Михаил Трофименков - Убийственный Париж
Убив, он бежал, но метранпаж Юма Тисье догнал его и оглушил ударом трости по голове, а толпа едва не линчевала. Убийство осудили даже те, кто бредил расстрелом Жореса. Власти опасались бунта: в Париж ввели два полка кирасир. Но рабочий класс наутро покорно пошагал на призывные пункты. Тем не менее Вийен провел под следствием пятьдесят шесть месяцев. Его боялись судить, пока эйфория будущей победы не затмит процесс. Все считали его блаженным, а он в письмах из тюрьмы инструктировал друзей, каких показаний от них ждет: следовало говорить о его аполитичности и дурной наследственности.
Суд состоялся 24–29 марта 1919 года. Звезды политики сравнивали Жореса с Руссо и Гюго, превозносили его патриотизм, уверяли, что, будь он жив, непременно боролся бы с большевизмом. Никто не требовал головы Вийена, ведь Жорес ненавидел смертную казнь. Защита просила простить убийцу: какие счеты между французами после победы, помиримся, братья. Присяжные единодушно оправдали его, сочтя простительным убийство «на почве страсти», и обязали семью Жореса оплатить издержки. Социалисты заявили, что Жореса убили во второй раз, бунт опять не случился, но Вийену было страшно: под его окнами в Осере, куда переехала из разрушенного немцами Реймса его семья, бушевали демонстранты.
Его охотно приглашали, как пикантную диковинку, хозяйки салонов, но Вийен уехал в Париж, сменил имя на Рене Альба и отпустил бороду. Не найдя работы, собрался было в США, но 19 апреля 1920 года попался на сбыте шестисот тридцати пяти фальшивых однофранковых монет. Из обжитой тюрьмы Сантэ он вышел в октябре, уплатив сто франков штрафа. Подоспевшее тетушкино наследство позволило исполнить мечту о путешествиях. На шесть лет он пропал из виду, а в 1932 году обнаружился в Барселоне, где ждал парохода на Таити: там он решил поселиться. Парохода все не было: коротая время, Рауль посетил Ибицу и влюбился в нее: какое, к черту, Таити.
Архитектор Рене Поль Гоген, внук художника, взялся построить Вийену дом: только бы он не проектировал его сам, обезобразив округу. Однако, не получив гонорар, Гоген устранился, и Вийен возвел дом своего бреда: комнаты без окон, лестница в никуда, башенки, люки, во дворе — исполинский крест.
Потом он сошел с ума. В колониальном костюме, ставшем из белого черным, бродил по Ибице, хохоча и распевая «Братца Жака». Дети кидали в него камни. Взрослые забыли его имя и звали «чокнутым из порта». Наверное, он не заметил, как в Испанию пришла гражданская война, и не догадывался, что при республиканцах, выбивших с Ибицы фашистов, не стоит превозносить католицизм. Неизвестно, когда точно — между 13 и 17 сентября 1936 года — вооруженные люди увели его из дома-галлю-цинации и сколько дней провалялся на пляже труп расстрелянного убийцы.
P. S. В телефильме Франка Гутке «Смерть депутата Жореса» (ФРГ, 1970) Жореса играл Вольфганг Бютнер, Вийена — Эрнст Якоби, Морраса — Петер Франк, в телефильме Анжа Каста «Жорес: жизнь и смерть социалиста» (1980) Жорес — Бернар Фрессон, Вийен — Жерар Ле Кайу. Жореса также играли: Фриц Райф («Дрейфус» Рихарда Освальда, Германия, 1930), Александр Гранах («1914. Последние дни перед войной» Рихарда Освальда, Германия, 1931), Вольфганг Бютнер («Дело Дрейфуса» Франца Йозефа Вильда, телефильм, ФРГ, 1968), Жерар Дарье («Бунтари» Пьера Баделя, телефильм, 1977), Пьер Сантини («Альбигойское лето» Жака Требута, телефильм, 1977), Вильям Сабатье («Эмиль Золя, или Человек совести» Стеллио Лоренци, телефильм, 1978), Андре Селье («Несколько людей доброй воли» Франсуа Вилье, телефильм, 1983), Шарль Ренье («Роза Люксембург» Маргарете фон Тротта, 1986), Рене Оберженуа («Великая война и рождение XX века», телесериал, 1996), Филипп Торретон («Жорес: рождение гиганта» Жана Даниэля Берега, телефильм, 2005), Жан Клод Дрюо («Отделение» Франсуа Ансса, телефильм, 2005), Андре Маркой («Бригады Тигра» Жерома Корнюо, 2006).
