Владимир Вассерман - Кое-что за Одессу
Дворец, как говорится, изнутри больше, чем снаружи: архитектура и отделка помещений создают ощущение простора, неожиданного в двухэтажном особняке. Своеобразие проекта и в том, что вспомогательные службы – комнаты многочисленной прислуги, кухня, конюшня – вынесены в одноэтажное круглое здание по соседству, дабы никакие посторонние запахи не оскорбляли обоняние графа и его гостей. Здание также вошло в состав дворца пионеров. Сейчас там множество кружков, включая прекрасную хореографическую студию.
К 200-летию Одессы – 2-го сентября 1994-го – на площадке между зданиями установлен памятник в виде традиционного для Одессы оголовка водосборной цистерны. Вместо стоек для ведроподъёмного ворота – две кариатиды. На памятнике написано латинское «familia urbi et orbi» – семья городу и миру. Какая семья имеется в виду, понятно: в этот момент мэром был Гурвиц.
Тёщин мост
Приморский бульвар отделён от бульвара Искусств (в советское время – Комсомольского) глубоким оврагом – Военным спуском (в советское время – спуск Жанны Лябурб в честь французской коммунистки, успешно распропагандировавшей едва ли не всю французскую оккупационную эскадру, стоявшую в Одессе в 1920-м, но арестованной и убитой вместе с Ласточкиным). В конце 1960-х через ближайшую к порту часть спуска переброшен – и в 1968-м открыт – большой мост. Официально его тогда назвали Комсомольским. Но в народе рассказывали: тёща тогдашнего первого секретаря обкома компартии Михаила Сафроновича Синицы жила на Комсомольском бульваре, и он решил сократить дистанцию прогулок к тёще на блины. Это маловероятно: к такой должности прилагался служебный автомобиль, а мост – пешеходный. Но легенда сильнее реальности: мост прозвали Тёщиным.
Сразу после открытия мост изрядно пошатывался (в центре – сантиметров на пять вверх – вниз). Чтобы устранить качание, плитку покрытия заменили более тяжёлой и толстой. Так что мост изначально перегружен сверх проекта. К чести проектировщиков, он это выдержал.
Перила моста первоначально были высотой немногим более метра. После нескольких самоубийств сверху приварили дополнительную решётку. Потом – при ремонте моста – сделали новые перила, высотой почти в человеческий рост. Перелезть их довольно трудно.
На решётку перил – по недавно распространившейся моде – молодожёны вешают замок и выбрасывают ключ в знак нерушимости брачных уз. Коллекцию разнообразных замков время от времени срезают службы, ухаживающие за мостом: тысячи висячих замков – тоже немалая перегрузка.
С самого моста и площадки между ним и Воронцовской беседкой хорошо видны Военная – наименьшая – гавань порта с немногочисленными сторожевиками и гидрографическим судном (иногда туда заходит также учебный парусник) и недавно построенная над портом подвесная автомобильная эстакада. Раньше в порту автомобильное и железнодорожное движение пересекались. Теперь то и другое происходит без помех. Пропускная способность порта заметно возросла. К сожалению, кризис уже повлиял на грузооборот. Да и Россия методично переводит свои грузопотоки в собственные порты, дабы не зависеть от капризных соседей – Украины и Прибалтики. Уж и не знаю, успела ли постройка громадной эстакады окупиться.
На мост я вывожу экскурсантов прямо от беседки, куда выхожу с бульвара, мимо дворца. К самому дворцу возвращаюсь с середины моста, откуда видны дома на Военном спуске. Обычно я прошу обратить внимание на вход в один из них. Но пока не объясняю зачем.
Воронцовский переулок
Переулок, в советское время названный Краснофлотским, начинается от Приморского бульвара. Но я вывожу туда своих гостей через площадку между Воронцовским дворцом и вспомогательными службами, попутно показав и здание этих служб, и арабские надписи на дворце.
Во двор дома № 4 сейчас не зайти: электронный кодовый замок надёжно защищает покой жильцов. А ещё недавно можно было пройти через парадную в глубине двора во внутренний дворик и, спустившись по лестницам на 4 этажа, выйти на Военный спуск – на то самое место, что я указывал с моста.
Тем не менее я прошу гостей остановиться у ворот и присоединиться ко мне только по моему знаку. Прохожу немного вперёд по нечётной стороне переулка и даю сигнал. Подойдя ко мне, люди смотрят на тот же дом № 4 и неизменно поражаются: дом выглядит состоящим из единственной стены.
