Матвей Гречко - Другая сторона Москвы. Столица в тайнах, мифах и загадках
Храм в его честь на Николоямской улице был построен в стиле ампир в 1818 году на средства статского советника Г. П. Смольянского, пожертвовавшего на строительство почти всё своё состояние. Позднее храм реконструировали, достроив трёхъярусную колокольню. Его интерьеры были богато расписаны и украшены: после революции большевики вывезли из храма более пяти пудов серебряной утвари. При храме пел замечательный хор слепых, один из лучших в Москве.
Храм был закрыт в 1938 году. Большая часть икон и церковное убранство были уничтожены, всё это рубили топорами во дворе и сжигали. В костёр были отправлены церковные книги и бесценные ноты для слепых.
Рядом на пересечении улицы Станиславского и Николоямской — храм святителя Алексия Московского и бывшее здание богадельни: здесь было две слободы, и у каждой — свой храм. Вот и вышло, что две церкви стояли напротив друг друга, практически через улицу.
Митрополит Алексий, единомышленник Сергия Радонежского, тоже лицо вполне реальное. Был он сыном боярина Фёдора Бяконта, а вот мирское его имя назвать с уверенностью нельзя: в некоторых записях это Елевферий, в других — Симеон. Возможно, путаница обусловлена тем, что он ушёл в монастырь очень рано — не достигнув и двадцати лет.
Но, несмотря на монашество, жизнь Алексия была весьма бурной: он участвовал в переговорах, в дипломатических интригах, противостоял литовцам и ордынцам, даже однажды был взять литовцами в плен и бежал. Несколько раз он посещал Орду — с риском для жизни, но каждый раз ему удавалось выторговать лучшие условия для Москвы и обойти другие удельные княжества.
После смерти Ивана Красного именно Алексий стал опекуном и воспитателем его малолетнего сына Дмитрия, будущего Дмитрия Донского. Он сделал всё, чтобы Дмитрию Ивановичу достался ярлык на великое княжение, до конца жизни поддерживал князя московского, а до Куликовской битвы не дожил всего два года.
Тогдашний митрополит Феогност считал Алексия своим преемником и даже направил об этом письмо в Константинополь. И вот тут завертелась интрига, приведшая в конце концов к строительству Спасо-Андроникова монастыря. Тверские князья прочили на митрополичий престол другого кандидата — Романа, сына тверского боярина. Они также отправили письмо в Константинополь и сделали это чуть раньше. И так случилось, что утверждены были обе кандидатуры, то ли из-за бюрократической ошибки, то ли намеренно, чтобы вызвать междоусобицу. Желая отстоять свою власть, в 1353 году Алексий отправился в Константинополь, где провёл около года. Но одной поездки оказалось мало: ведь и Роман тоже съездил в Константинополь, и тоже получил утверждение. Поэтому в 1355 или 1356 году Алексий снова едет в Константинополь для решения спора. В результате русская митрополия оказалась разделённой надвое: Алексий остался митрополитом «всея Руси», а Роману достались литовские и волынские епархии с центром в Киеве.
На обратном пути из Константинополя корабль Алексия попал в жестокую бурю на Чёрном море. Алексий усердно молился и дал обет: если он спасётся, то построит в Москве церковь в честь того святого, в день поминовения которого он достигнет бухты Золотой Рог. День пришёлся на празднование Спаса Нерукотворного.
В 1360 году митрополит Алексий исполнил обет: на берегу реки Яузы он основал храм и монастырь в честь Спаса Нерукотворного. В строительстве ему помогал ученик Сергия Радонежского Андроник, ставший первым игуменом монастыря и тоже причисленный к лику святых, потому монастырь называется Спасо-Андрониковым. Один из притоков Яузы прозвали Золотым Рожком в память о черноморской бухте, а позднее одна из близлежащих московских улиц стала называться Золоторожским валом. Ну а церковь св. Алексея, по преданию, была построена на том месте, где стояла палатка митрополита, наблюдавшего за строительством. Правда, возвели её намного позже, в XVII веке, деревянную, а существующий ныне храм — при императрице Елизавете Петровне (архитектор Ухтомский).
Всего в Москве Алексий основал четыре новых монастыря: Чудов, Андроников, Алексеевский и Симонов. В Чудовом монастыре его и похоронили, а в 1448 году он был канонизирован. Ныне мощи святителя Алексия хранятся в Свято-Богоявленском Елоховском соборе в Москве.
В интерьере Спасского собора, считающегося самым древним зданием Москвы, уцелели фрагменты фресок, выполненных в начале XV века Андреем Рублевым. К сожалению, именно фрагменты, так как большая часть росписей была уничтожена пожаром в XVIII веке. Предположительно великий русский иконописец был похоронен в этом же монастыре, но точное местоположение его могилы неизвестно. Монастырские стены и большая часть построек относятся к XVIII–XIX векам.
Монастырь закрыт в 1918 году; на его территории, наряду с Ивановским и Новоспасским монастырями, располагался до 1922 года один из первых концентрационных лагерей ВЧК. После тут были колония для беспризорников и общежитие для рабочих. В конце 1920-х срыли кладбище, где были похоронены Андрей Рублёв, воины, погибшие во время Северной и Отечественной войн, актёр Волков, основатель русского театра, представители многих дворянских и купеческих родов.
