Путешествие на «Париже» - Гинтер Дана
– Но это были всего лишь… дневники. – Последнее слово она произнесла как-то смущенно. – А сейчас надо пойти согреться.
– Нет, я пока не могу, – не сводя взгляда с черного сливавшегося с морем горизонта, пробормотала Жюли и болезненно поморщилась.
Она и помыслить не могла, чтобы вернуться сейчас в третий класс: она была не в силах встретиться лицом к лицу с Симоной. И столкнуться с Николаем у нее тоже не было ни малейшего желания. Единственным ее пристанищем сейчас была палуба.
– Я не могу вернуться к себе. Пока не могу. – У Жюли задрожал подбородок, и она снова расплакалась. – Господи, как я ненавижу этот корабль!
Вера, сняв руку с перил, ласково обняла ее за хрупкие плечи. А Констанция, подойдя с другой стороны, встала рядом.
– Вы когда-нибудь были в каюте первого класса? – приветливо спросила девушку Вера. – Почему бы вам не пойти ко мне? Вам обеим. Закажем себе чай…
Жюли замерла на всхлипе: глаза ветхой старушки блестели, волосы развевались – ну вылитый персонаж из сказки. Добрая волшебница, фея, и если уж она что-то тебе пожелает, ее пожелания не пойдут прахом. Жюли согласно кивнула и отошла от перил.
Констанция подняла с палубы палку и протянула Вере.
– Я с удовольствием составлю вам компанию, – тепло улыбнувшись, сказала она. Эти женщины вызывали в ней любопытство.
Поддерживая друг друга, они двинулись с палубы. Тело Веры изнывало от боли, она едва держалась на ногах. Войдя в каюту, они застали Амандину в кресле, а у нее на коленях – Биби.
– Извините за беспокойство, мэм. Я знаю, что должна быть в своей комнате, – с явным облегчением проговорила служанка, – но от Биби никакого покоя, такой лай стоял!
– Ничего страшного, Амандина, – присаживаясь на край постели, с улыбкой сказала Вера. – Ваша помощь нам сейчас весьма пригодится. Нам срочно нужны полотенца, мы все промокли, и крепкий чай. И… шоколадный торт. А почему бы и нет? И вот что еще, Амандина, – посмотрев на миниатюрную Жюли, добавила Вера, – девушке немедленно надо переодеться. Вы не могли бы найти ей какую-нибудь одежду? Скажем, платье длиной чуть ниже колена.
Амандина посмотрела на девушку, которая неуклюже ей поклонилась, а потом на даму, которую она прежде видела в приемной у доктора. Если она не ошибалась, то эти женщины были изображены рядом с ее хозяйкой на той дрянной фотографии в «Атлантике». Старая служанка, покачав головой, достала чистые полотенца. Да, с мисс Верой не соскучишься. И все-таки Амандина, тревожась о Вере, обрадовалась, что ее хозяйка, несмотря на растрепанный вид, выглядела совсем неплохо. В такую погоду с температурой потащилась на палубу! Старая служанка раздала женщинам полотенца и принялась рыться в сундуке.
Констанция посмотрела на себя в зеркало и грустно вздохнула: ее тщательно уложенные парикмахером волосы напоминали морские водоросли. Что ж, тут уж ничего не попишешь. Сегодня вечером она их расчешет и выпрямит, а завтра уложит в привычный пучок на затылке.
Вера тоже посмотрела в зеркало и в нем – позади своего портрета в трещинах – увидела отражение трех женщин. Все они вытирали полотенцами руки и приводили в порядок волосы, каждая из них сейчас проходила свой – отличный от других – этап жизни. «Молодая девушка, мать семейства и старуха, – думала Вера. – И моя жизнь подходит к концу».
– Вот эти должны подойти, – подавая Жюли кучу платьев, сказала Амандина и, обернувшись к Вере, добавила: – А теперь пойду закажу вам чай и сладкое.
Жюли изучающе осмотрела комнату: прекрасного качества дерево, тонкий фарфор, обитая изысканными тканями мебель. Никакого голого металла и в помине! Она глубоко вдохнула: аромат свежих цветов, пчелиного воска и духов. Теперь понятно, почему людям нравится путешествовать на океанических лайнерах.
– Здесь так легко дышится, – сказала она Вере.
– Что есть, то есть, – расчесывая спутанные волосы, подтвердила Вера. – Тебе, дорогуша, надо все-таки переодеться во что-то поприличнее. Вон там ванная комната.