Остановиться я прошу не зря: стоит пройти ещё пару метров – иллюзия пропадает. Из-за особенностей старинной нарезки земельных участков в центре города один из углов этого дома – не 90°, а 45°. Как только видны обе стены, образующие этот угол, становится ясно: дом не декоративный, а просто не вполне удобный для жилья.
Дальше прошу заглянуть во двор, мимо которого мы проходим. Там видна одна из типичных особенностей старых одесских дворов – небольшой садик в центре. В жарком южном городе зелень жизненно необходима.
На выходе из переулка – ещё одна достопримечательность, уже практически недоступная взгляду прохожего. В последнем доме нечётной стороны парадная имеет редкую овальную форму. Вдоль стены идёт овальная же винтовая лестница. Увы, её художественные фотографии, сделанные моим братом, затерялись в домашнем архиве. Вход же в парадную недавно закрыт надёжным замком, и ключи – только у жильцов. А через окно парадной можно разглядеть лишь небольшой кусочек овала – и никак не сделать понятного снимка. Только если удастся подстеречь момент, когда из парадной выходит кто-то из сотрудников ресторана, находящегося в этом доме, или жильцов, можно попросить разрешения полюбоваться архитектурной редкостью.
Екатерининская площадь
На выходе из переулка слева вновь виден Дюк, но мы идём направо – к памятнику императрице Екатерине II Алексеевне Романовой – до брака Софии Августе Фредерике Христиан-Августовне Асканиа, наследнице герцогства Анхальт-Цербст – и её сподвижникам.
По дороге пока ещё можно (кодовый замок на воротах уже есть, но днём, как правило, не заперт) заглянуть во двор рядом с иностранным отделом областной научной библиотеки имени Максима Горького. Планировка двора редкостная: от центрального отходят ещё три, образуя крест. В центре двора был фонтан, но сейчас его снесли для упрощения парковки автомобилей, принадлежащих жильцам. В проезде, соединяющем левый дворик с центральным, в советское время подвешена квартира, занимающая верхнюю половину его высоты: жильё в центре города всегда дефицитно. В аналогичном проезде справа такая же квартира уже сломана, но след от неё ещё можно разглядеть. Как можно разглядеть в правом дворике следы наружной винтовой лестницы, куда выходили двери всех кухонь: до революции в любой приличной квартире были отдельные ходы для хозяев и прислуги.
Выходим к памятнику. Императрица – на круглом постаменте. По бокам его стоят: Григорий Александрович Потёмкин – многолетний любовник Екатерины, светлейший князь Таврический, руководивший отвоеванием у турок северного побережья Чёрного моря и его хозяйственным освоением; Хосе Мигелевич де Рибас и Бойонс – покоритель крепости Хаджибей и организатор строительства Одессы; Франсуа Поль Сен де Волан – разработчик первого плана города и порта; Платон Александрович Зубов – последний любовник Екатерины, князь, генерал-губернатор Новороссийского края при основании Одессы.
Любовников у Екатерины было немало. Но практически все они – весьма известные и умелые государственные деятели той эпохи. Похоже, она – в соответствии с весёлыми нравами XVIII века – вознаграждала за высшие заслуги своим телом вместо орденов. Правда, к телу прилагались и немалые пожалования деньгами, землями, крепостными душами. Так ведь и нагрузка была преизрядная: тот же Потёмкин полжизни провёл в разъездах по стране – то координируя боевые действия нескольких армий, то обустраивая завоёванные земли.
Памятник возведён к 100-летию города. В советское время его снесли. В 1965-м – к 60-летию восстания на броненосце «Князь Потёмкин Таврический» – на этом месте поставили памятник участникам восстания, вырывающимся из-под брезента после несостоявшегося расстрела. Сейчас он перенесён на угол Польского спуска и Приморской улицы – к служебному входу в порт.
Памятник основателям Одессы воссоздали в 2007-м. Национально озабоченное подавляющее меньшинство попыталось этому помешать. Екатерину они искренне ненавидят – как ненавидят любого, кто сделал хоть что-то для развития страны: хоть Кагановича, заставившего всех жителей юга Руси выучить искусственно разработанный диалект, хоть Януковича, добившегося наивысших за постсоветское время темпов роста украинской экономики. По счастью, бодливой корове бог рог не даёт. Неоднократные налёты профессиональных украинцев на стройку отбиты русским большинством, включая казаков. Вышиваночникам не удалось даже сорвать митинг при торжественном открытии памятника. И ходит устойчивый слух: их предупредили, что при попытке изувечить памятник все пытающиеся получат аналогичные увечья.
