Затерянный город Z. Повесть о гибельной одержимости Амазонией - Гранн Дэвид
После более чем годичного курса Фосетт держал экзамен вместе со своими соучениками. Студенты должны были продемонстрировать топографические и картографические навыки, требовавшие глубокого понимания геометрии и астрономии. Фосетт часами штудировал свою науку вместе с Ниной, которая разделяла его интерес к исследованиям и без устали трудилась, чтобы помочь ему. Он знал, что в случае неудачи ему придется вернуться к отправной точке и снова стать солдатом. На экзамене он тщательно написал ответы на все вопросы. Закончив, он передал лист Ривзу. И стал ждать. Ривз сообщил студентам их результаты и затем обрушил на Фосетта неожиданную новость. Он сдал экзамен — но не только. В своих мемуарах Ривз выделяет Фосетта среди прочих, отмечая, что тот окончил курс «с отличием». Фосетт добился своего; он получил официальное одобрение Королевского географического общества — или, как он сам выразился, «КГО признало во мне исследователя». Теперь ему нужна была лишь конкретная цель.
Глава 7
Сублимированное мороженое и адреналиновые носки
— Не поедешь же ты вот так, — заметила моя жена.
Я опустил взгляд на кровать, куда выложил несколько пар шорт и пару адидасовских кроссовок.
— У меня еще швейцарский армейский нож есть, — сообщил я. — Что-то не очень ты мне доверяешь.
На другой день, вняв ее увещеваниям, я отправился на поиски места, где можно приобрести более подходящее снаряжение. Друзья направили меня в один из крупных манхэттенских магазинов, который обслуживает все растущее число любителей походов, внедорожных мотоциклов и экстремальных видов спорта, а также лихих пейнтбольных рубак (по выходным). Магазин был размером почти с заводской склад. Я шагнул внутрь, и у меня закружилась голова. С потолков и стен свешивались палатки радужных цветов и каяки банановой окраски, розовато-лиловые горные велосипеды и сияющие неоном сноуборды. Целые прилавки были отведены под репелленты против насекомых, сублимированные продукты, мази для губ и кремы от загара. Особый отдел был посвящен всевозможной обуви («Наши гуру подберут вам идеал!» — гласила надпись), где едва хватало места для каких-то «пружинных снегоступов с застежкой-храповиком». Имелись специальные уголки для «адреналиновых носков» и комплектов из майки и трусов фирмы «Теквик». На стойках располагались журналы — «Любители походов», «Турист-походник» и им подобные: на обложку издания «За порог — и в поход»[34] были вынесены заголовки «Атаку медведя можно пережить!» или «Последние нехоженые места Америки: 31 способ обрести уединение, найти приключения — и самого себя». Повсюду толпились покупатели, по виду — типичные «фанаты экипировки». Казалось, чем меньше в мире остается возможностей для подлинного первооткрывательства, тем больше появляется разнообразных средств для всех, кто все же попытается этим заняться, и тем изощреннее становятся приспособления, с помощью которых люди стремятся воспроизвести эти ощущения: растяжимые тросы для прыжков-банги, сноуборды… Однако, пожалуй, теперь путешествия больше не направлены на совершение открытий во внешнем мире: напротив, они устремлены внутрь, к тому, что путеводители и брошюры именуют «походной терапией с погружением в дикую природу» и «личностным ростом при помощи приключений».
Я в смятении стоял перед стеклянным ящиком, наполненным странными приспособлениями, напоминавшими часы, когда из-за прилавка вышел молодой продавец с длинными жилистыми руками. Было в нем что-то от человека, недавно спустившегося с Эвереста.
— Вам чем-нибудь помочь? — осведомился он.
— Что тут у вас? — спросил я.
— О, это клевая фишка. — Он отодвинул дверцу прилавка и достал искомый предмет. — Маленький компьютер, видите? Показывает температуру, где бы вы ни находились. И высоту над уровнем моря. А еще тут цифровой компас, часы, будильник и точный хронометр. Несравненная штуковина.
Я спросил, сколько она стоит, и он ответил: около двухсот долларов, но я не пожалею, если ее куплю.
— А это что такое? — спросил я, указывая на другой прибор.