ТРЕТИЙ ОКРУГ
Глава 5
Площадь Вогезов, 21
Сименон и труп без головы (1924)
В октябре или ноябре 1924 года в особняке кардинала Ришелье — где, впрочем, сам кардинал не жил, зато жил его внучатый племянник, маршал де Ришелье, — поселился двадцатиоднолетний целеустремленный, талантливый, циничный, развращенный бельгийский журналист Жорж Сименон со своей женой Режин Реншон, которую все звали просто Тижи. Дом номер 21 на площади Вогезов стал на целых шестнадцать лет первым и, по сути, единственным парижским адресом главного детективного писателя Франции. Он и сам был героем — или антигероем — романа своей жизни, не менее увлекательного, чем, скажем, «Мегрэ и труп без головы»: кстати, обезглавленный труп в жизни Сименона тоже фигурировал. Не было роли из криминального репертуара, которую он не сыграл бы: свидетель, обвиняемый, следователь, пособник.
Из двухкомнатной квартиры на первом этаже, окнами во двор, супруги уже в конце 1927 года переехали на третий этаж в апартаменты окнами на площадь, сквер Людовика XIII, конную статую короля и четыре фонтана. Независимо от расположения окон и этажа, сам факт проживания здесь уже был симптомом успеха. Торжественная и просторная, обрамленная огромными, трехэтажными особняками из красного кирпича, почти квадратная площадь, старейшая в Париже (после площади Дофина), — вдохновенный ансамбль, возведенный в начале XVII века. Место, кстати, тоже не без зловещего прошлого. Раньше здесь стоял особняк Турнель, разрушенный в 1563 году по приказу Екатерины Медичи, чтобы стереть саму память о месте, где 10 июля 1559 года умер ее муж Генрих II, случайно, но смертельно раненный в глаз на турнире капитаном шотландской гвардии Габриелем де Монтгомери.
Да, Сименону и художнице Тижи, мастерице женских портретов, везло. Правда, так было не всегда: поначалу, когда в декабре 1922 года Сименон приехал покорять Париж, от рекомендательных писем бельгийских друзей видным правым политикам проку оказалось немного. Но вскоре юношу взял в секретари маркиз Жак де Траси, спонсор лиг ветеранов мировой войны, ударной силы ультраправых во время уличных беспорядков.
Гранд-дама французской литературы Колетт помогла Сименону найти издателей после того, как хорошенько вымуштровала его стиль, отучила от красивостей, научила простым языком рассказывать о простых вещах. Колетт знала, чего ждет массовый читатель. Из-под пера Сименона, жонглировавшего двадцатью семью псевдонимами, хлынуло приключенческое, сентиментальное, эротическое чтиво, позднее — репортажи со всех концов света. Феноменально работоспособный юноша писал по две книги в неделю, по восемьдесят страниц в день: в общей сложности он создал сто девяносто два романа и сто пятьдесят восемь повестей под своим именем, еще сто семьдесят шесть — под псевдонимами.
Сименон стал не просто популярным писателем — звездой. 14 января 1927 года он заключил сенсационный контракт с газетой «Пари матиналь», обязавшись писать сидя в стеклянной клетке на всеобщем обозрении. Газета разорилась раньше, чем оборудовала клетку. Но контракт произвел такой фурор, что многие, включая Илью Эренбурга, клялись, что своими глазами видели, как Сименон работает в клетке, перед толпой зевак, а каждую написанную им страницу немедля уносят в типографию.
Его личная жизнь была не менее сенсационна. В октябре 1925 года он стал любовником самой яркой звезды парижских кабаре, чернокожей Жозефины Бейкер, чей сценический наряд состоял лишь из пальмовых листьев: это она за одну ночь заразила Париж модой на танец шимми. Жена якобы ни о чем не догадывалась, хотя целых два года они выезжали на отдых втроем с Жозефиной.
Вскоре Сименон придумал персонажа, обессмертившего его имя. В июле-октябре 1930 года газета «Рик э Рак» опубликовала с продолжением из номера в номер «Петра-латыша», первое из произведений о Жюле Жозефе Ансельме Мегрэ (всего о нем было написано семьдесят пять романов и двадцать восемь повестей). Впрочем, по поводу того, по страницам какого издания впервые тяжело прошествовал комиссар с трубкой, в плаще, пропахшем супом мадам Мегрэ, есть разные мнения. Образ Мегрэ слился с образом его создателя в сознании не только читателей, но и «фликов». 18 апреля 1952 года на приеме в честь Сименона на набережной Ювелиров, 36 — в легендарной резиденции парижского угрозыска, — ему вручили удостоверение № 0000 на имя Мегрэ.
По поводу прототипов Мегрэ тоже существуют различные версии. Вот, например, комиссар Николь, в чью бытность шефом спецбригады Сименон стал своим в кабинетах следователей. Николь не расставался с трубкой — вылитый Мегрэ. А вот комиссар Ксавье Гишар по прозвищу Львиное Сердце, в 1912 году гонявшийся за бандой Бонно (45): это он даровал Сименону невиданную привилегию присутствовать на утренних планерках и психиатрических экспертизах. Или комиссар Жорж Виктор Массю, арестовавший с 1911-го по весну 1944-го три тысячи двести пятьдесят семь человек. Это он первым в марте 1944 года напал на след чудовищного доктора Петио (38). Если бы 20 августа 1944 года самого Массю не арестовали, обвинив в сотрудничестве с нацистами, Доктора Сатану обезвредили бы гораздо быстрее.
