Н. Геташвили - Галерея Академии Венеция

«Перенесение домика Марии из Назарета в Лорето» Джованни Баттиста Тьеполо представляет собой один из двух эскизов фрески для венецианской церкви Санта-Мария из Назарета. Второй хранится в Музее Пола Гетти в Лос-Анджелесе. Сама фреска уничтожена в 1915 во время обстрела храма австрийцами.

Сложность работы заключалась в том, что художнику нужно было вместить рисунок в узкое овальное пространство между росписями Мангоццы Колонны, знаменитого квадратуриста (квадратуристы — художники, исполнявшие живописными средствами иллюзорные архитектурные композиции на плоскости). Создавая эффект вертикальной глубины небесного пространства, Тьеполо разбивает изображение на регистры, подчеркивая плотность персонажей в нижнем и максимально высветляя, зрительно облегчая, верхний план с едва намеченной изысканной графикой.

По преданию, святая Елена, мать императора Константина, возвела церковь над домом Марии в Назарете, где юной Деве с божественной вестью явился Гавриил. В конце XIII века, когда возникла турецкая угроза, три стены здания были перенесены в городок Лорето в папских владениях членами семьи Ангелов, управлявшей Эпиром, под протекторатом которого находился Назарет. Легенда «адаптировала» фамилию правителей и сообщает, что ангелы переместили домик и опустили его в лавровой роще городка на севере Адриатики.

Лоренцо и Джандоменико (Джованни Доменико), дети Джованни Баттиста Тьеполо, стали известными художниками. В свой последний период творчества отец вместе с ними работал в Испании над королевскими заказами. После его смерти лишь Джандоменико вернулся в родной город. Оба сына со временем проявили индивидуальность творческой манеры и художественного мира.

Заказ на монументальное полотно по ветхозаветному сюжету «Явление трех ангелов Аврааму» для зала венецианской Канцелярии Скуолы Гранде Санта-Мария делла Карита Джандоменико Тьеполо получил, выиграв на конкурсе в академической комиссии в Риме. В последний период жизни он украсит собственную виллу в Цианиго фресками, посвященными игровой, карнавальной стихии Венеции («Пульчинелла», «Сальтимбанк и Полишинель» и другие). Но в данном масштабном религиозном полотне художник придерживается «большого стиля». Оно несет влияние рисунка и двух живописных композиций отца, исполненных в Мадриде (Государственный музей, Берлин). И все же просматривается почти жанровая деталь: под сенью шатра в глубине сцены Сара явно поражена вестью, что ей, старой женщине, предстоит родить. Но в изображении ангелов присутствует классицистическая идеализация. Именно эта черта сделала основателя жанра европейского неоклассицизма Рафаэля Менгса приверженцем данного произведения.

Из-за славы дяди, в мастерской которого Бернардо Беллотто работал, его звали Каналетто-младшим. В ранних работах он по-своему интерпретирует ведуты родственника. И данное произведение, вероятно, созданное в годы ученичества, обнаруживает очевидное влияние последнего. Долгое время эта картина была атрибутирована как работа Каналетто. Но здесь уже проявлена черта, которая позже выразится определенней, — больший натурализм, ясность и чистота форм. В Венеции сохранилась лишь ничтожная часть обширного наследия Беллотто. Он довольно рано покинул родной город, много путешествовал, сначала по Италии (работал в Риме, Ломбардии и Вероне), а затем, исполняя заказы в разных европейских странах, стал придворным живописцем Фридриха-Августа II Саксонского. Художник творил также в Вене, Мюнхене, на службе у короля Польши Станислава Августа Понятовского. Дни его окончились в Варшаве.

В отличие от Каналетто, у которого тоже есть перспективная ведута с видом канала Мендиканти (дословно — «Канал нищих»), Белотто выбирает более респектабельный мотив. Большая Скуола Святого Марка была одной из шести самых главных. Она располагалась на площади, названной по находящемуся на ней храму во имя святых Иоанна и Павла (Санти-Джованни э Паоло). Здесь в поле зрения художника оказался лишь угол церкви. Его прежде всего привлекает ренессансный фасад здания (построено по проекту Пьетро Ломбардо), в котором размещались больница, приют, учебные помещения и, конечно же, залы собраний.