— Тут похожая тема. Только он еще и следит за вашим пульсом. Плюс у него отличные возможности для записи. Сохраняет все данные, которые вы захотите в него внести: погоду, расстояния, скорость восхождения и все такое прочее. Кстати, а что за путешествие вы планируете?
Когда я как мог объяснил ему свои намерения, он, казалось, загорелся энтузиазмом, и я вспомнил об одном фосеттоискателе тридцатых годов, который расклассифицировал людей по их реакции на его планы:
Среди них были Осторожные, которые говорили: «Это в высшей степени дурацкая авантюра». Были Умные, которые отмечали: «Это в высшей степени дурацкая авантюра; но, по крайней мере, в следующий раз ты будешь понимать, во что ввязываешься». Были Мудрые, они изрекали: «Это дурацкая авантюра, но совсем не такая дурацкая, как кажется». Были Романтики, которые, судя по всему, верили, что если все будут постоянно заниматься такими авантюрами, то скоро мир избавится от всех невзгод и бед. Были Завистники, громко благодарившие Бога, что не они отправляются в такое путешествие; были и те, кто, наоборот, с разной степенью неуверенности заявлял, что отдал бы все, лишь бы отправиться. Были Правильные Люди, интересовавшиеся, есть ли у меня знакомые в тамошнем посольстве. Были Практики, пространно толковавшие о прививках и калибрах… Были Опасливые, осведомлявшиеся, составил ли я завещание. Были Те, Кто, Между Прочим, Тоже В Свое Время Кое-что Такое Проделал, они сообщали мне изощреннейшие способы полезного использования муравьев и замечали, что мартышек можно отлично приготовить, не говоря уж о ящерицах и попугаях: на вкус все они напоминают цыпленка.
Пожалуй, этот продавец относился к Романтикам. Он спросил, сколько я собираюсь там пробыть, и я ответил: не знаю, по крайней мере месяц, а то и больше.
— Потрясающе. Потрясающе. Значит, вы погрузитесь в атмосферу по-настоящему.
Казалось, он что-то обдумывает. Потом он спросил, правда ли, что одна рыбка в Амазонке, под названием кандиру, «ну, вы знаете, та самая, что…».
Он не договорил, да это и не требовалось. Мне доводилось читать об этом почти прозрачном, похожем на зубочистку существе в «Неоконченном путешествии». Их опасаются больше, чем пираний: это одно из немногих животных на Земле, питающихся исключительно кровью. (Его называют также «бразильской рыбкой-вампиром».) Обычно кандиру проникает в жабры к рыбам и сосет их кровь, однако иногда попадает и в отверстия человеческого тела — вагину или анус. Вероятно, более всего она знаменита тем, что умеет забираться в пенис, навсегда застревая в нем из-за своих колючек. Если ее не удалить, это означает неминуемую смерть, и не раз сообщалось, что в глухих уголках Амазонии ее жертв кастрировали, только бы спасти их. Фосетт, видевший кандиру, хирургическим путем извлеченную из мочеиспускательного канала мужчины, сообщает: «Эта рыба — причина многих смертей, и ее жертвы погибают в страшных муках».
После того как я поведал продавцу все, что знаю о кандиру, он из Романтика превратился в Практика. Хотя мало что может защитить человека от такого создания, он рассказывал мне о все новых и новых приспособлениях, совершивших настоящий переворот в туристическом искусстве: о приборе, совмещающем в себе цифровой термометр, фонарик, лупу и свисток; о компрессионных рюкзаках, сжимающих собственное содержимое; о швейцарских армейских ножах с флеш-накопителем для хранения фотографий и музыки; о водоочистных бутылях, одновременно служащих светильниками; о переносном горячем душе, работающем на солнечной энергии; о байдарках, складывающихся до размеров вещмешка; о плавучем фонаре, не требующем батарей; о куртках-парках, превращающихся в спальные мешки; о палатках, не требующих колышков; о таблетке, «за пятнадцать минут уничтожающей все вирусы и бактерии».
Чем больше он мне объяснял, тем решительнее я становился. Я могу это совершить, думал я, укладывая в корзинку несколько предметов, взятых словно из арсенала Джеймса Бонда. Наконец продавец поинтересовался:
