Владимир Шигин - Русский город Севастополь: великое мужество, великие тайны
История православия знает еще одного старца по имени Калиник. То был византийский монах, некогда создавший знаменитый «греческий огонь», сжигавший врагов православной империи и обеспечивший Византии успешность войн на долгие века. Единство имен и единство деяний… Монах Калиник, даровавший непобедимость Второму Риму, и монах Калиник, связавший последний осколок былого Второго Рима с Римом Третьим… Что это: предначертание или случай?
Старец Калиник умер в 1794 году. Вечная память и поклон его светлой душе! Ведь именно он, последний херсонесит, стал первым севастопольцем. Именно он, монах-отшельник, исполнив свой главный долг, связал самой своей жизнью воедино в неразрывное целое две части разнесенного во времени, но одного и того же священного города Херсонеса – Севастополя. А значит, не было и нет двух городов на гераклейских скалах, а был, есть и вечно будет великий и неповторимый Севастополь – Священный город на священной земле.
Так создавался Севастополь…
Осенью 1782 года в Большой залив вошли фрегаты «Осторожный» и «Храбрый». Ими командовали герои Чесмы капитан-лейтенанты Иван Берсенев и Степан Юрасов. Так определилась судьба Ахтиара. Сколь символичны были названия первых российских судов, пришедших в будущий Севастополь. Над древними херсонесскими бухтами затрепетал на ветру Андреевский флаг…
Рейд был признан лучшим на всем Черном море. Потемкин просил президента Адмиралтейской коллегии графа Ивана Чернышева поторопиться с подробным изучением места для постройки нового города и гавани. Капитан 1-го ранга Иван Максимович Одинцов, фрегаты которого стали на якорь в Ахтиаре, получил распоряжение сделать подробнейшие съемки и промеры на предмет устройства портовых сооружений. Это была первая зимовка, подробных сведений о ней ждали в Адмиралтействе.
Команды фрегатов Одинцова разместились на зиму в опустевшем селении Ахтиар. Кругом не было ни души, и моряки оказались в положении своеобразных «робинзонов» на тихих херсонесских берегах. Ныне почти забытый поэт Семен Бобров первым воспел возрождение Херсонеса:
Я в Херсониде многохолмнойПод благодатным небосклоном……Найду Гельвецию с хребтами,Найду Сатурнову страну…
Сатурнова страна… Каждый ищет ее для себя, и каждый находит что-то свое. Россия нашла ее в пределах древнего Херсонеса. Священный город возвращался к своей прародине, как высший дар, как чудо, дарованное Господом, как награда за подвиги русских воителей.
По желанию Потемкина начальником всего Южного флота был послан герой Чесмы вице-адмирал Федот Алексеевич Клокачев, дотоле командовавший Азовской флотилией.
Солнечным утром 2 (13) мая 1783 года колонна судов эскадры торжественно миновала устье бухты под грохот артиллерийских орудий и повернула в Южную гавань, где бросила якоря у будущей Корабельной стороны. На салют фрегатов отвечали полевые батареи.
Долго пустовавшая, грустившая в ожидании прибытия рачительных хозяев Ахтиарская бухта наполнилась и повеселела. Эскадра военных судов, на которых периодически раздавались звон склянок и трели дудок, приводивших в движение людей, деловито сновавшие между судами и берегом шлюпки убедительно говорили о том, что российские морские служители пришли сюда надолго, точнее сказать, навсегда. А Клокачев уже требовал составленные планы и осмотрел берега до самого Херсонеса. Он нашел маленькую Ахтиарскую бухту неудобной для своих одиннадцати кораблей. Становиться на якорь в Большом заливе, открытом западным ветрам, было небезопасно. Кроме того, следовало подумать об укреплениях, начало которым положил Суворов. Клокачев избрал самую обширную из бухт, впадающих в залив с юга. Отныне она называлась Южной, или Гаванью, и была облюбована для стоянки эскадры. Строения, к устройству которых предполагал приступить немедленно Клокачев, должны были расположиться не к востоку, а к западу – на пространстве между двумя бухтами. Здесь и быть порту.
«Без собственного обозрения нельзя поверить, чтоб так сия гавань была хороша!» – восклицал Клокачев, утверждая, что в Европе ничего подобного этому не видывал. Он писал в Адмиралтейство, исчисляя все выгоды и достоинства учреждаемого порта: «Здесь сама природа такие устроила лиманы, что сами по себе отделены на разные гавани, то есть военную и купеческую».
Адмирал Клокачев умрет от холеры буквально через пару лет. Но он исполнил свою историческую миссию – привел в Ахтиар – Херсонес русский флот.
