Джон Хардинг - Флоренс и Джайлс
Я нетерпеливо ждала, когда же мы перейдем к делу: астма Тео не вызывала у меня такого живого интереса, как у него самого. Кому вообще интересны чужие болезни? Но вслух я ничего не сказала, не желая показаться бесчувственной. Сейчас, до появления капитана Хедли, Тео был моим единственным союзником.
— Так что было вчера? — зашипела я, но вместо ответа Тео принялся кашлять.
Приступ был особенно сильный, такого я раньше не наблюдала: мальчик сипел, хрипел и вдыхал воздух с таким ужасным скрежещущим звуком, будто кто-то пилил бревно или водил гвоздем по грифельной доске. У меня даже зубы свело от этого мурашкокожего звука.
Тео вынул пульверизатор, впрыснул в рот добрую дозу лекарства, и мало-помалу приступ утих.
— Ну, вчера мне стало лучше, и я сказал, что хочу покататься в экипаже. Наставник не захотел ехать со мной — он вообще не любит гулять, предпочитает проводить жизнь, зарывшись в учебники. В городе я сказал, что хочу зайти к книготорговцу, посмотреть новые книги, а уж оттуда сумел удрать и добрался до полицейского участка.
— Но тебе не удалось повидать капитана Хедли? — Я с трудом удержалась, чтобы не закричать от отчаяния. Ах, если бы я сама могла там оказаться! Уж я бы не оплошала, добилась своего. Впрочем, выяснилось, что я ошибалась.
— Нет, не удалось, я же как раз к этому подхожу.
— Почему же, бога ради? — В моем голосе звучали гнев и раздражение, я понимала это, но ничего не могла с собой поделать. Жизнь моего брата висела на волоске, а Тео сейчас лишал меня последней надежды.
— Да потому что не было его там! — ответил Тео в тон мне — видно, из-за моих придирок даже его кротости наступил предел.
Смягчившись, я подняла палец, потому что, забыв об осторожности, мой друг почти кричал.
Он понизил голос:
— Другой полицейский сказал, что капитан в отъезде, работает над сложным делом. Он в Нью-Йорке и пробудет там примерно месяц.
Слеза покатилась по моей щеке. Я была в отчаянии, на каждом шагу меня подстерегали препоны.
— Значит, все зря. Надежды нет, никакой.
— Погоди, Флоренс, я еще не все рассказал. Полицейский спросил, по какому делу я пришел, я ответил, что собирался поговорить с капитаном по твоему поручению. Вот тогда-то он передал мне кое-что для тебя — письмо!
— Тише! — опять зашипела я. — Письмо? Да где же оно?
— У меня в кармане, где же еще! Думаешь, небезопасно посмотреть его прямо здесь?
— Минутку, дай-ка мне сообразить… — Я подняла глаза на зеркало. Если Тео подойдет ближе, то это будет выглядеть нескромно и скомпрометирует меня, а к тому же стеклоглядатай сразу догадается, что он что-то мне передает. — Скажи, а в каком именно кармане?
— Во внутреннем нагрудном кармане справа. Билеты тоже там.
— Хорошо. Сейчас я заговорю громче, обычным голосом. Тогда ты сделай все, как я скажу, а я суну руку тебе за пазуху и достану письмо. Договорились?
— Конечно! — Тео широко раскрыл глаза, предвкушая, как приятно будет нарушить приличия.
— Тео, — заговорила я в полный голос, — я неудобно лежу, вот-вот съеду с кушетки на пол. Будьте добры, приподнимите меня немного, пожалуйста.
— О да, разумеется, мисс Флоренс, почту за честь быть вам полезным.
Все-таки он безнадежен, совершенно не умеет притворяться! Как бы то ни было, Тео шагнул ко мне, наклонился, взялся за мои локти и притворился, будто поднимает меня. Скользнув рукой ему за пазуху, я нащупала письмо и билеты, вытащила их и, когда Тео отстранился, незаметно засунула трофеи под свое скучноделие — пожалуй, во всем доме не нашлось бы вещи, менее интересной для окружающих, чем это шитье. Оттуда, пока Тео еще загораживал меня от зеркала, я умудрилась переместить контрабанду в лиф своего домашнего платья.
Странно, что мисс Тейлор так и не появилась в гостиной, хотя все наше шушуканье и эти странные передвижения не могли не возбудить подозрений у ее шпиона. Это удивляло меня, ведь она знала, что билеты у Тео. Очень, очень странно. Казалось, билеты ее больше не интересуют, и я подумала, что она, вероятно, привела в исполнение угрозу: написала письмо и получила взамен другие. Что ж, если так, мне это на руку, ведь мне билеты нужны были не с целью разрушить ее план, а в качестве доказательства того, что он существует. Могло быть и другое объяснение: мисс Тейлор больше меня не боится, она ведь ничего не знает о моем разговоре с капитаном Хедли и не догадывается, что его визит в Блайт-хаус отнюдь не случаен. В то же время с этой стороны ей и впрямь нечего опасаться — раз Хедли нет в городе, он не сможет вовремя прийти мне на помощь. Ничто не мешает ей беспрепятственно сбежать с моим несчастным братцем.
