Сергей Глезеров - Петербургские окрестности. Быт и нравы начала ХХ века
На страже личности и собственности
«Моя милиция меня бережет», – говорили мы когда-то, свято веруя в то, что если, не дай Бог, что случится, стражи порядка всегда придут на помощь. А в прежние времена такой надеждой обывателей был городовой. Ему надлежало выступать не только охранителем спокойствия, но и образцом порядочности, честности и ревностного отношения к службе.
Из криминальной хроники Новой Ладоги:
«Раскрыто дело о хищении спирто-калильного фонаря из помещения местного общества трезвости, где устраивались спектакли. Оно случилось в сентябре 1911 года, а спустя полгода фонарь нашли в местном клубе в раздевальной комнате как собственность буфетчика. Выяснилось, что он купил его у некоего Лещицкого, а тот, в свою очередь, приобрел его в Петербурге. Буфетчик в краже не признался, но по делу был составлен протокол».
По сообщению «Озерного края», 1913 год.
…Передо мной – «Инструкция для городовых Новоладожской городской полицейской команды», изданная в Новой Ладоге в 1914 году. Начинается она такими словами: «Городовой есть блюститель порядка и благочиния и страж, оберегающий личность и собственность каждого».
Городовой должен был «приказания своего начальства исполнять с точностью и быстротой», «вести жизнь честную и трезвую, ни в чем не зазорную, соблюдать опрятность и быть всегда одетым по форме», «быть правдивым и ни под каким видом не позволять себе делать ложный доклад начальству». Стражам порядка вменялось в обязанность не только наблюдать за сохранением «приличия и благопристойности», но и самим подавать пример в этом отношении не только по службе, но и вне нее.
Городовому не разрешалось заводить знакомства с людьми, которые пользовались дурной славой, а также входить в «неоплатные долги», чтобы не быть в зависимости от кого бы то ни стало. А главное, стражу порядка надлежало «заботиться о добром имени и чести своего звания». Городовому следовало быть идеальным защитником народа и закона – быть наблюдательным, храбрым, деятельным, всегда сдержанным и хладнокровным, «распоряжаться быстро, но спокойно, не шумя и не крича без толку». Не правда ли, о таких стражах закона мы мечтаем и сегодня?..
Все требования об исполнении закона или распоряжений начальства городовому следовало предъявлять публике спокойно и вежливо, но вместе с тем твердо и настойчиво. В споры и пререкания ему вступать не разрешалось. «Суетливость, оскорбительное обращение и резкость в словах или действиях вредят делу и унижают достоинство городового», – говорилось в инструкции. Из криминальной хроники Новой Ладоги:
«Святотатственная кража. С 10 на 11 марта сего года в Новой Ладоге совершена кража в лавке купца В.И. Каялина и совершено святотатство в соборе Св. Николая Чудотворца. Украдено процентными бумагами на 10 200 рублей и расписок на хранение в Государственном банке на 5850 рублей».
«Озерный край», 1913 год.
Городовой имел огромное множество обязанностей, причем практически во всех сферах общественной жизни.
На первом месте стояла «охрана безопасности лиц и имуществ» от преступных действий, а также предупреждение (сегодняшними словами – профилактика) преступлений. К примеру, строго оговаривалась следующая типичная ситуация: если городовой видит, особенно ночью, что некто неизвестный проходит по улице либо выходит из дому с узлом или ношей и навлекает при этом на себя подозрения в краже, страж порядка должен остановить его и расспросить: кто он, что и куда несет. Если подозрительный субъект давал сбивчивые ответы, то городовому предоставлялось полное право задерживать его и доставлять полицейскому приставу.
На помощь себе городовой призывал свистком, причем два отрывистых свистка обозначали сигнал о немедленной помощи, а один продолжительный свисток означал проверку, своего рода перекличку. Другие городовые должны отвечать на этот сигнал аналогичным продолжительным свистком.
Конечно, львиная доля обязанностей городового лежала в сфере «охранения общественного порядка и благочиния». Он наблюдал, чтобы на улицах, площадях и у казенных винных лавок не происходило «сборищ толпы». Продавцы в казенных винных лавках могли рассчитывать на помощь городового в выдворении из лавок пьяных и нарушителей порядка.