Решение о постройке города и порта на берегу лучшей из черноморских бухт было принято, как известно, Екатериной Второй в Санкт-Петербурге. Было ли это случайностью? На первый взгляд, вопрос весьма неуместный, где, как не в российской столице, мог родиться столь великий замысел?
Но не будем торопиться, ведь город святого Петра прежде всего восстановил историческую справедливость по отношению к земле, стоявшей у истоков его собственного рождения…
Вспомним знаменитый посох Андрея Первозванного, водруженный апостолом на берегах Невы. Вспомним, что и само название города – Санкт-Петербург – дано в честь младшего брата Андрея – святого Петра, апостола, также в свое время пребывавшего в Херсонесе. Отметим и провидческий шаг царя Петра (чьим хранителем был святой Петр), ознаменовавшего основание своей будущей северной столицы тем, что вместе с закладной доской опустил на месте будущей Александро-Невской лавры в болотистую приневскую землю шкатулку с мощами Андрея Первозванного.
Может, именно поэтому провидению было угодно, чтобы самодержец, основавший город, благословленный посланцем херсонесской земли, обрел у потомков титул «Великий». Ибо, как сказано в Писании: «да воздастся каждому по заслугам его».
Рождение Севастополя неотделимо от рождения российского Крыма. 2 февраля 1784 года было окончательно ратифицировано присоединение Крыма к России и учреждение Таврической губернии. А уже 10 февраля был издан высочайший указ об устройстве «крепости большой Севастополь, где ныне Ахтияр и где должны быть Адмиралтейство, верфь для первого ранга кораблей, порт и военное селение».
А еще через двенадцать дней Севастополь был открыт «для всех народов, в дружбе с Империею НАШЕЮ пребывающих, в пользу торговли их с верными НАШИМИ подданными».
Именно с этого момента Севастополь становится основным местом базирования строящегося Черноморского корабельного флота.
Екатерина Вторая подписала указ о присвоении новостроящемуся городу имени Севастополь 10 февраля 1784 года.
В 1787 году состоялась знаменитая поездка императрицы Екатерины Второй в южные пределы Российской империи. Конечной точкой этой поездки стал только что основанный Севастополь.
* * *Относительно обретения городом своего нынешнего названия существует легенда. Суть ее такова.
Изначально императрица Екатерина Вторая якобы хотела назвать будущий Севастополь Херсоном (в честь средневекового Херсонеса), а будущий Херсон – Севастополем (как тогдашнюю главную базу Черноморского флота). Какая-то логика в этом была, но только внешняя и сиюминутная.
И вот курьеры получили засургученные пакеты с высочайшими указами о присвоении названий строящимся городам. Но пути Господни неисповедимы! Отъехав от петербургских застав, курьеры завернули в один из придорожных кабаков и выпили лишку, а выпив, попросту перепутали свои засургученные пакеты. Так Севастополь стал Севастополем, а Херсон – Херсоном. Когда об ошибке донесли императрице, мудрая Екатерина менять уже ничего не стала. «Как случилось, так, значит, и должно быть!» – якобы сказала она.
Однако это, скорее всего, лишь красивая легенда. Как обычно бывает, в жизни все произошло куда более обыденно и прозаично. Вот точка зрения на этот счет историка Х1Х века В. Головачева: «… Порт носил все еще имя последней необитаемой татарской деревушки, забытой на северном берегу залива, – и потому Потемкин избрал для него, по выражению Дюбуа де-Монпере, фантастическое имя в греческом стиле – “Севастополь”, что значит приблизительно – “почтенный город”; и имя это было утверждено за ним нашей императрицей в начале 1784 года».
С присоединением Крыма и основанием Севастополя существенно изменился и титул российской императрицы. Отныне она именовалась следующим образом: «Самодержица Всероссийская, Московская, Киевская, Владимирская, Новгородская, царица Казанская, царица Астраханская, царица Польская, царица Сибирская, царица Херсонеса Таврического…»
Много ли городов в императорском титуле, владение которыми было приравнено к целому царству? Всего лишь семь! Но если Москва, Киев, Владимир – былые великокняжеские престолы, Новгород – былое государство-республика, а Казань с Астраханью отвоеванные татарские ханства, то Херсонес Таврический явно выпадает из общего перечня. Он стоит особняком и по времени, и по своему значению. Почему в титуле значится именно Херсонес, когда, казалось бы, правильнее сказать «царство Таврическое» или «царство Крымское», даже «земли Новороссийские», казалось бы, были здесь куда логичнее. В этом на первый взгляд малообъяснимом факте видится сразу несколько возможных побудительных мотивов.