Когда Жюли вернулась из ванной, Вера и Констанция, накинув на плечи полотенца, уже расположились в креслах. Жюли облачилась в один из Вериных нарядов попроще и, чтобы он не волочился по полу, туго затянулась пояском. В этом платье Жюли сразу же почувствовала себя совсем другим человеком – нет, она больше не замученная морской болезнью работница третьего класса, которой на грязном матрасе овладел бесчестный механик. Похоже, в ее страданиях эта уродливая рабочая форма сыграла немалую роль. Если бы только в каюте первого класса был камин, она бы, не задумываясь, сожгла ее. Да, жаль, что в комнате нет огня, подумала Жюли и подсела к Вере и Констанции.
– Этот наряд вам к лицу, – с улыбкой заметила Констанция. – Совсем другой человек.
– Так приятно избавиться от черной одежды, – сказала Жюли.
Вера протянула ей тонкую шаль.
– Накиньте на плечи, – произнесла она. – Какая же я глупая. Отличную кашемировую шаль выбросила в море!
Она снова повернулась к Констанции.
– Вы начали рассказывать мне о своем путешествии. Вы, дорогуша, тоже путешествуете одна?
Констанция твердо решила, что в этой поездке никому о своей личной жизни ничего не расскажет, и вдруг, запинаясь, начала выкладывать все начистоту.
– Видите ли, все дело в моей матери. Она всегда была… весьма болезненной. А в этом году на Рождество совсем расклеилась. – Констанция прикусила губу и бросила взгляд на собеседниц. Те слушали ее спокойно и кивали с понимающим видом. – Она перестала говорить… и мыться. – Констанция умолкла, ей нужно было собраться с духом. – А отец, дойдя до предела, послал меня в Париж, чтобы я привезла домой мою младшую сестру.
– Ваша сестра живет в Париже? – удивилась Жюли.
– Она там уже около года, – ответила Констанция. – Прошлым летом Фэйт путешествовала по Европе… и осталась в Париже. Разумеется, вопреки воле родителей.
– Но ваша сестра с вами вместе не возвращается… – заметила Вера.
– Да, она отказалась ехать… – Констанция нахмурилась. – Она думает только о себе. Она слишком счастлива в Париже со своим французским дружком и приятелями-художниками, ей до семьи и дела нет. Одна мысль обо всей этой истории приводит меня в бешенство!
– Да, вам, уверена, приходится нелегко, – вздохнула Вера. – Наверное, эта история в вашем городе навела немало шуму.
Констанция в ответ мрачно кивнула.
– Но скажите мне, пожалуйста, что смогла бы сделать по возвращении домой ваша сестра?
– Помогла бы мне справиться с этим бременем! – воскликнула Констанция.
Она перевела взгляд с одной собеседницы на другую в надежде найти сочувствие и поддержку, но на лицах женщин отразилась лишь полная растерянность.
– По правде говоря, – не поднимая глаз и сдерживая слезы, снова заговорила Констанция, – сами мы ничего сделать не можем. Матери нужен особый уход. В больнице. В этом моя сестра не помощница.
– Я вам очень сочувствую, – прошептала Жюли.
– В каждой семье такие сложные отношения… – сказала Вера. – И в них так трудно разобраться! Что же касается вашей сестры, то склонить себя к правильному поступку бывает весьма нелегко.
– Это верно, – тихо отозвалась Констанция, вспомнив, как еще час назад усы доктора Шаброна нежно щекотали ей шею.
– Я сама долгое время жила в Париже, – снова заговорила Вера, – и редко приезжала домой. Живя во Франции, ты не только любуешься окружающей тебя красотой, впитываешь в себя историю, наслаждаешься вкусной едой… Тут все дело в свободе. Женщина, по крайней мере американка, – Вера почтительно кивнула Жюли, – во Франции чувствует себя свободной. Она словно заново открывает себя и делает то, что ей доставляет истинное удовольствие. – Вера грустно улыбнулась. – И это такой соблазн! Я уверена, что дело тут не во французском дружке. Вашу сестру прельщает свобода.
Констанция уже готова была что-то возразить, но не знала что. Действительно, такой жизнью, какой сейчас жила ее сестра, жить в Вустере было невозможно.
В эту минуту в дверь постучали и в комнату вошла Амандина. Следом за ней появился официант: на письменном столе он сервировал чай, а рядом с чайником водрузил шоколадный торт.
