Сергей Глезеров - Исторические районы Петербурга от А до Я
Тем не менее сегодняшним старожилам Лесного, чье детство пришлось на предвоенные годы, тот, прежний Лесной, вспоминается настоящим раем. В 1960-х гг. сюда пришел город. От старого Лесного ныне уцелело лишь несколько домиков, среди которых – знаменитый своим революционным прошлым дом на Болотной, особняк у площади Мужества, который старожилы называют «домом Шаляпина», домик профессора Лесного института Кайгородова у Серебряного пруда. Вместе с реконструкцией района почти все улицы Лесного утратили свои исторические имена. Причем, как это нередко происходило, многие новые названия, выдержанные в советском духе, совершенно не привязывались к исторической местности. Постепенно стало утрачиваться и само название местности – Лесной.
Проект застройки площади Мужества разрабатывал в 1959 – 1960 гг. известный ленинградский архитектор Л.Л. Шретер в соавторстве с Л.И. Шимаковским, при участии С.Д. Тартаковского и Н.А. Зазерского. Одновременно с работой на площади Мужества под руководством Шретера велась застройка районов, примыкавших ко 2-му Муринскому проспекту, проспектам Мориса Тореза, Энгельса и Гражданскому. Надо отдать должное: новостройки органично вписались в природную среду Лесного. Несмотря на то что архитекторы 1960-х гг. стояли в жестких рамках стандартов и норм, новостройки Лесного согласуются с существовавшим городским и природным ландшафтом. Именно знание авторами застройки Лесного законов классической архитектуры и бережное отношение к природе помогло придать новым районам уютность и человечность…
Душа, уникальная аура Лесного, память места осталась. Одним из ее хранителей является ныне ученическое научное общество гимназии № 74 на Болотной улице, возглавляемое талантливым педагогом Наталией Павловной Большаковой.
Еще одним очагом изучения северных районов Петербурга стал Дом детского творчества (ДДТ) «Союз» на пр. Раевского (дом 5, корп. 2). В сентябре 2008 г. здесь открылся Музей истории Лесного. Появление музея стало логичным продолжением серьезной краеведческой работы, которая ведется существующим еще с начала 2000-х гг. в рамках ДДТ «Союз» краеведческим центром «Лесное» под руководством Галины Ивановны Костаковой. Огромная заслуга в организации музея принадлежала директору ДДТ «Союз» Елене Петровне Широковой, а организатором музея стала педагог Елена Андреевна Мозгалевская – прапраправнучка декабриста Николая Осиповича Мозгалевского…
И, наконец, весьма немаловажный вопрос, имеющий очень важное краеведческое значение: как же все-таки правильно говорить – Лесной или Лесное? Вопрос этот в последнее время вызывает острые дискуссии. Действительно, в большинстве дореволюционных справочников и путеводителей встречается исключительно написание «Лесной», однако в то же время в народном обиходе оно стало переиначиваться на домашнее, простое – «Лесное». Так все же – как правильно?
По мнению автора этих строк, вопрос о правильном употреблении названия Лесного вовсе не является дискуссионным. У него есть только один верный ответ – Лесной. Именно в такой и только в такой форме следует использовать название района.
Четкие аргументы в данном вопросе выдвинула филолог Галина Всеволодовна Кравченко – внучка одного из основателей Кружка изучения Лесного, преподавателя Коммерческого училища В.А. Трофимова. Она обращает внимание на то, что практически во всех дореволюционных источниках употребляется только «Лесной». Это относится к картам, к фотодокументам (открыткам), упоминаниям в книгах и периодике, справочным изданиям («Весь Петербург» и др.), почтовой корреспонденции, свидетельствам жителей Лесного. Важно, что и в современной краеведческой литературе чаще всего, хотя и с некоторыми оговорками, используется именно понятие «Лесной».
Наконец, как известно, название «Лесной» произошло от Лесного корпуса (института). Точно так же общеупотребительное сегодня понятие «Смольный» пошло от Смольного института, только слово «институт» впоследствии отпало за ненужностью. Таким образом, мы имеем дело с переходом одной части речи в другую: прилагательное трансформировалось в существительное. В филологии этот процесс, весьма характерный для русского языка (вспомним слова «военный», «рабочий» и т. д.), называется субстантивацией.
Что же касается понятия «Лесное», то в нем нет исходного существительного. Оно образовано по типу названий «Ягодное», «Степное», то есть путем выделения обобщающего признака – особенности данной местности. Таким образом, в этом случае получалось бы, что наше, петербургское «Лесное» получило свое название от признака местности – леса. А это уже – серьезная историческая ошибка, которая грозит подменой понятий.
Почему так важно точно определить: «Лесной» или «Лесное»? Галина Всеволодовна Кравченко так отвечает на этот вопрос: «С чего начинается Родина? С имени того места, где ты родился и вырос. Для меня это – Лесной. Он всегда был для меня важным, дорогим словом. С него начиналась моя Родина. Потерять это слово – значит, потерять память о Родине…»
Лиговка
Лиговка – так в просторечии именовался район вокруг Лиговского проспекта у Обводного канала. Как отмечает исследователь Н.А. Синдаловский, понятие «Лиговка» еще с 1920-х гг. стало нарицательным – как место скопления шпаны и бандитов. Действительно, с очень давних пор, и даже задолго до времен НЭПа, Лиговка по праву считалась воровским, хулиганским, как бы сегодня сказали, криминогенным районом.
…В 1891 г. значительную часть Лиговского канала заключили в трубу, поверх которой устроили бульвар. Горожане побаивались: а вдруг труба лопнет? Опасения не были лишены оснований: о трубах завода Стромберга, в которые закупорили Лиговку, в столичном Обществе архитекторов отзывались далеко не лестным образом. Тем не менее, результат осмотра Лиговки специальной комиссией, предпринятый в начале июля 1892 г. (для этого бульвар разрыли в 14 местах!), оказался вполне утешительным. Течи не оказалось нигде, стыки были совершенно сухи.
«На Лиговский улице праздник, – сообщалось 19 октября того же 1892 г. в „Петербургской газете“. – На том месте, где еще недавно протекала „благоухающая речка“, разбиты бульвары. Вчера представители нашего муниципалитета совершили по бульвару первую прогулку. Лиговские дома по этому поводу расцветились флагами, лиговские обыватели изрядно выпили за здравие гласных Городской думы».
«С сокрытием вод Лиговки в недра земли и с устройством на месте Лиговского канала красивого бульвара с несколькими садами места эти сильно изменились к лучшему в наружном отношении, – говорилось в июле 1894 г. в „Петербургском листке“. – Но, увы! В то же время этот бульвар стал почти недоступным для порядочной публики, в особенности вечером. Так как в домах, прилегающих к Лиговскому бульвару, поселились в громадном количестве „хозяйки“, держащие квартиры для „ночных фей“, то по вечерам Лиговский бульвар заполонен этими „феями“, которые являются сюда „стрелять“, то есть ловить себе „клиентов“. Сюда же являются неизбежные спутники этих дам – так называемые „коты“ и любители амурных похождений. В силу этого здесь вечером не пройти ни мужчине, ни женщине. К первым пристают „ночные феи“, ко вторым – различные парисы, позволяющие обращаться к женщинам с самыми циничными предложениями».
Одним из самых злачных мест в районе Лиговки служили «Холмуши», пользовавшиеся чрезвычайно темной репутацией. Место это хорошо знали обитатели питерского «дна». Это был самый большой в Петербурге «воровской рынок», где продавались краденые товары, обиталище воров и бродяг.
«Холмуши» представляли собой огромный «комплекс» каменных зданий неподалеку от Обводного канала, в самой гуще злачного района. По словам современников, здание это было «мрачное, как тюрьма, и грязное, как выгребная яма». Длинный двор этого «владения» выходил на две улицы – Воронежскую и Лиговскую (ныне проспект).
По словам современника, «в „Холмушах“, получивших свою кличку неизвестно почему, устроились мелкие маклаки, торговцы и покупатели всех предметов, не подвергающихся оплате подоходным и промысловым налогами». Иными словами – краденых вещей.
Действительно, все, что за ночь было украдено в Петербурге ворами, начиная от дорогих вещей и кончая простой ситцевой кофтой, в большинстве случаев несли именно на «Холмуши». И если только вор успел донести похищенное до «Холмушей», но краденая вещь уже точно никогда не могла увидеть своего прежнего хозяина. «Холмуши не Нева, трупа на поверхность не выкинет», – говорили местные обыватели.
Уже к вечеру на «Холмушах» собирались скупщики краденого в ожидании «подвоза товара». Летом первыми подходили целые караваны нечистых на руку рабочих-«сезонников». Кто-то нес медь, другие – цинк, свинец или олово. Скупщики за гроши скупали у рабочих краденые строительные материалы. Помимо торговли краденым, «Холмуши» славились тем, что здесь всегда, в любое время суток можно было купить водку.
