Путешествие на «Париже» - Гинтер Дана
И хотя полные миски еды быстро всех примирили, Жюли этот взрыв национальной гордости огорчил. Она знала, что эти люди покидают свою родину потому, что обстоятельства вынуждают их искать лучшей жизни вдалеке от дома, и она понимала, что корабль для них – это нейтральная территория, пустота меж двух миров – их прежней жизнью и жизнью новой. А чем тогда становится корабль для тех, кто на нем трудится? Неужели, вертясь, как белки в колесе, изо дня в день выполняя неблагодарную работу на безостановочно движущемся пароходе, они теперь бездомные и безродные?
Жюли снова шла вдоль столов – на этот раз она разливала пассажирам вино – и вспоминала, каким она и ее друзья воображали этот корабль. Трансатлантические лайнеры всегда казались им символами красоты, роскоши и могущества. Но здесь, в третьем классе, ничем подобным и не пахло. Ни прелести, ни великолепия – лишь тяжкая, нудная работа. Жюли, которой всегда претила мысль о работе домашней прислугой, теперь выполняла точно такие же обязанности, какие выполняла обычно прислуга. Здесь она была просто служанкой, только работать ей приходилось в огромной качающейся махине, от которой перехватывало дыхание и постоянно тошнило. И вместо того чтобы подавать жаркое буржуазной семье, она обслуживала восемьсот пассажиров!
Тяжело вздохнув, Жюли подняла глаза и, к своему удивлению, увидела, что из прилегающего к столовой коридора ей широко улыбается Николай. Она открыла было рот, потом широко улыбнулась в ответ. Старалась не покраснеть (что было практически невозможно), она оглянулась вокруг: не заметил ли кто происходящего. Трудно было поверить, что все сидят, преспокойно жуют и не замечают, что кто-то ее здесь разыскивает. Жюли бросила взгляд на худосочную мадам Трембле, стоявшую на посту возле дверей, затем на Симону, которая в ответ на комплимент пассажира, не открывая рта, улыбалась ему. Жюли двинулась в обратном направлении и, к своему удовольствию, заметила, что Николай по-прежнему стоит на том же месте. С вопросительным выражением лица он указал на Жюли, а потом на свои часы. Жюли посмотрела на свои и сообразила, что освободится через час. Она нарисовала в воздухе цифру «один», а он, предлагая ей встретиться через час, вопросительным жестом указал на дверь.
Жюли, улыбнувшись, кивнула и обнаружила, что рядом с ней стоит мадам Трембле. С самым серьезным видом Жюли вернулась к рабочим обязанностям.
– Жюли, не стой на месте! – громко проговорила мадам Трембле. – У пассажиров, что сидят справа, уже опустели стаканы.
– Слушаюсь, мэм, – пробормотала Жюли и двинулась к следующему пассажиру.
Обед тянулся и тянулся – одни пассажиры дурачились с кожицей фруктов, другие просили вторую чашку кофе; однако в конце концов с последнего стола убрали посуду и столовую привели в порядок к следующей трапезе. Прежде чем выйти в коридор, Жюли сняла шапочку и провела рукой по шелковистым волосам. Мельком взглянув в зеркало, она улыбнулась – и что только он в ней нашел? – и тихонько простонала. А действительно, что он в ней нашел?
Жюли осторожно выглянула в коридор. Николай все еще стоял на прежнем месте – опершись о металлическую стену, он тихонько насвистывал.
– Привет, Джульетта! – прерывая свист, воскликнул он. – У вас обеденный перерыв?
– Да, наконец-то перерыв, – отозвалась она, подойдя к стене и почуяв исходивший от его куртки слабый запах бензина. – Мы обслуживаем столько пассажиров, что едва одни заканчивают обед, как другие уже готовы к ужину.
– А у вас есть время для короткой прогулки?
– Конечно, – не задумываясь, ответила она, позволяя Николаю взять ее за руку. – С удовольствием погуляю!
Жюли сделала глубокий вдох.
– Пойдемте на палубу. Так хочется подышать свежим воздухом.
– А как вы себя чувствуете? – спросил он, выводя ее на нижнюю палубу.
– Пожалуй, немного лучше. – Жюли неопределенно пожала плечами.
Со вчерашнего дня ее ни разу не вырвало, но у нее по-прежнему время от времени кружилась голова, трудно было дышать и не было аппетита.
