Владимир Шигин - Русский город Севастополь: великое мужество, великие тайны
Затем, как известно, были долгие переговоры русского князя с византийскими братьями-императорами. Но ситуация отныне уже существенно изменилась. Теперь Владимир выступил уже не как бедный проситель, но как покоритель одного из самых богатых городов империи, а потому разговор отныне шел уже на равных. Пока шли переговоры, русский князь принимает православие, причем принимает его из рук побежденных, как «давший себя уговорить» победитель.
Уже знакомый нам профессор С.А. Беляев, много лет занимавшийся раскопками Херсонеса, установил и примерное место этого, вне всяких сомнений, великого события. Вот что он пишет:
«Благодаря обширным раскопкам, произведенным в Херсонесе во второй половине ХIХ века, появилась возможность конкретизировать летописное описание крещения князя Владимира. К 30-м годам XIX века в Херсонесе было раскопано только три византийских храма. Основываясь на летописном сообщении, что храм, в котором был крещен Владимир, находился “посреди града”, один из трех известных в то время храмов, расположенный более или менее в центре древнего города, и был признан за тот храм, в котором принял святое крещение князь Владимир. Тогда же в память этого события над ним был построен большой новый двухэтажный собор, где служба совершалась на втором этаже, а в первом находился древний храм. Позднее в Херсонесе была раскопана крещальня (баптистерий) при кафедральном храме города – церкви Святых апостолов. После открытия крещальни, учитывая особенности литургической жизни Х века, в частности особенности совершения таинства крещения, мы можем с полным основанием утверждать, что равноапостольный великий князь Владимир мог принять таинство святого крещения только в этой крещальне – единственной на весь город – и только через епископа в полном соответствии со свидетельством летописи».
Историк А. Карпов, детально исследовавший вопрос, где же все-таки мог креститься Владимир, излагает суть своих рассуждений следующим образом: «Крестился же (Владимир. – В.Ш.) в церкви Святого Василия, и стоит церковь та в Корсуни-граде, на месте посреди града, где торг совершают корсуняне; палата же Владимирова с края церкви стоит и до сего дня, а царицына (?) палата за алтарем».
За крещением Владимира последовало его бракосочетание с Анной. Выше процитирован текст Лаврентьевской летописи (или, по-другому, Лаврентьевского списка «Повести временных лет»). Удивительно, но другие летописи, в том числе и очень близкие к Лаврентьевской в этой части «Повести временных лет», резко расходятся с ней и друг с другом в наименовании той корсунской церкви, в которой произошло крещение князя Владимира. Так, согласно Радзивилловской и Академической летописям, Владимир крестился в церкви Святой Богородицы; согласно Ипатьевской – Святой Софии; по Новгородской Первой младшего извода – в церкви Святого Василиска. И это при том, что в остальном текст этих летописей в описании данного события почти не разнится: о церкви, например, одинаково говорится, что она стоит «посреди града, где торг деют корсуняне» и так далее.
Другие источники еще больше увеличивают разнобой. Обычное «Житие Владимира» называет церковь, в которой крестился князь, церковью Святого Иакова (без указания ее местоположения в городе); из «Жития» это наименование попало в некоторые летописи, в частности в Софийскую Первую, Новгородскую Четвертую, Тверскую. Отдельные списки летописного сказания предлагают еще два варианта названия корсунской церкви – Святого Спаса и Святого Климента. «Житие Владимира особого состава» вообще сообщает, будто Владимир крестился (или крестил дружину?) «в речке». По мнению исследователей, это искажение первоначального «в церкви», без уточнения названия.
Итак, по крайней мере семь разных версий. А ведь в этой, столь различно поименованной, церкви произошло важнейшее для судеб Руси событие!
Слова летописца «посреди града» вовсе не означают некую центральную точку древнего Херсонеса, но лишь указывают на то, что церковь находилась внутри городских стен. Ее название опять-таки по-разному приводится различными письменными источниками. Из летописей, содержащих древнейший текст «Повести временных лет», лишь Ипатьевская называет церковь – Святого Иоанна Предтечи. «Житие Владимира» именует церковь церковью Святого Василия. Возможно, это название отразилось и в Лаврентьевской летописи – в названии другой корсунской церкви, также стоящей «посреди града», той, в которой крестились князь или его дружина.
