Сергей Глезеров - Северные окраины Петербурга. Лесной, Гражданка, Ручьи, Удельная…
Во время войны на Гражданке разместилось несколько важных для обороны Ленинграда военных объектов.
С осени 1941 года на Гражданке появился военный аэродром. После начала блокады авиация Балтийского флота оказалась лишенной большинства своих аэродромов. Поэтому срочно требовались новые площадки, пригодные для посадки боевых самолетов. Одну из таких площадок подготовили на месте опытного поля совхоза «Ручьи». Во время блокады она стала главной авиабазой Балтийской ударной авиации. Отсюда взлетали самолеты, защищавшие небо над «Дорогой жизни».
Первым в конце октября 1941 года этот аэродром осваивал 57-й штурмовой полк, ставший затем 7-м гвардейским. В различные периоды на аэродроме «Гражданка» базировались и вели боевые действия разведчики 26-й отдельной авиаэскадрильи и 15-го авиаполка, летчики 12-го гвардейского пикировочно-бомбардировочного и 21-го Краснознаменного истребительного авиаполков, 2-й эскадрильи 1-го гвардейского минноторпедного полка и других частей ВВС Балтийского флота.
«Во время взлета торпедоносцы с торпедами под брюхом пролетали прямо над нашим домом, – вспоминает Лев Леонидович Голованов, живший на Старцевой улице. – Взлетно-посадочная полоса аэродрома пролегала по нынешнему проспекту Науки. Она начиналась от теперешнего Гражданского проспекта в направлении железнодорожной станции «Ручьи». Бомбосклад аэродрома находился в лесном массиве между нынешними улицами Верности и Пискаревским мемориалом, а бензосклад – между проспектом Непокоренных и улицей Бутлерова. На посадочной полосе в месте приземления самолетов была площадка, застланная гранитными надгробиями с немецкого кладбища. Пруд, существующий сегодня на улице Бутлерова, образовался в результате бомбежки немцами аэродрома. После войны эту воронку использовали как песчаный карьер. На месте школы-интерната на Гжатской улице был карьер, в который упал подбитый наш истребитель „пешка“ и пролежал там до 1945 года».
Чтобы отвлечь авиацию противника от аэродрома «Гражданка», в полях между Мурино и Буграми построили ложный аэродром. На нем установили фанерные макеты, изображавшие самолеты.
…Немало летчиков, взлетавших с аэродрома «Гражданка», отдали свои жизни во имя победы. Мемориал павшим воинам расположен в западной части кладбища в поселке Мурино, где в обрамлении якорей и пропеллеров на гранитном постаменте установлены десять мемориальных досок с фамилиями, инициалами и званиями летчиков ВВС БФ и 13-й воздушной армии, базировавшихся на аэродроме «Гражданка» и погибших в боях за Ленинград в 1941–1944 годах. Среди них – три Героя Советского Союза.
В школе № 111 на Дороге в Гражданку (дом № 7) осенью 1941 года разместились военнослужащие 3-го отдельного учебного танкового батальона. Он входил в состав 12-го учебного танкового полка, сформированного 29 июня 1941 года. Полк выполнял задачи ускоренной подготовки танкистов для восполнения боевых потерь в танковых частях. За годы войны полк подготовил более 22 тысяч танкистов, сформировал 13 маршевых батальонов, 2 танковых полка и одну танковую бригаду.
Всего в состав полка входило четыре батальона: 1-й и 4-й, а также штаб находились на Прибытковской улице, 2-й батальон – в Коломягах, а 3-й батальон – в школе № 111 на Гражданке. За школой, практически до самого Пискаревского кладбища, устроили танковый полигон.
«Там, где сейчас спортивный зал школы, была большая и глубокая яма типа карьера, где по рельсам катали макет танка, а из его пулемета стреляли по мишеням, – рассказывал старожил Гражданки Лев Леонидович Голованов. – Вокруг домов, прилегающих к школе, располагались танки и самоходные установки, прошедшие ремонт на ленинградских предприятиях. Эти танки укомплектовывались боекомплектами и выпускниками школы и прямо от школы отправлялись на фронт».
Командир учебного танкового батальона В.А. Гнедин проводит занятия по тактике пехотного боя. 1942 год. (Фото из архива Военно-исторического школьного музея танковых войск имени В.А. Гнедина в гимназии № 111)
Танкист-поэт Сергей Орлов впоследствии писал: «Нас разместили в казармы в Лесном, улица называлась Дорога в Гражданку. Надо ли говорить, как мы невесело шутили по поводу названия этой улицы, ибо она вела из гражданской жизни на войну». Сергей Орлов, впоследствии танкист Волховского фронта, всего две недели проходил практику в 3-м батальоне как командир танка. Его тяжело ранило в боях под Карбуселью, он стал инвалидом войны. После войны обратился к поэтическому творчеству, стал профессиональным литератором. Из-под его пера вышло множество прекрасных стихотворений. Имя поэта хорошо знали любители поэзии в СССР. Горькое, но светлое стихотворение о погибшем танкисте «Его зарыли в шар земной…» стало хрестоматийным. Скончался поэт в 1977 году.