На улицах и площадях городовому следовало «не дозволять играть на гармониках и других инструментах, а также петь песни; не допускать бесстыдных или соединенных с соблазном для других действий, а равно отправлять естественные надобности на тротуарах и улицах, в особенности же днем и на виду публики». Стражу порядка предписывалось отправлять в полицию мужчин-ловеласов, вина которых состояла в том, что они «назойливо приставали или оскорбляли проходящих женщин», а также «всех нищих, просящих подаяние по лени и привычке к праздности, а равно с дерзостью».
Что же касается политики, то и здесь городовому следовало оставаться начеку: о возникновении тайных обществ и собраниях таких обществ страж порядка должен был немедленно докладывать вышестоящему начальству. Городовой следил, чтобы без разрешения начальства никто не смел расклеивать объявления и афиши, а также раздавать на улице «объявления, брошюры и бумаги, к распространению не разрешенные». Если же объявления развешаны с позволения начальства, то городовой стоял на страже, наблюдая, чтобы никто из посторонних лиц не смел срывать расклеенные объявления и афиши.
Городовой в те времена являлся «по совместительству» и «гаишником» – он следил за порядком и безопасностью при движении по улицам. Езда допускалась только «умеренной рысью», причем городовой имел право требовать, чтобы все едущие обязательно держались правой стороны.
Но главное, городовому вменялось, следить за гуманным отношениям к лошадям: «Езда на хромых, искалеченных и замученных лошадях воспрещается, и виновных в этом и вообще лиц, жестоко обращающихся с животными, следует доставлять в полицию». Стражу порядка следовало наблюдать, чтобы при езде по улицам все правящие лошадьми «не ездили вскачь и вперегонку», а также уступали дорогу крестным ходам, похоронным процессиям, пожарным обозам, проходящим частям войск и арестантским партиям.
С другой стороны, городовой выступал защитником прав пешеходов и контролировал порядок не только на проезжей части, но и на тротуарах. Он наблюдал, чтобы тротуары были всегда свободны для беспрепятственного движения публики, при этом запрещалось возить по тротуарам тележки и сани, за исключением детских, носить громоздкие тяжести и другие предметы, стесняющие движение. Ну а поскольку Новая Ладога не отличалась столичным характером, а являлась, скорее, полугородом-полудеревней, городовой следил, чтобы домашний скот не бродил по улицам и тротуарам.
Имел городовой и определенные санитарные обязанности – он надзирал за торговлей и перевозкой мяса и съестных припасов по городу. То есть он выступал своего рода защитником прав потребителей и грозой нечестивых торговцев.
Стражу порядка вменялось в обязанность наблюдать, чтобы не продавались испорченные съестные припасы и напитки, а также чтобы торговля дичью не производилась в то время, когда охота воспрещалась. Против непорядочных торговцев городовой мог принимать самые строгие меры: неклейменные весы, аршины и другие явно неверные меры для продажи подлежали немедленному изъятию и передаче, «при понятых, вместе с виновными», полицейскому приставу.
Итак, много обязанностей имел городовой. А что же ему воспрещалось? На первом месте, как гласило в новоладожской инструкции, значилось запрещение «во время отправления служебных обязанностей принимать какие-либо частные поручения, не относящиеся к его прямым обязанностям». Во-вторых, городовому запрещалось ходатайствовать по делам частных лиц в полицейских учреждениях и брать подсудимых на поручительство.
Репутации стража порядка надлежало быть буквально кристально чистой: ему запрещалось без служебной надобности входить (даже не посещать, а именно входить) в питейные заведения, а также при исполнении службы курить табак. И что немаловажно, городовому запрещалось заниматься торговлей и подрядами. Рискну предположить, что немногие городовые могли похвастаться тем, что полностью, по всем параграфам отвечали требованиям своей должностной инструкции…
В случае же образцового исполнения обязанностей, а также за отличие по службе, городового могли наградить медалями с надписями «За беспорочную службу в полиции» и «За усердие», а также знаком отличия на Георгиевской ленте с надписью «За храбрость».
«Младший брат» московского памятника
Одной из главных городских достопримечательностей Новой Ладоги стал памятник царю-освободителю Александру II, открытый в 1913 году. К сожалению, судьба уготовала ему короткий век – всего пять лет простоял памятник на пьедестале, а затем его снесли во время Гражданской войны.
