В Швеции - Ганс Христиан Андерсен
— Через три часа мы пройдем шлюзы, — сказал капитан, — за это время вы сможете осмотреть водопады. А наверху около трактира встретимся.
Мы двинулись по тропинке в лес, нас окружила целая ватага простоволосых мальчишек, все они хотели быть нашими провожатыми; крича наперебой и противореча друг дружке, они давали каждый свое объяснение тому, как высоко стоит вода и как высоко она не стоит, или могла бы стоять; на сей счет большие разногласия были и средь ученых. Вскоре мы остановились на вересково-красной скале, головокружительной террасе; перед нами, далеко внизу, ревущий поток: Адский водопад, а над ним — опять водопад за водопадом, полноводная, обрушивающаяся с размаху река, вытекающая из самого большого озера Швеции… Какой вид, какой рев, что сверху, что снизу! это как волны в море, но в море пенящегося шампанского, кипящего молока; на самом верху они разбиваются о две скалы, отчего водяная пыль стоит как туман над лугом, ниже поток суживается, обрушивается вновь, несется вперед и, кружа, отступает, как успокоившееся море, после чего, низвергаясь Адским водопадом, с морской мощью совершает долгое свое падение… Что за ураганный рев в глубине, что за зрелище! Тут не хватает слов!
Не нашлось их и у наших крикливых маленьких провожатых, они онемели, а когда снова принялись пояснять и рассказывать, то не очень-то в том преуспели, ибо некий старый господин, — никто его раньше не приметил, но сейчас он был среди нас, — перекрыл все своим на удивление звучным голосом; он знал эти места и говорил о старине, как будто то было вчера.
— Здесь на скалистых островах, — рассказывал он, — в языческие времена, как их называют, бились друг с другом богатыри. Жил в этих краях богатырь Стэркоддер[13], и полюбилась ему красивая девушка Огн, воспитанница Альфа, ну а ей был милее Хергример, и тогда Стэркоддер вызвал его на поединок у этого водопада, и тот нашел свою смерть, а Огн подбежала, схватила окровавленный меч своего жениха и вонзила его себе в сердце; Стэркоддеру она не досталась. Прошло сто лет, и еще сто, лес был тогда густой и дремучий, здесь рыскали волки с медведями, лето и зиму; здесь хозяйничали злые разбойники, никто не мог обнаружить их логово; оно было вон там; около водопада под Верхним островом, на норвежской стороне, и была их пещера, теперь-то она обвалилась… А вон тот утес наверху!..
— Да, Утес портного! — загалдели мальчишки. — Он рухнул в тысяча семьсот пятьдесят пятом году.
— Рухнул, — проговорил старик, словно бы удивляюсь тому, что об этом знает кто-то еще. — Все когда-нибудь да рушится, а портной рухнул вмиг. Разбойники привели его на скалу и потребовали: если он хочет, чтоб они его отпустили, пускай вместо выкупа быстро сошьет там платье; он взялся было за дело, но только сделал первый стежок и вытянул нитку, как ему стало дурно, и он упал в бурлящий поток; вот скалу и назвали Утесом портного. Однажды разбойники поймали молоденькую девушку, она их выдала; она разожгла в пещере огонь, дым увидали, нашли пещеру и схватили и убили разбойников; водопад, что около нее, зовется Воровским, там, под ним, есть еще одна пещера, вода в нее то ворвется, то, вскипев, отхлынет назад; отсюда это видно, да и слышно, но еще лучше слышно под сводами у Горного духа!
И мы направились дальше, вдоль водопада, к Верхнему острову, по таким же аккуратным, устланным стружками дорожкам, и пришли к Шлюзу Польхема[14] — отверстию в горе, пробитому взрывами для первого задуманного шлюза, который так и не был построен, зато благодаря человеческому умению тут возник самый впечатляющий из всех Тролльхеттанских водопадов: в черную бездну отвесно падает бурный поток. Горный склон соединен здесь с Верхним островом легким железным мостом, который словно перекинули через пропасть. Ты идешь по шаткому полу над улетающим сокрушительным потоком — и вот уже стоишь на скалистом островке, в окружении сосен и елей, которые растут из расщелин. Перед нами низвергаются волны моря и разбиваются о каменную глыбу, где мы стоим, окропленные вечным моросящим дождем; поток по обеим сторонам несется, будто выпущенный из исполинской пушки, и разбивается, образуя каскады; мы озираем их все до единого, и нас объемлют гармоничные гулы, неизменные на протяжении тысячелетий.
— А на тот вон остров совсем никому не попасть? — спросил кто-то из нашей компании, показывая на островок побольше, расположенный над самым верхним водопадом.
— Я-то знаю, кому это под силу, — чудно́ улыбнувшись, кивнул старик.
— Это был, наверно, мой дедушка, — сказал старший из мальчиков, — а вообще туда если кто и попадает, то раз в сто лет. Крест, что там стоит, поставил мой дедушка. Зима была суровая, Венерн замерз полностью, льдом перекрыло устье, и поэтому дно здесь оставалось много часов сухим, так рассказывал дедушка, с ним туда пошли еще двое, они поставили веху и вернулись обратно; и тут как загрохочет, будто пальнули пушки, лед тронулся и река разлилась и затопила луг с лесом. Все, что я говорю, истинная правда.
Один из путешественников процитировал Тегнера[15]:
Свирепым троллем с гор отвесных
Бросалась Гёта, сея жуть!
Но взорван камень, и чудесный
Проложен паруснику путь!
— Бедный тролль! — продолжал он. — Могущество и величие твое убывают! Человеческий ум обгоняет тебя, можешь у него поучиться.
Словоохотливый старик скорчил гримасу, забормотал что-то в бороду… но мы уже стояли у моста перед трактиром, пароход прибыл по открывшемуся пути, все поспешили подняться на борт, и вскоре он уже полным ходом плыл по реке над водопадом, как будто того и в помине не было.
— Да как это возможно? — спросил старик. Он понятия не имел о пароходах, никогда их прежде не видывал и потому сновал вверх и вниз; то он стоял в машинном отделении и пристально разглядывал его устройство, словно бы намереваясь пересчитать все винты и заклепки, то взбирался на колесные кожухи, то перевешивался через поручни. Плаванье по каналу, судя по всему, было для него внове, карта и путеводители оказались предметами совсем незнакомыми, он вертел их и так и сяк, читать он,