В истории данной картины, как и других произведений Лонги из собрания Галереи, существовало предположение ее происхождения из дома семьи Веньер, древней и уже аристократической (долгие века патрицианская верхушка Венеции, по сути, представляла собой сливки торгово-купеческого класса). Косвенным подтверждением тому может служить портрет прокуратора Николо Веньера на обитой полосатым штофом стене. Лонги изображает практически свободную комнату в палаццо, но акцент роскоши обозначен однозначно — великолепным камином на левом фланге полотна. Сама сценка непритязательна — дамский портной демонстрирует хозяйке (невестке прокуратора, Самаритане) новый наряд. Девочка, играющая с собачкой, в отличие от матроны на втором плане не обращает внимания на столь значительное в женской жизни событие. Позднее сын уже выросшей Марии, Джироламо Контарини, подарил полотна Лонги Галерее Академии.

Живопись Пьетро Лонги часто сравнивают с комедиями его земляка Карло Гольдони. Реальные эпизоды на картинах подчас выглядят как театральные постановки, веселый маскарад. Но такие сценки были привычными для жителей и гостей Венеции. В интерьерных произведениях XVIII века нет и намека на морализаторство, свойственное создателям этого жанра — малым голландцам.

В бытовой летописи великолепного города Лонги особенно внимателен к деталям. В «Уроке танцев» видны на первом плане грелка для ног и небрежно оставленная шпага на пуфе, которые словно обозначают границы кулис, чтобы открыть зрителю площадку с основным действием: строгий преподаватель танцев указующим перстом требует от юной ученицы особого изящества движений, веля ей тянуть носок. Художник здесь — утонченный колорист, зеленая гамма различных оттенков на разных фактурах деликатно прерывается теплыми красными тонами. Но кульминацией служит, конечно же, светоносная фигурка танцовщицы.

Азы ремесла Пьетро перенял у своего отца, серебряных дел мастера А. Фалька. Однако он увлекся живописью, стал учеником Антонио Баллестры, позже в Болонье — Дж.-М. Креспи и в гильдию художников был записан под новым именем — Лонги.

Лонги с успехом работал над созданием алтарных и мифологических композиций, но подлинную славу ему принесли жанровые произведения, повествующие о «быте и нравах» Венеции XVIII века, на излете ее великолепного существования. Правда, во многих из них демонстрируется вовсе не парадная сторона.

Данное полотно особенно ярко подчеркивает еще одну черту жанровой живописи мастера — мягкий юмор, впрочем, без доли сочувствия и участия. Художник пишет свои работы несколько отстраненно, словно констатируя, и всегда композиционно замыкает сцену, разнообразя ее пространство характерными деталями. Он будто выталкивает героев-актеров, немножечко оцепенелых, а потому несущих оттенок кукольности, к зрителю. При подобной «сухости изложения» живописный язык творца богат мельчайшими нюансами, придающими его полотнам завораживающее очарование. Рембрандтовским свечением выделяется помещенная на шкаф картина, в которой знатоки узнают «Рождество» кисти Антонио Балестры.

Венецианцу Микеле Мариески довелось начать свою деятельность в Германии в качестве театрального декоратора. В 1935 он стал оформителем церемонии возведения на престол польской королевы Марии Клеменции Собесской. Вернувшись в Венецию, живописец использовал навыки создания иллюзорной перспективы в ведутах (как, собственно, и блестящие Каналетто и Карлеварис), а в 1741 — в серии виртуозных гравюр с видами красивейших мест родного города, ставших чрезвычайно популярными. Мариески называют одним их самых значительных ведутистов XVIII века. С 1736 он работал для маршала фон дер Шуленбурга.

Прежде всего картины, гравюры и рисунки художника обнаруживают особую пристрастность к таинственным инверсиям, фантастическим мотивам. Они не заметны на первый взгляд, так как способ передачи пространства, архитектуры, пейзажа вполне подчинен реалистическому видению. Но знающему реальность становится ясно, что это фантазия, каприччо. И в данном городском виде присутствуют постройки, которые никогда не существовали.