Сказки. Фантастика и вымысел в мировом кинематографе - Антон Владимирович Долин
Стивен Спилберг: Раскадровки получались у Эрже сами собой, он так мыслил! Но главным компонентом в творчестве для него все-таки был сюжет. Его истории – что-то невероятное: он никогда не пользовался сюжетным поворотом только для того, чтобы рассмешить, удивить или развлечь. Каждый элемент работал на развитие интриги. Мне Эрже больше напоминает не художника, рисующего раскадровки, а идеального сценариста. Однако сценариста с уникальным кинематографическим мышлением: карандаш в его руке был более действенным инструментом, чем у иного режиссера – кинокамера! Поэтому первой моей реакцией после прочтения комиксов было восхищение: «Он не поставляет сырье для режиссеров: он сам – прирожденный режиссер». Мы с Питером, конечно, чувствовали себя карликами, забравшимися на плечи к гиганту.
– Были ведь и другие гиганты, не так ли? Вы даже на Брехта ссылались, когда говорили о работе над «Тинтином».
Стивен Спилберг: В театре Брехта очень важно условное соотношение черного и белого, когда взаимоотношения персонажей напоминают дизайн – например, архитектурный. Это свойственно и традиции фильмов в жанре нуар, которая также на нас повлияла при работе над этой картиной. Но это не брехтовская пьеса и не нуар! Наши персонажи в конце не умирают, в нашем фильме – счастливый конец. Просто отсылки к 1920–1930-м годам и сама тема неразрешимой тайны, постепенно выводящей героев из темноты к свету, заставляли нас постоянно помнить о довоенном искусстве, к которому относятся и первые альбомы Эрже.
– Видите ли вы себя в Тинтине?
Стивен Спилберг: Безусловно. Тинтин – это я, всегда идентифицировал себя с ним. Его упрямство, нежелание отступиться от поставленной задачи, чего бы ни стоило ее осуществление, – это мои черты. Вообще, большинство героев моих фильмов похожи на меня. Иногда я не могу взяться за картину до тех пор, пока не прочувствую всех мотивов центрального персонажа, пока не соглашусь с ними. Потом возникает актер на эту роль, и я делаю шаг назад. Я – Индиана Джонс, но меня бы никогда не взяли на роль: пауков боюсь, да и других фобий хватает. Я хочу быть Инди до той секунды, когда надо выполнять трюк. В этот миг желание пропадает.
– А ведь в технологии motion capture можно справиться с любыми фобиями: все трюки рисуются на компьютере! При таких обстоятельствах вы могли бы сыграть хоть Тинтина, хоть Индиану.
Стивен Спилберг: Нет-нет, это работа актеров, а моя профессия – давать актерам указания. Никогда я не перейду по ту сторону камеры, никогда не дам облепить все лицо датчиками. Однако и для меня технология motion capture была путем к новой свободе: я смог попробовать себя в качестве оператора и светотехника, взяться за работу, за которую обычно плачу другим. В каком-то смысле, этот опыт ближе к чистому искусству, чем многие мои картины. Кино – работа коллективная, и я привык, что меня окружают сотни обученных профессионалов… Это справедливо и в отношении «Тинтина», но на этот раз я взял на себя гораздо больше, чем обычно.
– А работа с актерами от этого не страдает?
Стивен Спилберг: Наоборот! Я был ближе к актерам, чувствовал себя не на площадке, а на театральной сцене. Посудите сами: на мне нет специального костюма, для компьютера я невидимка, и я могу находиться в метре от артиста и не бояться, что попаду в кадр. Давно я не испытывал этого прекрасного чувства. Не уверен, что актеры были так же счастливы видеть меня рядом с собой…
– Ведь теперь можно оживить любого великого актера прошлого и снять в главной роли, к примеру, Хамфри Богарта…
Стивен Спилберг: Я так не думаю. Технологии постоянно развиваются, но в центре творческого процесса по-прежнему индивидуум. Его невозможно подменить никаким motion capture. И незачем. Это я вам говорю как человек, спродюсировавший картину Барри Левинсона «Молодой Шерлок Холмс», которую, к сожалению, в свое время недооценили: оживающий рыцарь с витража был первым компьютерным персонажем в истории кино! А динозавры из «Парка юрского периода» – первыми главными героями. Но я всегда знал, что нельзя делать фильмы только для того, чтобы впечатлить публику спецэффектами. Технологии не должны подменять сюжет. Главный инструмент в кинематографе – по-прежнему человеческий мозг, наши сны, фантазии и воображение. Сегодня мы в буквальном смысле можем воплотить на экране все, что бы нам ни пришло в голову. Это и благословение, и проклятие.
– К разговору о динозаврах: раньше животные в ваших картинах были довольно жуткими – достаточно вспомнить акулу из «Челюстей». Теперь самый милый персонаж «Тинтина» – собачка Снежок, а в будущем нас ждет «Боевой конь», где главный герой – лошадь. С чего бы это?
Стивен Спилберг: Меня изменила моя дочь. Ей четырнадцать лет, и она практикует конный спорт. У нас дома конюшня, мы держим десять лошадей. За последние десять лет я научился любить лошадей, ценить их ум и чувствительность. Я бы не взялся за «Боевого коня» десять лет назад. Что до собак, то я – собачник с детства, и тут удивляться нечему.
– Ваша энергия производит впечатление – позади около тридцати фильмов, впереди масса новых замыслов… Что вас подпитывает и не позволяет почувствовать усталость от постоянной работы в кино?
Стивен Спилберг: Ответ прост: лучшее я унаследовал от родителей. Моей маме 91 год, папе 94, оба живы-здоровы и прекрасно себя чувствуют. У мамы свой ресторанчик, где она по-прежнему встречает и рассаживает клиентов. А еще она играет на фортепиано и поет, следит за политикой и новостями… увлечений у нее – больше, чем у меня. Запомните: ресторан «Млечный Путь» в Лос-Анджелесе. Зайдите и скажите, что я вас послал, она вам еще и нальет за счет заведения.
Еще один разговор со Стивеном Спилбергом
Даю фантазии волю всегда…
Стивен Спилберг
Интервью записано в Каннах в день мировой премьеры «Большого и доброго великана».
2016 год.
Стивен Спилберг: Вы из России? Я с Украины! Точнее, оттуда мои прадеды и прабабки. Из Каменец-Подольского.
– Для нас вы давно даже не американец, а гражданин мира. Вот и фильм поставили по английской сказке, а получился он не голливудским и не британским, а каким-то просто спилберговским, иначе не скажешь. Кажется, будто вы сто лет мечтали его сделать.
Стивен Спилберг: Так и есть. Книгу я читал вслух моим детям много лет назад. Всем семерым. А до фильма просто