Возрождение монастыря началось после Великой Отечественной войны, когда выяснилось, что после сноса храма Спаса на Бору Спасский собор Андроникова монастыря остался самым древним зданием в Москве. Указом Никиты Хрущёва монастырь стал Музеем Андрея Рублева. В 1989 году Спасский собор был освящен и в нем снова начались богослужения. В 1993 году под престолом собора обнаружили неизвестное захоронение, которое пока не идентифицировано. Многие желают видеть в нём останки Андрея Рублёва и Даниила Чёрного.
От Андроникова монастыря мы вернёмся на красивую, но шумную улицу Сергия Радонежского, бывшую Воронью. Здесь тоже много всего интересного, но уж чересчур загруженное движение и много выхлопов.
Дом № 25 — часовня «Проща» Спасо-Андроникова. Её построили в XVI веке на месте прощания Сергия Радонежского с игуменом Андроником. Но то здание не сохранилось, нынешнее было возведено на средства купца Александрова в 1889–1890 гг. В 1929 году часовню закрыли, а здание отдали Союзу безбожников завода «Серп и молот». Потом здесь размещался магазин, затем мастерская.
А неподалеку, в доме № 15, в 1882 году купец первой гильдии Роман Романович (Фридрих Карл) Кёлер открыл первую в России фармацевтическую фабрику. Она выпускала различные капли, настойки, мази, порошки, экстракты, пластыри, перевязочные средства, аптечки… Это было смелое новаторство, так как прежде все лекарства изготавливались непосредственно в аптеках, а Кёлер поставил дело на поток, на промышленные рельсы, создав мощную конкуренцию своему прежнему работодателю — Феррейну, владельцу сети аптек и большого огорода лекарственных растений.
Кёлер увлекался идеями земской медицины, разработал проект сельской лечебницы с амбулаторией, хирургическим кабинетом и аптекой, который получил диплом и золотую медаль Московской политехнической выставки. Продукция предприятия Кёлера была удостоена высших наград и на других российских и международных выставках.
Умер Кёлер за десять лет до революции, после 1917 года его предприятия были национализированы и стали частью ОАО «Мосхимфармпрепараты» им. Н. А. Семашко.
Теперь свернём на тихую и приятную Школьную улицу — она стала одной из первых пешеходных зон в Москве. В прошлом — это 1-я Рогожская улица, центральная улица Рогожской слободы, а современное название было ей дано в 1923 году, причём неизвестно, была ли тут на самом деле школа или её только планировали построить. В первой половине XIX века вся улица состояла из постоялых дворов, в которых останавливались все обозы, проходившие по Владимирскому и Рязанскому трактам. Дома эти сохранились, они имеют сходное строение — два этажа и обязательные ворота для лошадей. Ни один из них сам по себе не является «памятником истории», но все вместе… Все вместе они обладают значительной ценностью. Ещё в 1990-е годы улица была отреставрирована и теперь носит название памятника истории и культуры «Ансамбль Рогожской ямской слободы».
По ней мы выйдем на Рогожскую площадь на Камер-Коллежском валу. В 1740 году здесь прошла таможенная граница Москвы. Здесь до сих пор сохранился камень с надписью «От Москвы две версты», поднятый на постамент. Нынешняя площадь возникла после объединения двух старых — Сенной (там торговали сеном) и площади Рогожской Заставы.
В прежние времена от Рогожской Заставы пролегали три дороги: печально знаменитый Владимирский тракт (теперь шоссе Энтузиастов), он ведёт в Ногинск и далее — во Владимир; Носовихинский тракт, проходивший через Перово и Носовиху в Павловский Посад, и Коломенский — через Люберцы и Бронницы до Коломны и дальше на Рязань.
Дон-дон, дон-дон, слышен звон кандальный…Дон-дон, дон-дон, путь сибирский дальний…
— пелось в старинной песне о Владимирском тракте. Современное название дороги дал Луначарский в память об энтузиастах — революционерах, желавших изменить мир. Закованные в цепи узники, плохо одетые, больные, шли по нему пешком во Владимирскую пересыльную тюрьму и дальше, дальше, в Сибирь. Многие, не добредая до цели, находили покой тут же, на обочине дорог. И хотя тела их полагалось довозить до кладбищ, на практике это выполнялось далеко не всегда. Сколько безымянных, забытых могил осталось вдоль нынешнего шоссе Энтузиастов, трудно даже представить. Говорят, что на разных участках шоссе (и в черте города, и за МКАД) на трассе не раз видели страшного бородатого мужика, смахивающего на бомжа: бродит тяжело, «будто цепь за собой волочит», и норовит остановить проезжающий транспорт. Легенда гласит, что это призрак разбойника-каторжанина, загубившего более ста душ и сгинувшего на этапе «без покаяния и погребения». Теперь совестью мучается: остановит машину и просит: «Простите меня, люди добрые!» Доведётся повстречать, быстренько отвечайте: «Бог простит!» — и уносите ноги…
