Моя неприличная Майорка (СИ) - "Katou Youji"
Внезапно вспыхнувшее недопонимание на почве социальной розни мы в итоге быстро загасили благодаря новой порции узо и отправились дальше колесить по городу.
Болезненных социальных тем в общении с Васьком я старался больше не затрагивать, а потому он трещал безостановочно как балаболка и через четыре часа успел порядком меня измотать. На последнем издыхании из его бубнежа я наконец-то понял, почему он так прикипел к Пальме — оказывается, многие здания здесь возводили по проекту архитектора Гауди, духовного отца Барселоны и любимца всей нации. А потом мой подкошенный наездом короля Испании организм дал сбой, и я обвалился в изнеможении в первой попавшейся на глаза небольшой кафешке на Главной площади города. Как выяснилось тут же, здесь-то, на этом прямоугольнике и горели главные костры инквизиции на острове.
После чего Дон Василий снова восхищенно присвистнул и оглядел меня с какой-то непонятной гордостью:
— Славочка, скажи мне, как есть, ведь ты же не мог так просто... Ты, должно быть, читал об этом удивительном заведении в Интернете? Говорят, здесь познакомились двое европейских принцев, хотя, наверное, это только сплетни, — выпалил он, таращась на меня во все глаза. — Знаешь, ты не раз повторял, что никогда до этого не бывал на Майорке, но я просто отказываюсь верить тебе. Я бы сам никогда не решился прийти сюда, а уж тем более сесть прямо на улице... То есть я решился, но только через два года проживания, а ты ведешь себя, ну, прямо как... я бы сказал, вице-король Испании!
— Вась, что опять не слава Богу? — в очередной раз напрягся я, косясь взглядом на посетителей и только сейчас замечая, мягко говоря, специфический контингент... прямым текстом свидетельствующий, в какого рода заведении мы оказались. Честное слово, ничего подобного специально я не выбирал, просто примостил уставшую задницу на показавшийся мне свободным стул, и теперь откровенно чувствовал вот этой самой пятой точкой, как взгляды всех присутствующих в основном представителей мужского пола пытаются изучить ее во всех деталях. И тут меня осенило: — Это что, гей-кафе?
— Конечно, Славочка, и одно из самых лучших в Европе! — обрадовано и смущенно закивал Васютка, заходясь стыдливым румянцем. — Вообще-то я хотел оставить его на конец... в смысле ..эээ окончание нашей прогулки. Здесь бывают известнейшие европейские актеры, музыканты, композиторы и режиссеры. Потому здесь также часто устраивают засады в заведениях по соседству папарацци с мировым именем и...
— И потому мы берем по коктейлю и быстро сваливаем отсюда. Если твой обожаемый Костик узнает, где мы сегодня были, он нам бошки оторвет и все остальное, — грубо оборвал Васюткину радость я. — Как я понимаю, ценник здесь запредельный?
— Ну, Славочка, не все же можно свести к денежным отношениям. Мы не должны делать презренный металл смыслом нашего существования, возможно, каждый из нас здесь когда-нибудь встретит свою судьбу, а на небесах свершится еще один брак. По крайне мере, так считал он — наш великий художник и предтеча и никогда не думал о физическом поле партнера, доверяясь лишь словам души... — привычно и слегка обиженно занудел Василий, переходя на любимую тему, пока я пытался отыскать в меню хоть какой-нибудь напиток на одного человека дешевле двадцати евро.
А вернулся я в реальность от того, что внезапно лепетанье на местном Васька переросло в кудахтанье, а надо мной выразительно навис представитель полиции Испании и сурово положил руку на плечо:
— Usted tiene pruebas de que él es mayor de edad y tiene el derecho está aquí? — полетело в ухо.
— Вась, это че он бормочет сейчас и почему держит за плечо? — уже совсем конкретно напрягся я.
Комментарий к части
извините за долгое ожидание. работа будет завершена.
Ч.11. Педофил со стажем, или со следами сексуального насилия на лице.
Васек никакого внимания на меня не обратил и продолжил горлопанить с полицейским. Хотя голоса у обоих делались все более взвинченными и нервными, я решил пока в клинч не впадать, потому что ситуация могла обернуться чем угодно. По опыту южных стран я уже знал, что такое говорение на повышенных тонах и активная жестикуляция собеседников, которую мы, северяне, однозначно воспринимаем за ссору, здесь на деле может оказаться дружеской беседой о футболе или расспросами о здоровье родителей.
Кроме того, никаких противоправных действий я, с моей точки зрения, не совершал, а пепельницу мне принес официант даже без просьбы, потому, видимо, курить здесь было не запрещено. Да и другие посетили, все больше обращающие на нас внимание, дымили в три горла.
Не лез я со своим английским в диалог дона Васи с представителем силовой структуры еще и потому, что никогда не был силен в объяснениях с полицейскими, и в силу своей профессии общался с ними сквозь стиснутые зубы, а они отвечали мне тем же. И при встречах мы как бы интуитивно чувствовали общую неприязнь.
Ведь, как известно, журналисты — это те люди, которые на митингах норовят влезть в самую гущу событий, а на мероприятиях забраться во все запрещенные для прохода места. Короче, уже с точки зрения правоохранительных органов, мы тот сомнительный контингент, из-за которого вечно возникают проблемы и можно запросто лишиться работы.
Прекрасно помню историю, вошедшую в питерский журналистский фонд баек, когда на одном митинге менты попутали фотографа с партийным активистом и вломили ему дубинками по ребрам, даже не доволакивая до «титанов». Парень отчасти подставился сам, потому что хотел сделать лучшие кадры. Естественно камеры в этот момент пахали как сумасшедшие, и уже через час все наши интернет-издания и телеканалы разразились воплями о преследовании свободной прессы в городе на Неве.
К девяти часам вечера сюжет из Питера, где местные власти травят СМИ — опору демократии, перекачивал на «Первый канал». У нашей тогда еще милицейской верхушки приключились истерика и сифилис мозга, потому что события под личный контроль взял Президент РФ, а прибалтийские страны тут же оживились и забросали наши посольства нотами протеста. За местными СМИ подтянулись и европейские, в очередной раз радостно заоравшие, что в России нет свободы слова.
А на ночном совещании в Смольном, на котором присутствовал наш источник, прозвучала историческая фраза:
— Значит так, этих б***й пальцем не трогать. Кто харкнет, швырнет окурок или просто кашлянет на расстоянии ближе, чем пятьдесят сантиметров от них, уволю сразу к чертовой матери.
Из зала поступило только два вопроса:
— Так что теперь сантиметр с собой носить? А на пятьдесят первом сантиметре можно?
