Т. Акимова - Музей Виктории и Альберта Лондон

Табернаклями (от латинского «tabernaculum» — «шатер») в западнохристианской традиции называют богато украшенные резьбой и скульптурами ларцы для хранения предметов религиозного поклонения. Прообразом таких сооружений является ветхозаветная Скиния с Ковчегом Завета. В зависимости от того, что находилось в табернакле (частицы мощей или Святые Дары), он мог служить либо ракой, либо дарохранительницей.

Миниатюрная модель храма, созданная ювелирами Кельна, использовалась, по мнению исследователей, изучивших ее изображения и надписи, как вместилище для освященного хлеба. Во время религиозных празднеств и процессий этот ковчежец устанавливался на специальный алтарь, чтобы верующие могли поклониться заключенной в нем святыне. Позолоченный и искусно украшенный эмалью бронзовый табернакль выполнен в виде крестовокупольной церкви, барабан и порталы которой обильно декорированы скульптурой из резной кости. Остов этого сложного сооружения изготовлен из древесины дуба, а его архитектура точно воспроизводит колонны коринфского ордера и римские полуциркульные арки. Изображения, тесно связанные с назначением предмета, выражают идею Боговоплощения и спасения человечества. Сцены на порталах представляют «Путешествие волхвов», «Рождество Христово», «Распятие» и «Воскресение». В нишах стен размещены фигуры ветхозаветных пророков, предсказавших пришествие в мир Спасителя, а между колоннами барабана — 12 апостолов, проповедовавших учение Христа.

Изготовленный в мастерских Нижней Саксонии великолепный бронзовый водолей представляет спокойно стоящего льва с пышной гривой. Выразительно стилизованная скульптура отличается большой стройностью и органичностью форм, которые не только красивы, но и функционально обусловлены. Сосуд имеет удобно расположенную ручку в виде змеи и два отверстия — на голове льва для наполнения водой и в пасти для слива. Акваманила, вероятно, имела светское назначение и использовалась для омовения рук во время торжественных трапез и пиров.

Зооморфная тематика была очень востребована в немецком прикладном искусстве XII–XIII веков. Изготавливались сосуды в виде лошадей, драконов и птиц, но самыми многочисленными были изображавшие львов. Этот могучий и благородный зверь, традиционный символ величия и силы, издревле почитался как знак огня и солнца, божественной власти, покровительства и защиты. «Льва, которого из-за его невероятной мощи поэты, ораторы и физики считают царем зверей, мы поставим впереди всех прочих ужасных бестий», — можно прочесть в средневековой «Книге о зверях и чудовищах». Неудивительно, что образ этого животного появляется в XIII веке в декоративном убранстве жилищ, предметов обихода, а также на гербах и эмблемах феодальной знати.

Данный водолей, возможно, создан в память о Генрихе Льве Брауншвейгском — герцоге Саксонии и Баварии (1129–1195). Во всяком случае, общий рисунок скульптуры сходен с тем знаменитым изваянием льва, которое было возведено в 1166 перед замком правителя в Данквероде.

Предполагают, что этот длинный и узкий ковер, некогда висевший над скамьей в замке или богатом городском доме, был изготовлен в ткацких мастерских Эльзаса. Данное полотно представляет половину большого цикла, посвященного очень популярному в XV веке сюжету — «Труды двенадцати месяцев». Здесь изображены шесть сцен, каждая из которых показывает занятия крестьян в определенное время года. Сначала «июль» — это сенокос, далее следуют «август» — жатва и «сентябрь» — боронование земли и посев озимых, затем — «октябрь» — изготовление вина и подрезка лоз, ноябрь — забой быка, наконец, последний месяц года — «декабрь» — пир за круглым столом, отдых от забот и наслаждение плодами своих трудов. Все сцены (кроме «октября») представляют собой простые двухфигурные композиции, отделенные одна от другой стилизованными деревцами. Изображение выстроено ритмически, и, хотя действие разворачивается непрерывным потоком на общем пейзажном фоне, в каждом новом эпизоде настойчиво повторяются одни и те же элементы, создавая ощущение неторопливого и неизменного течения времени. Все сценки для ясности снабжены свитками-бандеролями, где на лотарингском диалекте написаны названия каждого из шести месяцев.

