Виктория Завьялова - Лучшие отели мира

В отеле есть и спортзал. Но тренажеры – они и в Африке тренажеры, и в Таиланде они – тренажеры. Другое дело – SPA, в котором, среди прочих радостей, представлен и знаменитый тайский массаж. Как эти крошечные девочки-массажистки умудряются в одиночку ворочать с боку на бок здоровенных европейцев, из которых отдельные экземпляры весят как четыре такие вот тайки?

Два часа SPA делают из просто человека сверхчеловека. А сверхчеловеку хочется великих свершений – например, в голову приходит крамольная мысль о том, чтобы покинуть номер и отправиться ужинать в ресторан! Не то чтобы ногами – нет, для такого подвига двух часов массажа явно недостаточно – конечно, на машинке, но все же пойти! Хрустящие креветки, фантастические колбаски по-чангмайски, огненное карри, мороженое из плодов хлебного дерева – вот чем здесь сыт человек.

Все это и еще много чего из тайской кухни легко можно научиться готовить, не выходя из отеля. Повара устраивают здесь cooking class: под их руководством даже эмансипированные американские молодоженки что-то растирают в порошок, смешивают, взбалтывают, ожидают появления первых пузыриков, запекают, охлаждают – а потом едят то, что сами же и состряпали.

У отеля есть только один, зато существенный недостаток: из него совершенно не хочется выходить. И для того, чтобы покинуть его стены, надо сделать над собой усилие. Помогает разве что открывающаяся панорама лесистых гор – вялое любопытство постепенно перерастает в любопытство более острое. И вот однажды даже самые поглощенные друг другом молодожены решают выйти в большой тайский мир.

А в горах их ждут слоны – не белые, конечно, зато умные и славные. На слонов можно смотреть, на слонах можно кататься – словом, полезное животное. А после слонов неплохо идет сплав по реке на бамбуковых плотах – рискованным рафтингом назвать это мероприятие трудно, и тем не менее на некоторых особо бурных поворотах с плотов, на радость плотогонам, доносится женский визг.

На окрестных берегах сплавляющиеся могут наблюдать живописные пейзажи джунглей, группы все тех же слонов и аборигенов, бесстрашно переходящих мутную и довольно бурную реку вброд. Для нашего удовольствия аборигены помоложе делают вид, что тонут; туристки волнуются и визжат, аборигены смеются – шутка опять удалась!

Таиланд, давно не знавший войн и колониальной зависимости, в здешних краях всегда считался райским местом. Из соседних стран сюда в свое время перебирались целые племена: так, из Бирмы, которая теперь Мьянма, в Чанг Май переселилось племя палонг.

Живут палонг своей отдельной деревней, строят дома на сваях, жуют бетель, отчего зубы их становятся черными, выращивают таро – такие клубни типа картошки, но не картошка. При виде туристов оживляются – нет, им не надо переодеваться в национальную одежду, они и так в ней, но есть смысл подготовить сувениры: расшитые чехлы для бутылок, яркие кошельки, шарфики и прочее в этом духе. Гид сообщает, что палонг дружелюбны и любят фотографироваться даже бесплатно. Действительно – стоит нацелить на них фотоаппарат, и даже самые маленькие палонг тут же принимаются позировать. Да что там – радостно замирают перед фотокамерой даже их собаки, котята и свинки!

А с Тибета пришли акха – акха живут в четырех километрах от палонг, но какого-то взаимного проникновения культур у этих соседей не чувствуется. Совсем другая манера строить дома, совсем другой тип лица – и национальные наряды надеваются исключительно для приезжих. Зато быстро – и не проходит четырех секунд, как на вас мчится армия женщин акха, на ходу водружающих на голову тибетские шляпы. Гид сообщает, что акха просто так фотографироваться не очень-то любят – другое дело, если купить у них какую-нибудь штучку. Приходится потратиться на сумасшедшее ожерелье.

Бродя по этим племенным деревням, трудно не забыть, что рядом Чанг Май, большой город. Ты думаешь, что затерялся в джунглях, – ан нет, вот он, мегаполис, с его соблазнами: грандиозный серебряный рынок, гигантский магазин со всякими резными деревянными штуками, от крошечной скульптурки до целого мебельного гарнитура. Шелковый рынок. Фруктовый рынок, наконец, – наверное, это поражает больше всего, потому что сколько же на свете существует всяких съедобных растений, это же уму непостижимо! Да мы с нашими яблоками и мелкими сливами – просто сироты на этом празднике жизни.

