Сергей Глезеров - Исторические районы Петербурга от А до Я
«Ириновская железная дорога – очень веселая дорога, – замечал в мае 1904 г. обозреватель „Петербургского листка“. – Курьезов на ней не оберешься. Вагоны какие-то облупленные, с потрескавшейся краской. Движется она по своим микроскопическим рельсам со скоростью крокодила, вытащенного на сушу. Во время езды вагон качает из стороны в сторону так, что когда пассажир после мытарств по „запасным“ и „незапасным“ путям прибывает к месту своего жительства, то выходит на платформу буквально как ошалелый. „Качка“ поезда отшибает всякую мыслительную способность».
После революции Ириновскую железную дорогу национализировали и присоединили к Николаевской (Октябрьской) железной дороге. Тогда же начались работы по ее переделке на широкую колею с частичным изменением трассы. Движение по узкой колее от Охты до Ржевки сохранялось до 1926 г., затем по разобранной трассе проложили пути городского трамвая…
Первые десятилетия советского времени серьезно изменили облик Охты. Чтобы понять, какой была Охта в ту пору, обратимся к путеводителю 1933 г.
«Река Охта, втекающая в Неву, отделяет „Петрозавод“ от Большой Охты. Над правым берегом р. Охты возвышается красивая белая церковь Св. Духа – архитектурный памятник классического стиля (совсем скоро ее снесут. – С. Г.) . Вдали, ниже по течению реки, виднеются фабричные трубы: с Выборгской стороны на Охту надвигается промышленный район, которому в будущем суждено поглотить охтинский мелкий кустарный поселок. Вдоль берега тянется узкая полоса – „бечевник“[6], покрытый летом лодками и челноками…
Новые экономические условия изменили социальный и бытовой уклад жизни охтян: появляются рабочие клубы, Дом просвещения, новые учебные заведения; фабрики и заводы внедряются в старый мещанский поселок и вносят в него новые интересы и идеи…
Малая Охта с внешней стороны – глухой провинциальный городок. Население состоит преимущественно из служащих государственных учреждений, а также из мелких кустарей и ремесленников. Фабрик и заводов, кроме „Петрозавода“, немного… Достопримечательностью Малой Охты является Уткина дача – красивое здание классического стиля начала екатерининских времен… До революции здесь помещалась психиатрическая больница, ныне все помещение занято квартирами рабочих; здесь же база пионеров»…
В последние годы Охта стала известна на всю Россию, поскольку она стала ареной битвы между сторонниками и противниками 400-метрового небоскреба, который, при поддержке руководства города, пожелала возвести здесь компания «Газпром».
Одним из тезисов инициаторов возведения небоскреба именно на Охте стало то, что этот район города является «депрессивным», а потому ему крайне необходимо развитие, в котором будущая башня сыграет важнейшую роль. Однако с утверждением о «депрессивности» Охты можно поспорить…
Как бы то ни было, но снос здания «Петрозавода» и подготовка строительной площадки для «Охта-центра» имели, по крайней мере, одно положительное последствие. В преддверии строительства инвесторы, выполняя требование закона, дали возможность провести на Охте масштабные археологические исследования.
Эти раскопки еще раз подтвердили, что история Петербурга начиналась задолго до 1703 г. Как известно, еще в 1990-х гг. на территории бывшего города Ниена проводились археологические исследования под руководством известного петербургского археолога Петра Сорокина. Находками стали фрагменты шведских керамических сосудов, голландские курительные трубки, шведские монеты. Невдалеке от Комаровского моста экспедиция Сорокина обнаружила культурный слой XVII в., связанный с Ниеном, а на Конторской улице во время раскопок обнаружили остатки немецкой церкви.
Однако раскопки на месте будущего «Охта-центра» – территории бывшей крепости Ниен, – проводившиеся с 2006 г. археологической экспедицией под руководством Петра Сорокина, стали настоящей сенсацией. Археологи обнаружили здесь несколько культурных слоев: две крепости XVII в., укрепления 1300 г., а под ними – неолитическая стоянка древнего человека, которой пять тысяч лет. Недаром Петр Сорокин назвал территорию на месте будущего «Охта-центра» петербургской Троей и предлагал музеефицировать территорию раскопок.
«Охтинский мыс – это уникальное с историко-культурной точки зрения место, это центр микрорегиона Приневье, – подтверждал археолог Сергей Васильевич Белецкий. – Это место можно сравнить с Рюриковым городищем в Новгороде. Казалось, „Петрозавод“ уничтожил все, что можно… Но, к счастью, это оказалось не так: выяснилось, что многое оказалось де-факто законсервировано именно под зданиями „Петрозавода“, хотя многое и уничтожено безвозвратно».