– Жюли, я принес вам чай, – вынимая из кармана бумажный пакетик, сказал Николай. – Надеюсь, он поможет.
– Спасибо, что не забыли, – взяв в руку пакетик и мельком взглянув на Николая, ответила Жюли. – Очень мило с вашей стороны. А вам самому он не понадобится? Ведь нас наверняка еще не раз будет качать.
– Об этом морском волке можете не беспокоиться, – шутливо проворчал Николай и, выведя Жюли на палубу, провел ее к свободному месту у перил, где они встали вплотную друг к другу.
– Что ж, тогда возьму, – согласилась она и облокотилась о перила. – Попробую. Только там внизу такой воздух… – Жюли поморщилась. – А в машинном отделении?
– Лучше, чем раньше. Когда я начал свою службу на пароходах, моторы работали на угле. И мы целой армией – лица черные, пот струится рекой – день и ночь напролет бросали уголь в топки. Мы называли себя «дьявольской командой». Работали, точно в аду. – Николай печально улыбнулся.
– А разве сейчас их не топят углем? – спросила Жюлия. – Из труб валит такой дым, что ничего другого и в голову не приходит.
Она вспомнила братьев: все они работали в порту и о корабельных моторах всегда рассуждали с большим интересом. Возможно, такого рода темы увлекают и Николая? Стоя рядом с ним и чувствуя исходившее от него тепло, Жюли казалось, что она может говорить о чем угодно.
– Нет, на «Париже» все по-другому, – отрицательно покачал головой Николай. – У этого корабля новенький нефтяной турбинный двигатель. Никакого угля, никаких паровых котлов. Машинное отделение заставлено огромными цилиндрами и сложными приборами.
– Да, их шум мы слышим даже у нас, в третьем классе, – сказала Жюли. – А у вас, наверное, грохочет намного сильнее.
– Там такой грохот, что, кроме него, ничего не слышно. Собственных мыслей и то не слышно. Но это… – Николай широким жестом указал на синеву воды. – Из-за этого стоит сюда возвращаться опять и опять.
Улыбнувшись, он обнял Жюли за плечи.
– А что, если я вам к чаю куплю каких-нибудь сладостей?
– Спасибо, не нужно, – подумав, ответила она.
Ей не хотелось ему признаваться, что с первой минуты на борту она питалась только солеными крекерами и пила содовую. А теперь, когда Николай обнимал ее за плечи, она не могла представить, что прикоснется даже к крекерам.
– Спасибо, но я совсем недавно обедала.
– Тогда, может, прогуляемся по палубе?
Жюли скользнула взглядом от милой улыбки Николая к его глазам. К ее изумлению, они были холодны, как лед. Узкие глаза с жестким взглядом. Может, они казались такими из-за отблеска солнца?
– Наверное, мне нужно вернуться в третий класс. Я не вижу здесь никого из наших работниц, – оглядевшись и неожиданно встревожившись, сказала Жюли. – Возможно, мне пора приступать к своим обязанностям. Я с этой работой еще не совсем освоилась.
Ей вдруг стало неловко.
– А вы? Если вы возвращаетесь в машинное отделение, может, вы меня проводите до женской спальни? – робко спросила она.
– С удовольствием. Пожалуй, только такой прогулкой меня и заманишь назад в эту дыру, – рассмеявшись, ответил Николай.
Он обнял ее за талию, и она напряглась. Не слишком ли интимно такое прикосновение? Прилично ли оно? Лишь один раз в жизни, давным-давно, мальчик – едва касаясь – обнял ее за талию, и это случилось во время танцев. Но когда они начали танцевать, мальчик сразу обнаружил, что он намного выше и ему никак не удержать ее за талию, и тогда он положил руку ей на плечо. Вот и теперь от жеста Николая Жюли стало не по себе – она не привыкла ходить в обнимку. Неуклюже они двинулись в чрево корабля.
Когда они почти достигли уровня третьего класса, Николай соскочил на площадку лестницы на три ступени ниже Жюли и обернулся к ней так, что они оказались лицом к лицу. Ухватившись руками за перила и перегородив ей путь, Николай почти вплотную наклонился к ней.
– Маленькая моя Жюли, вы придете ко мне на палубу сегодня вечером? – нежно проговорил он. – Мы потанцуем. Вальсировать можно не только в бальном зале.