На эльзаской шпалере показаны только труды крестьян, а сезонные занятия сеньоров и дам оставлены без внимания. Однако очевидно, что дорогой ковер был соткан для людей знатных и рисует картину жизни, увиденную их глазами. Труды и дни земледельцев предстают здесь чередой изящных пасторальных зарисовок. Крестьяне одеты в цветные, нарядные и очень модные одежды, окружающая природа — это условная и неменяющаяся идиллия вечно цветущего сада, явно позаимствованная с ковров — «мильфьёров», изображающих куртуазные сцены.

«Дикие люди» — очень популярная тема в светском искусстве Германии и Франции XIII–XV веков. В это время дикари и дикарки появляются на вышивках и шпалерах, предметах повседневного обихода, в гравюрах и книжных иллюстрациях. Эти существа, в образе которых фокусировались животные страсти и плотские инстинкты, противостоящие миру рыцарской учтивости, являлись неизменными участниками европейских весенних обрядов и карнавалов. Игру в «дикарей» часто устраивали во время свадебных торжеств. Подобные обычаи были в чести даже у королей, одна из таких забав, устроенная на празднестве по случаю свадьбы придворной дамы Карла V, даже попала в 138-ю главу «Хроник» Фруассара. В куртуазной литературе дикие люди — обитатели непроходимых чащ и неведомых стран — часто ассоциировались с необузданными природными силами и животным миром.

Данная красочная шпалера представляет двух заросших шерстью дикарей и одну дикарку в окружении сказочных животных посреди цветущего сада, где резвятся кролики и благоухают цветы. Все эти занимательные и экзотические образы подразумевают положительную «романтическую» трактовку, на которую ясно указывают такие любовные символы, как розы, лилии и кролики. Прирученные и благонравные чудища означают победу над грубой страстью, сама же дикость героев может восприниматься как аллегория свободы и силы чувств.

Искусство возрождения

Роскошный кубок из позолоченного серебра, принадлежавший древнему бельгийскому роду Мероде, декорирован в сложной и редкой для начала XV века технике «plique-a-jour», которая напоминает перегородчатую эмаль. Однако в ней тончайшие полоски металла после нанесения рисунка и закрепления прозрачного красочного состава удаляются, и создается удивительный эффект сияния, по силе тона и светоносности напоминающий витражи. Подобный способ нанесения эмали, описанный в XVI столетии известным итальянским ювелиром Бенвенуто Челлини, еще в XIX веке считался изобретением мастеров Возрождения, поэтому кубок Мероде, датируемый ныне примерно 1400, прежде называли искусной имитацией.

Сегодня установлено, что представленный кубок — произведение позднесредневекового прикладного искусства, являющееся самым ранним примером использования «plique-a-jour» в Западной Европе. Предполагают, что данный совершенный по формам и со вкусом украшенный сосуд изготовлен в Бургундии или Франции. На полосах цветной эмали различимы изящные узоры из дубовых листьев, желудей, виноградных лоз, роз и павлинов, которые прерываются изображением окон со стрельчатыми арками. При попадании солнечного света на прозрачные, насыщенные пигментом краски, они начинают сиять, подобно драгоценным камням, создавая впечатление необычайного великолепия.

Эта великолепная чаша, декорированная в технике металлического люстра, была выполнена в знаменитых мастерских Малаги. Данный факт установлен относительно недавно, на основании проведенного в 1983 анализа состава глины, показавшего наличие включений, характерных для южного побережья Испании. Прежде считалось, что предмет произведен в Валенсии, перенявшей традиции керамического искусства Малаги и к середине XV века активно развивавшей производство. Сюжет также склонял ученых считать изделие вышедшим из мастерских этого христианского города: на внутренней поверхности глубокой чаши изображен европейский парусник с португальским флагом. Тем более удивительным оказался факт создания рисунка в Малаге, остававшейся до 1475 под властью мусульманских правителей. Вероятно, эта дорогая и красивая вещь была выполнена по заказу богатого португальского купца, желавшего запечатлеть в своей памяти удачную торговую операцию.