Сергей Глезеров - Исторические районы Петербурга от А до Я
Графиня Наталья Александровна скончалась в 1808 г. в возрасте пятидесяти лет в замке Лоде в Эстонии, муж перевез ее тело в Лигово и похоронил в склепе часовни. Исполняя волю покойной супруги, Федор Федорович Буксгевден перестроил часовню в церковь. 11 июля 1809 г. церковь освятили во имя Св. мучеников Адриана и Наталии, которых почившая хозяйка считала своими небесными покровителями.
Прежний храм Адриана и Натальи в Старо-Паново. Фото начала ХХ в.
После смерти жены генерал Буксгевден подал в отставку и поселился в замке Лоде. Там он скончался в августе 1811 г. Похоронили его возле супруги на кладбище в Старо-Паново. С тех пор склеп под церковью стал фамильной усыпальницей Буксгевденов, и несколько поколений их рода нашли здесь упокоение.
В 40-е гг. XIX в. имение Буксгевденов перешло к графу Г.Г. Кушелеву-Безбородко, а в 1879 г. бо́льшая часть земель переходит в руки купца Курикова. В ту пору здесь начинается активная дачная жизнь.
«Существует у нас в граде святого Петра, как известно многим, увеселительное заведение „Кинь-грусть“, но многим не известно, что существует у нас в окрестностях Питера дачное местечко „Найдешь-грусть“, именуемое деревней Паново, – с иронией замечал в июне 1886 г. обозреватель „Петербургской газеты“. – В этом укромном уголке царит такая скука, что ужас! Насколько велика она, можно судить по одному тому, что дачники, ради хоть какого-нибудь развлечения, хотят начать дразнить друг друга.
Прежде хоть от скуки рыбу ловили, а теперь и этого нельзя: плати за лето три рубля. Да и дачи здесь в большинстве без затей. Пройдешь в иных из них по полу, так вся семья волей-неволей танцует! Малейшие дуновения ветра – с дачей начинаются такие сеансы, что того и гляди концом вниз без покаяния полетишь!»
Храм оставался действующим (с перерывами) до 1941 г. Во время войны деревня Старо-Паново оказалась на переднем крае обороны. Особенно ожесточенные бои здесь шли летом 1942 г. и весной 1943 г. Впоследствии долгое время о Старо-Пановской операции, ставшей одной из самых трагических и до сих пор малоизвестных страниц ленинградской битвы, умалчивали: она оказалась неудачной, и гордиться военачальникам было нечем. До сих пор в этих местах остаются непогребенными тысячи воинов разных армий и национальностей…
Храм Адриана и Натальи в Старо-Паново. Фото автора, декабрь 2008 г.
Камня на камня не осталось от старинной церкви св. Адриана и Наталии. Спустя полвека после войны, в 1990-х гг., почти на том же самом месте стал возводиться новый храм. Как это часто бывает на Руси, у истоков храма стоял праведник. В нашем случае – местный старожил Антонина Петровна Осипова, прозванная в народе Антониной Лиговской.
К осени 2007 г. удалось завершить кирпичную кладку стен, а в ноябре того же года установить купол с крестом.
Воздвигаемый храм стал настоящим очагом народной памяти. И практически все, что делается в нем, совершается усилиями бескорыстных энтузиастов-подвижников. В храме действует музей, где представлены военные реликвии, найденные при строительстве и при поисковых работах. Здесь же представлены семейные хроники ленинградцев и списки солдат, погибших во время войны в Старо-Паново. «Наша основная тема – человеческая сторона войны, – говорит настоятель храма Антоний Витвицкий. – Война как большое горе, которое ворвалось в семьи, оборвало и исковеркало человеческие судьбы. Именно отсюда – идея семейных хроник».
Весной 2008 г. удалось издать долго готовившуюся «Книгу памяти Старо-Паново – Лигово». Это уникальное издание, в котором содержится именной список бойцов и командиров частей и соединений Ленинградского фронта, погибших, умерших от ран и пропавших без вести при защите Ленинграда в 1941 – 1944 гг. в полосе Лигово – Старо-Паново. Материалы для книги предоставил военный историк Виктор Кунтарев, много лет занимающийся работой по увековечению памяти защитников Отечества. По этому небольшому участку фронта ему удалось восстановить имена двух тысяч бойцов. Поиски продолжаются – ведь всего здесь, под Старо-Паново, во время войны погибло и пропало более восьми тысяч воинов.
Пейзажи Старо-Паново. Фото автора, декабрь 2008 г.