Археологам, кажется, удалось найти остатки этого храма, отождествив Владимирову «церковь на горе» с открытой еще в XIX веке «базиликой на холме» в западной части города. Как оказалось, эта базилика – простая по форме и не очень большая по размерам – была поставлена на месте прежде разрушенного храма. Кем и когда был разрушен этот последний, неизвестно. Возможно, воинами самого Владимира после захвата города. Во всяком случае, новая базилика строилась из обломков прежнего храма, которые были под рукой у строителей. О связи новопостроенного храма с военными действиями свидетельствуют находки среди ее развалин каменных зубцов треугольной формы, некогда возвышавшихся над стенами города; их, очевидно, также использовали при строительстве. Сбрасывание зубцов со стены после окончания военных действий имело символическое значение – оно знаменовало падение города в буквальном смысле этого слова.
В историографии утвердилось мнение, согласно которому в первоначальном варианте корсунского сказания церковь, в которой крестился Владимир, не была названа по имени, но обозначалась греческим словом «василика»: оно-то и превратилось под пером переписчика в церковь Святого Василиска, а потом и Василия. Думаю, что это не так. Дело в том, что исследователи не проводили подробного текстологического анализа летописного рассказа с учетом различных (в том числе и внелетописных) текстов, содержащих корсунскую легенду. А такой анализ приводит совсем к другому выводу.
Мы уже говорили о внелетописном памятнике, содержащем близкий к летописи текст, – так называемом «Слове о том, како крестися Владимир, возмя Корсунь». В нем представлена более ранняя версия «Корсуньского сказания», нежели те, что сохранились в летописных сводах, – в частности, отсутствуют очевидные вставки в летописный текст, разрывающие связное повествование. Некоторые из таких вставок содержатся как раз в том летописном фрагменте, в котором упоминается интересующая нас церковь. Для наглядности сравним текст Лаврентьевской летописи и «Слова о крещении Владимира». (В виде исключения нам придется сравнивать древнерусский текст; однако только что был приведен его перевод на современный русский язык, так что особых трудностей у читателя не должно возникнуть.)
Лаврентьевская летопись: «Видив же ее, Володимер напрасное ицеленье и прослави Бога, рек: “Топерво увидех Бога истиньнаго!” Се же видевше дружина его, мнози крестишася. Крести же ся в церкви святаго Василья, и есть церки та стоящи в Корсуне граде и на месте посреди града, идеже торг деють корсуняне. Полата же Володимеря с края церкве стоит и до сего дне, а царицына полата за олтарем. По крещеньи же приведе царицю на браченье…»
«Слово о крещении Владимира»: «Видев же Володимер напрасное исцеление, прослави Бога рек: “Топерво увидех истиньнаго Бога!» Се видевше дружина его, мнозии крестишася в церкви святыя Богородица. По крещении же приведе цесарицю на обручение…”»
Легко увидеть, что в тексте «Слова» отсутствуют очевидные редакторские вставки, связанные с топографией Корсуни, – указание на местоположение церкви Святого Василия, Владимировой и «царицыной» палат. Это характерно не только для данного фрагмента текста, но и в целом для «Слова» при сравнении его с летописью. Одной из вставок, разрывающих связный текст, оказывается и упоминание церкви Святого Василия как той церкви, в которой произошло крещение Владимира.
В самом деле, летописец сначала говорит о крещении и исцелении Владимира, затем о крещении дружины и после этого снова возвращается к крещению Владимира. Особенно ярко первичность «Слова» видна при сравнении его с текстом Радзивиловской летописи. Сравним:
Радзивиловская летопись: «…И се же видевши, дружина его, мнози крестишася. Крести же ся в церкви святое Богороидци…»
«Слово»: «Се видевше дружина его, мнозии крестишася в церкви святыя Богородица…»
Слова «крести же ся» повторены летописцем некстати (ибо ранее он уже говорил о крещении Владимира); они попросту вставлены в первоначальный текст и при этом придают отрывку новый смысл: церковь, которая первоначально была названа как место крещения дружины, становится местом крещения князя. Текст Радзивиловской летописи (и совпадающий с ним текст Академической летописи) представляется в данном случае первоначальным по сравнению с текстом Лаврентьевской. Это подтверждается еще целым рядом случаев, в которых текст Радзивиловской летописи оказывается ближе к тексту «Слова о том, как крестился Владимир», чем соответствующий текст Лаврентьевской летописи.
