настроенные критики, но она все равно была раздавлена.
Возможно, если бы в ее жизнь снова не вмешался случай, она бы в тот же момент ушла из кинематографа навсегда. Но именно тогда старый друг Одри Стенли Донен — режиссер «Забавной мордашки» — предложил ей фильм, который обещал искупить все неприятности последних картин. Поставленный по роману Питера Стоуна и Марка Бема, который сначала был сценарием, но не подошел ни одной из студий, фильм был гремучей смесью шпионской истории, остроумной комедии и романтической мелодрамы. Главную мужскую роль должен был играть неподражаемый Кэри Грант — тот самый, кого так и не смогли заманить в фильм с Одри ни Уильям Уайлер, ни Билли Уайлдер. И лишь Донен наконец смог их познакомить: «Перед началом съемок я заказал столик в итальянском ресторане в Париже — ресторана уже нет, увы! — и привел туда Одри. Мы сидели за столом, когда заметили Кэри. Он выглядел безупречно в своем желтовато-коричневом костюме. Мы оба встали в знак уважения к знаменитости — хотя Одри была ничуть не меньшей величиной, — и я сказал: „Мне нет необходимости представлять вас друг другу“. Одри заметила, что не может поверить, что обедает с Грантом, не говоря уже о съемках в одном фильме. „Я так волнуюсь, — продолжала она, — я уверена, мне не удастся завершить этот обед, а что говорить о фильме…“ И тут Одри локтем опрокинула бутылку красного вина, залив Кэри весь его безупречный желтовато-коричневый пиджак. Она пришла в неописуемый ужас, словно ребенок, совершивший что-то неприличное на торжественном вечере». Однако Грант спокойно снял пиджак — и продолжил обед, словно ничего не случилось.
Грант был в два раза старше Одри и прекрасно понимал, как они смотрятся на экране: он был слишком стар для романтической истории с нею. Поэтому он ведет свою роль на грани шутовства, оставляя зрителю самому решать, какая доля серьезности есть в их отношениях с Реджиной-Одри. По его просьбе сценаристы немного переделали текст, превратив Реджину из пассивной жертвы обстоятельств в женщину, которая старается покорить понравившегося ей мужчину, — и Одри делает это с непередаваемым шиком. Одри наслаждалась съемками, и результат получился достойный: фильм был обласкан критиками, оценившими динамичность, юмор и оригинальность картины. За фильм она получила премию BAFTA.
Кстати, из-за технической ошибки фильм вышел без указания копирайта, что автоматически сделало его частью «общественного достояния». Таким образом «Шарада» мгновенно стала одним из самых издаваемых и копируемых фильмов. Одних ремейков было выпущено четыре — не говоря уже о многочисленных заимствованиях и цитатах.
Следующим фильмом стал великолепный мюзикл «Моя прекрасная леди» по мотивам пьесы Бернарда Шоу «Пигмалион». Этим фильмом восхищаются до сих пор, а роль Элизы считается одной из лучших у Одри Хепберн. Однако для нее все было не так просто. Общественное мнение прочило роль Джулии Эндрюс (известной по фильмам «Звуки музыки» и «Виктор, Виктория») — она с блеском сыграла Элизу и в бродвейской, и в лондонской постановке мюзикла. Одри страстно мечтала об этой роли, но в то же время чувствовала, что она захватила нечто, ей не принадлежащее. Однако продюсеры выбрали ее: им была необходима звезда первой величины, чтобы окупить расходы, и Одри в этом плане подходила гораздо больше, чем театральная знаменитость, как Эндрюс. Сама Джулия, впрочем, не особо расстроилась, она лишь написала Одри письмо с предупреждениями о трудных местах ее будущей роли, особенно о песнях, требующих широкого диапазона. Одри очень беспокоилась за свой вокал — и едва ее заверили, что ей разрешат исполнять песни самой, немедленно начала уроки пения. Однако уже скоро выяснилось, что все вокальные партии Элизы уже были записаны в исполнении профессиональной певицы Марни Никсон. Одри чувствовала себя обиженной, раздавленной и униженной — для нее было важно петь самой, потому что только так она могла быть полностью уверена в своей роли, в своей Элизе. Без этого у нее, по ее словам, «украли половину роли». Ее голос оставили лишь в некоторых местах композиции «Just You Wait».