Выпустили книгу благодаря помощи петербуржца Игоря Геннадьевича Архипова. По его словам, память о защитниках Ленинграда – его личный и семейный долг. Его родные прошли войну, отец сражался в рядах ополчения на Пулковских высотах под Ленинградом, получил тяжелое ранение.
…Есть в музее еще одна реликвия – рукописная книга памяти, в которую каждый может внести воспоминания о своих родных и близких, связанных с минувшей войной. Книгу памяти начали в 2007 г. в памятный для всех ленинградцев день – в годовщину начала блокады, 8 сентября.
На территории, прилегающей к церкви, создается мемориальный парк Мира, посвященный памяти павших защитников Ленинграда. Одной из его достопримечательностей будет восстановленный рядом с храмом блиндаж военных времен. Кроме того, парк Мира украсят скульптуры-символы. Одной из них станет памятник супружеству – в честь святых Адриана и Натальи. Идея тут проста: война разрывала супружеские узы, но они же помогали и выжить в этой страшной беде. Будет в парке и большой четырехгранный крест – памяти всех павших на войне.
Стеклянный городок
Название Стеклянного городка, или «Стеклянки» (использовалось также обозначение «Стеклянное»), появилось в конце XVIII в., когда Екатерина II подарила своему фавориту князю Потемкину основанные еще Петром I стеклянный и зеркальный заводы. А поскольку они находились далеко от столицы, в селе Назия, Потемкин перенес заводы в свою загородную усадьбу «Озерки», которая находилась за Александро-Невским монастырем.
Тут построили два стекольных завода: один – для изготовления аптечной посуды, другой – для производства хрусталя. А рядом с ним соорудили зеркальный завод – теперь на его месте находится завод художественного стекла. Изделия заводов не уступали по качеству продукции прославленных английских мастеров. Для персидского шаха тут изготовили хрустальную кровать, окруженную девятью фонтанами в форме ваз.
«Собственно Стеклянный завод расположился с 1777 г. примерно вдоль нынешней Мельничной улицы – многочисленные разнокалиберные строения, прежде всего промышленные, – отмечает историк Дмитрий Шерих в своей книге „Невская застава: берег левый, берег правый“. – Жилая слобода служителей завода примыкала к заводской территории, но тянулась вдоль Шлиссельбургского тракта. Здесь были своя школа, лавка, трактир. Так родился Стеклянный городок…»
По сей день сохранились названия улиц рабочей слободки, которые пошли от цехов и заводов: Глазурная, Глиняная, Стеклянная, Фаянсовая, Хрустальная улицы и Зеркальный переулок, а также Слободская улица, где когда-то жили «работные люди». «Под именем Стеклянного городка старые петербуржцы понимали огромную территорию от Обводного канала до самого села Смоленского», – сообщает Дмитрий Шерих.
После смерти Потемкина Стеклянный завод перешел в казну и стал именоваться Императорским. Он просуществовал до самой революции, причем в последнее время являлся составной частью Императорского фарфорового завода, только уже не на своей прежней территории, а в Фарфоровой слободе. После революции стекольные традиции Невской заставы прервались, но затем возродились снова в 1940 г., когда известный химик Н.Н. Ка чалов выступил инициатором создания в бывшем Стеклянном городе на базе зеркальной фабрики экспериментального цеха художественного стекла. А после войны на основе цеха создали Ленинградский завод художественного стекла (ЛЗХС).
Перестроечное время поставило крест на судьбе предприятия – как и многих стекольных фабрик и заводов Северо-Запада. В январе 1997 г. завод закрылся, а в 2000 г. собрание заводского музея передали в Елагиноостровский дворец-музей…
Впрочем, вернемся к более давним временам – в конец ХIХ в. В ту пору основным контингентом жителей Стеклянного городка являлись мастеровые и рабочие на фабриках и заводах. В середине 1880-х гг. здесь даже появились дачники. Их привлекала близость Невы, рощиц и лугов, однако, как оказалось, они не могли наслаждаться тут ни спокойной жизнью, ни достойными санитарными условиями.
«Вряд ли где-нибудь ощущается такая настоятельная потребность в общественной благотворительности, как в нашем захолустном и заброшенном районе Стеклянный, – констатировал обозреватель „Петербургского листка“ в середине 1900-х гг. – Всюду, куда ни глянь, сплошная беднота, граничащая с нищетой».
На весь многолюдный район «Стеклянки» в ту пору приходилась всего лишь одна платная лечебница. Ее устроило приходское попечительство при Скорбященской церкви. В лечебнице определили специальное жалованье для доктора, но вот тут случилась незадача: доктору, по всей видимости, настолько не приглянулась «Стеклянка», что он попросту… исчез.