«Комплекс археологических памятников на Охте стоит в одном ряду со многими древнерусскими крепостями в этом регионе: Старой Ладогой, Копорьем, Ямбургом, Выборгом, – отмечал Петр Сорокин в одном из своих интервью в декабре 2009 г. – Ничего подобного на территории самого города и его окрестностей не существует. Здесь сосредоточена большая часть предыстории Петербурга. Количество найденных артефактов – свыше 10 тысяч экземпляров. В разряд уникальных попадают все неолитические находки – их около половины. А также предметы вооружения времен Ландскроны, оружие времен штурма Ниеншанца. Все найденное уникально в своем роде: оно рассказывает историю именно этого места, городского поселения, людей, которые жили здесь.
В ходе работы было обнаружено порядка 500 человеческих останков. Причем около 300 – в переложенном состоянии, перезахороненные еще в XVII в. при строительстве Ниеншанца. Еще порядка 200 погребений мы нашли на левом берегу Охты в регулярном могильнике. Ориентировочно датируем их XVI или XVII вв. В значительной степени это местное население, которое жило на месте Ниеншанца. Но среди погребенных, вероятно, есть и жители шведского города Ниена XVII в. – первого времени его существования».
П
Палевские места
Так звалась территория за Невской заставой, где жили рабочие фабриканта Паля. С именем Карла Яковлевича Паля было связано название Карловской улицы – в 1985 г. ее переименовали в честь полярного исследователя Пинегина, а прежний Палевский проспект, вдоль которого располагались земельные участки Паля, с февраля 1939 г. носит имя первого наркома путей сообщения Марка Елизарова.
Еще в 1831 г. молодой немец купец 2-й гильдии Яков Христианович Паль основал семейное дело – торговлю полотном. Спустя шесть лет, в 1837 г., он учредил предприятие по выделке ситцевых тканей, которое в дальнейшем именовалось «Александро-Невской мануфактуры К.Я. Паль общество». Таким образом, именно он одним из первых открыл в селе Смоленском промышленное производство.
«Поначалу его фабрика по выделке ситца (Александро-Невская мануфактура) была весьма и весьма скромна – фактически она состояла из одной деревянной постройки, – отмечает историк Дмитрий Шерих. – Яков Паль сам был за рабочего, сам и за продавца: вместе с женой продавал товар с ручной телеги. Но постепенно дело стало набирать обороты…»
К концу XIX столетия фабрика Паля являлась одним из крупнейших предприятий столицы. Семья купца жила здесь же, при фабрике. После смерти Якова Паля в 1884 г. предприятие возглавил его сын Карл Яковлевич, участвовавший в деле отца еще с 1873 г. Он был купцом 1-й гильдии (до 1884 г. – 2-й гильдии), затем потомственным почетным гражданином и мануфактур-советником. К.Я. Паль являлся одним из учредителей Петербургского общества заводчиков и фабрикантов, выборным от петербургского купеческого сословия, членом совета Петербургского коммерческого училища и членом совета Департамента торговли и мануфактур.
После революции фабрике присвоили имя большевика В.П. Ногина – наркома торговли и промышленности в первом советском правительстве. После перестройки, в 1990-х гг., фабрику переименовали в Александро-Невскую мануфактуру. В 2000-х гг. бывшие производственные корпуса приспособили под современный технопарк.
В середине 1920-х гг. в этих местах возник один из первых городков для рабочих – Палевский жилмассив. По проекту архитекторов А. Зазерского и Н. Рыбина возвели девятнадцать домов (современные адреса – пр. Елизарова, 4, 6, 8; пр. Обуховской Обороны, 95; ул. Ольги Берггольц, 3, 5, 7), сгруппированных вокруг пяти зеленых двориков. «Возведеннные тогда дома стоят и сегодня вдоль проспекта Елизарова, – отмечал историк Дмитрий Шерих. – Выглядят они не так привлекательно, как прежде, – хотя бы потому, что от первоначальной чистоты, от продуманной планировки с дворами, садами и фонтанами мало что осталось…»
Парголово
Парголово – одно из старейших предместий нашего города. Впрочем, исторически Парголово делилось на три поселения, которые так и назывались: 1-е, 2-е и 3-е. К настоящему времени 1-е Парголово, оно же слобода Суздальская, оказалось практически полностью поглощенным городской застройкой. Остатки его деревенской застройки уцелели на западной стороне Выборгского шоссе, между Спасо-Парголовской церковью и железнодорожным мостом.