«В танковой школе работал мой отец, – вспоминает старожил Гражданки Гурий Игнатьевич Дорогценко. – Танкисты катали меня на танке по Гражданке, я так радовался этому. Совсем ребенок был еще… Когда отец погиб – его похоронили прямо у школы, поставили обелиск. При постройке спортивного комплекса имени братьев Знаменских надгробие повредили. Но мне удалось перевезти оттуда останки и захоронить рядом с могилами предков».
В танковой школе на Гражданке нашли приют пятеро осиротевших мальчишек, ставших «сыновьями полка». Их имена известны: Николай Макряков, Петр Судаков, Валентин Иванов, Николай Жихарев и Виктор Воронин. Колю Макрякова подобрал старшина танковой роты Подопригора, приехавший в блокадный Ленинград в 1942 году навестить друзей. Не найдя их, он пошел искать соседей, но дом стоял пустой, и только в одной из комнат старшина увидел истощенного полуживого мальчика. Его родители и брат умерли от голода. Завернув найденыша в одеяло, Подопригора привез его в деревню Ваганово, где в это время стояла его часть. Месяц Коля Макряков жил в землянке у капитана Петраченко, который буквально с того света вытащил мальчишку.
Когда часть перевели на Гражданку, капитан взял его с собой. Коля стал любимцем всего танкового полка, но тяготы военной жизни переносил наравне со всеми. В 1943 году он получил звание гвардии сержанта. В газете «На страже Родины» появилась фотография, изображавшая момент вручения 9-летнему Николаю Макрякову медали «За оборону Ленинграда».
На первом и втором этажах школы № 111 размещались учебные классы танковой школы, на третьем этаже жили танкисты, а на четвертом поместили госпиталь для легко раненных воинов Ленинградского фронта. После выздоровления они становились курсантами танкового батальона. Кроме того, в самые тяжелые месяцы блокады в этот госпиталь поступали люди, больные дистрофией, ослабевшие от голода.
Главным врачом госпиталя назначили Валентину Сергеевну Соловьеву. В 1940 году она закончила Первый Медицинский институт и была направлена на работу врачом в Псковскую область. Когда началась война, ее призвали в действующую армию – в танковый полк, находившийся во Пскове. С отступавшими войсками Валентина Соловьева дошла до Ленинграда.
По ее воспоминаниям, обслуживающий персонал госпиталя – няни, повара, прачки, кочегары – были вольнонаемными из числа местных жителей Гражданки, в возрасте 17–25 лет. В госпитале не ощущалось разделения на должности и ранги: все на своих местах работали и делали все возможное и невозможное для выполнения поставленных задач. По словам Валентины Сергеевны, местные жители Гражданки шли работать в госпиталь по велению сердца. Нет никакого сомнения, что это было так, но существовало и другое, не менее важное обстоятельство: работа в госпитале служила для местных жителей возможностью просто-напросто выжить в страшнейших блокадных условиях, не умереть с голоду и обеспечить в какой-то мере едой родных и близких.
«За свой круглосуточный, изнурительный труд они не получали зарплаты, довольствуясь дополнительным пайком, которым подчас делились с голодными мальчишками-солдатами», – вспоминала Валентина Соловьева. Подтверждает ее слова старожил Гражданки Клавдия Андреевна Кирильцева. «Денег нам в госпитале не платили, зато кормили, – рассказывала она. – Я тоже работала прачкой, а паек свой приносила своим детям, у меня было три сына. Благодаря этому они остались живы. Кто не работал в госпитале, того посылали на заготовку дров для города в Муринский лес, да и в Пискаревском лесу валили деревья, когда прорубали просеки для танков».
О тяжелейших условиях работы в госпитале вспоминала Клавдия Петровна Иванченко. Перед войной она закончила медицинский техникум и попала работать в госпиталь по направлению военкомата. «Зимой 1941–1942 годов госпиталь был так переполнен, что на нарах лежало по несколько человек, – рассказывала она. – Донимал всех голод, постоянно хотелось есть. Но еще больше все страдали от лютого холода. Каменное здание от печек-буржуек не прогревалось, раненые и больные укрывались одеялами, а поверх матрасами. Весь персонал ходил на заготовку дров, растаскивали на дрова старые, покинутые жителями дома в деревне Гражданка. Но что могли заготовить девчонки, еле державшиеся на ногах от голода. Спасала всех только работа: работали как одержимые, временами казалось, что черные дни блокады никогда не закончатся. Но отчаяния и паники среди персонала госпиталя не было. Наоборот, все друг друга поддерживали, относились ко всему с юмором, пели песни, читали стихи, даже умудрялись танцевать! И даже влюблялись! Молодость брала свое!