Тео пробыл у меня около двух часов. Мег, разумеется, тут же захлопотала, и вскоре нам был подан отличный полдник: свежий хлеб, мед и печенье. За мисс Тейлор никто не посылал, и она предпочла не появляться без приглашения. Можно было бы сказать, что мы славно провели время, если бы не ощущение нависшей опасности и не письмо, которое, казалось, вот-вот прожжет дыру в лифе моего платья (ведь до сих пор я не могла его прочитать!). Общение немного осложнялось тем, что приходилось следить, как бы не соскользнуть с легкомысленничанья на темы, которые занимали нас на самом деле. Мы то и дело забывали о неусыпном зеркале и испуганно останавливали друг друга на полуслове. Я даже подумала, что хитрость мисс Тейлор, возможно, в том и состоит, чтобы оставить нас наедине и подслушивать, дождавшись, пока наши языки развяжутся.
Хотя мы старались вести себя как прежде, и Тео, по-моему, это почти удалось — и неудивительно, ведь для него все эти страсти с новой гувернанткой были почти вроде игры, он не мог до конца поверить в серьезность происходящего, — все же между нами ощущалась некая скованность. Причина была во мне, ведь я использовала Тео в своих интересах и в тот день радовалась ему не как другу, а больше как средству скоротать черепахоползущее время.
После ухода Тео я в одиночестве поужинала за маленьким столиком. Я даже не могла позволить себе почитать за едой, так как боялась, что попадусь на глаза прислуге. После ужина меня навестил Джайлс, и мы с ним немного подурачились и поболтали. Однако, сказать по правде, сегодня я тяготилась даже обществом брата и не могла дождаться, когда же ему объявят, что пора в постель, и Джон перенесет меня в спальню.
В конце концов, время, хоть и тянулось томительно, все же прошло — оно всегда проходит, — и Джон доставил меня наверх, в мою комнату. Мэри, как водится, принесла мне ночную сорочку и собиралась помочь переодеться (это стало у нас обыкновением во время моей болезни), но я поблагодарила и отослала ее, уверив, что справлюсь сама. Я боялась, что хедлиписьмо может выпасть, когда она начнет снимать с меня платье. Убедившись, что Мэри уже ушла, я переложила письмо и билеты под матрас, переоделась, задула свечу и улеглась под одеяло. Теперь нужно было набраться терпения и дождаться, пока в комнату не заглянет мисс Тейлор, перед тем как идти спать, назовем это так, хотя сомневаюсь, что она вообще спала по ночам, если учесть ее ночные бдения у Джайлса и все прочее.
После того как гувернантка произвела свою краткую проверку, я лежала в темноте и, так как часы было не разглядеть, отсчитывала время по крикуханьям своего ночного друга — совы. Поистине, более ненадежнее часы и придумать трудно. Все же, сочтя, что уже наступила полночь — колдовской час, как называют ее в книгах, — я решила, что теперь уже можно без опаски зажечь свечу и извлечь письмо. Я только о нем и думала все эти долгие часы, потому что не могла даже представить, что же в нем. С чего бы капитану Хедли писать мне? Что он хочет мне сообщить? Я не обольщалась и не питала надежд, боясь что там всего лишь нравоучение — мол, мне нужно меньше читать и забивать себе голову разными фантазиями, а больше интересоваться реальным миром.
Дорогая Флоренс!
Оставляю для вас это письмо, так как долг повелевает мне уехать из города на несколько недель. Хочу уверить вас, что не забыл о деле, которое мы с вами обсуждали. Признаюсь честно, во время нашего разговора я усомнился в справедливости ваших подозрений. К тому же, даже не имея медицинского образования, я заподозрил, что вы не на шутку больны и страдаете истерией. Приношу за это свои извинения, ведь, какими бы фантастичными ни казались ваши подозрения относительно новой гувернантки, они, возможно, небезосновательны. После визита в Блайт-хаус я безотлагательно связался с агентством, указанным вашей гувернанткой, и запросил у них данные на мисс Тейлор.
Во-первых, мне показалось странным то обстоятельство, что она никак не могла узнать о вакансии из объявления по той простой причине, что агентство объявления не давало. Они, собственно, намеревались подобрать гувернантку из тех, с которыми уже ранее имели дело, однако мисс Тейлор в их списках не числилась. Но не одно это насторожило меня. Когда мисс Тейлор явилась в агентство, то не интересовалась работой вообще, а сразу спросила о вакансии в Блайт-хаусе. У дамы, с которой я беседовал, создалось впечатление, будто мисс Тейлор обращалась и в другие агентства, перебирая их одно за другим, пока не наткнулась на то, где ей предложили наконец именно эту вакансию. К несчастью, агентство не проявило бдительности и не устроило мисс Тейлор надлежащей проверки. Уж очень их порадовало, что хоть кто-то согласился на эту работу, не торгуясь из-за жалованья (а ваш дядюшка, судя по всему, был не слишком щедр, назначая его) и не ставя никаких иных условий — таких, как предварительная беседа с детьми и прочее. Неудивительно, что печальные обстоятельства, из-за которых освободилась эта вакансия, отпугнули многих претенденток, а мисс Тейлор ничего не имела против, и агентство с облегчением наняло ее.