Хочется купить дурьян – просто попробовать. Однако приходится уступать мольбе гида: занести дурьян в машину – значит, обречь всех присутствующих на нечеловеческие обонятельные мучения. Не то падаль, не то старая выгребная яма, в которую пару лет назад положили самый пикантный из сыров, – действительно, с запахом дурьян перестарался. Как можно принести такую жуткую вонищу в возвышенное благоухание Four Seasons Resort Chiang Mai?

Так я и не попробовала дурьян.

Ну ладно, в другой раз. Все равно я намерена сюда вернуться еще разок-другой.

Под небом Африки

Как-то раз один американец, успешный биржевой игрок, разбил палаточный лагерь в танзанийской саванне, по соседству с национальным парком Серенгети. В самом парке никакому американцу, даже успешному биржевому игроку, вот так запросто разбить палаточный лагерь никогда бы не позволили. Все-таки не только национальный парк, но и национальная гордость. А по соседству – пожалуйста.

Вообще-то говоря, национальные парки в Танзании (в отличие от, скажем, аналогичных предприятий в Южной Африке) не огорожены проволочными заборами. Зверям позволено гулять как внутри Серенгети, так и за его пределами. Более того, через Танзанию вообще и через Серенгети в частности проходят основные пути зверской миграции, и миллионы голов крупного, менее крупного, рогатого и прочего скота, не разбирая пути, по нескольку раз в году проходят танзанийские пустоши в поисках лучшей доли.

Понятно, что раз все эти орды утюжат Серенгети, то и место, выбранное удачливым биржевым игроком под палаточный лагерь, они никак не могут миновать. А ведь именно этого и хотелось американцу. Дело в том, что любовь к живым деньгам невероятным образом соединилась в его душе с любовью к живой природе. Зарабатывал он тогда неплохо (сейчас, впрочем, еще лучше) и в Африку готов был ездить по нескольку раз в году. А раз так, то лагерь было решено не сворачивать, но укрепить, обустроить и оставить насовсем. Одно, правда, смущало нашего героя. Местность, выбранная им под перманентный кемпинг, была облюбована охотниками и даже объявлена охотничьим заказником, а потому звери, хоть и пребывавшие в пределах территории во множестве, отличались в то время особой нервностью и недоверием к людям вообще, а уж к людям в «Лендроверах» – в особенности. Как завидят автомобиль, так и дают деру. От греха подальше.

А ведь те же самые звери в национальном парке Серенгети ведут себя совсем по-другому: подпускают даже не на винтовочный выстрел, а на расстояние вытянутой руки, ничуть не обращают внимания на щелчки затворов фотокамер и даже как-то обидно, наплевательски относятся к автомобилям и сидящим в них любителям живой природы. Здесь же, в нескольких метрах от границы Серенгети, все наоборот. Как будто бы тут все увешано объявлениями «Осторожно, охотники!».

В этом, собственно, и заключается разница между национальным парком Серенгети (или каким-нибудь еще заповедником) и любым другим куском саванны, не объявленным национальным достоянием. И эта разница, эта несправедливость чрезвычайно травмировала зверелюбивую душу инвестора и биржевого игрока. Казалось бы, вопрос проживания решен, палатки стоят, а звери сторонятся. Ведь они, звери, не в курсе миролюбивых устремлений биржевика-натуралиста. Они же, в конце концов, не знают, что наш бойскаут не охотник и что его «Лендровер» драматически отличается от такого же «Лендровера» с охотниками внутри!

И как, вы думаете, американец решил эту проблему? Естественно, по-американски: просто взял территорию вокруг своего лагеря в аренду у правительства Танзании и запретил охоту!

Охотхозяйство Грумети переименовали в частный заповедник Грумети, и животные стали потихоньку привыкать к человеку без ружья. Сколько же можно бояться и бросаться вскачь, увидев собственную тень? Кроме того, в тиши частного заповедника за несколько лет успели народиться новые поколения, поколения тех, кто охотников в глаза не видел.

Велика ли территория Грумети? Рублевскими сотками землю в Танзании никто не меряет, поэтому американская дача раскинулась на территории в пару сотен тысяч гектаров. Что-то около того, с запасом, на всякий случай – вдруг возникнет мысль о расширении или нелюбимую тетку надо будет куда подальше отселить.

И ведь мысль возникла.

Но по порядку. Начнем с того, что палаточный лагерь (не стоять же ему безымянным!) назвали Sabora Plains, по имени окружающих его пустошей. Ну а чтобы лагерь «имени пустошей» не стоял пустым все то время, когда американец занимается своим непосредственным делом (зарабатывает деньги на Уолл-стрит), палатки стали сдавать внаем другим любителям природы.