А. Майкапар - Дрезденская картинная галерея

Представленное произведение является авторской копией оригинала, написанного в Риме между 1811 и 1828 и хранящегося в Мюнхене в Новой пинакотеке. Толчком к написанию картины с этим сюжетом послужило другое творение — аллегорическое полотно друга Овербека, тоже «назарейца», рано умершего (в 24 года) Франца Пфорра «Суламифь и Мария». Но если Пфорр разделяет миры Суламифи и Марии, то Овербек миры Италии и Германии — в образе аллегорических женских фигур этих стран — по-сестрински объединяет. Женщины смотрят друг на друга с выражением глубокого доверия и нежности. При этом каждой присуща некая монументальность, символизирующая равнозначные роли стран в истории человечества. Обращает на себя внимание жест рук обеих фигур, переплетение их пальцев. Так выразительно их соединить было особой заботой художника, когда он писал полотно.

Картина Овербека стала отражением важнейшего принципа «назарейцев»: гармоничного соединения черт итальянской и немецкой живописи Средних веков и эпохи Возрождения.

Искусство Франции и Швейцарии

Представленная картина — знаменитая и много раз копировавшаяся другими художниками работа Пуссена.

Рассказ о поклонении волхвов родившемуся Христу содержится в Евангелии от Матфея. Волхвы, ведомые звездой, пришли с Востока, чтобы увидеть Царя Иудейского. Иродом они были посланы в Вифлеем. Ирод под предлогом, что он якобы сам хочет поклониться Младенцу, приказал сообщить ему о том, где Младенец находится. Однако на самом деле он боялся лишиться власти и замыслил убить Младенца. Волхвами, как свидетельствует история, были астрологи персидского двора, священники культа Митры, широко распространившегося в Римской империи в эпоху раннего христианства.

Сотни художников писали картины на сюжет поклонения волхвов. Пуссен обратился к нему в эпоху, когда существовали иконографические принципы его трактовки. Часто персонажи и принесенные ими дары наделялись символическим значением. Историк Беда Достопочтенный считал, что символика даров такова: золото — знак уважения к Царству Христову, ладан — признание божественности Христа, употреблявшаяся при бальзамировании мирра — пророчество смерти Спасителя. В представлении людей позднего Средневековья волхвы персонифицировали три известных тогда части света — Европу, Африку и Азию. Отсюда традиционное изображение Балтазара как негра.

Пуссен, по-видимому, вознамерился истолковать этот сюжет как обычное событие, столь естественное, что оно не нуждалось ни в каком обременении символическим смыслом. «Все очень просто, — как бы говорит нам художник, — вот так это и было». Никакого чуда: никому неведомые волхвы пришли поклониться младенцу. Но в том-то и чудо: младенец оказался Младенцем!

Никола Пуссен — французский художник, родоначальник живописи классицизма. Подавляющее большинство его картин написано на историко-мифологические сюжеты. «Царство Флоры» — одна из ранних работ, написанных Пуссеном по прибытии в Рим в 1624.

Произведения на мифологические сюжеты можно в полной мере оценить, если знать, как они изложены у античных авторов. Главный литературный источник сюжета о Флоре — «Метаморфозы» Овидия. На полотне много персонажей, и все они фигурируют в рассказе Овидия. Флора — старинная итальянская богиня цветов, в аллегориях четырех времен года она олицетворяет весну (превращение греческой богини цветов Хлориды в римскую Флору — сюжет знаменитого полотна Сандро Боттичелли «Весна»).

В своей картине Пуссен изображает Флору в танце, грациозно парящей и разбрасывающей цветы. Вокруг нее те персонажи мифа, которые, умерев, превратились в цветы. Аякс изображен бросающимся на свой меч — он обезумел и покончил с собой после того, как лишился доспехов убитого Ахиллеса. Юноша на переднем плане, склоняющийся над своим отражением в воде, — Нарцисс. Клития, превратившаяся в подсолнух, или, вероятно, ноготки, которые также обладают свойством обращать свой лик к солнцу, пристально смотрит в безнадежной любви на бога Солнце в проплывающей по небу колеснице. Гиакинт (гиацинт) поднимает руку к своей голове. Адонис (анемона) с копьем и охотничьими собаками отодвигает плащ, чтобы открыть свое раненое бедро. Крокус и Плющ — красивый юноша и нимфа — склоняются друг к другу: за свое нетерпение Крокус превратился в цветок, который носит его имя, или в тисовое дерево. Все эти поведенческие характеристики героев находят объяснение в рассказе Овидия и живописное воплощение в картине Пуссена.

Решив создать морской пейзаж, Лоррен оживил его мифологическим сюжетом с нереидой или морской нимфой Галатеей. Это полотно, как и другие произведения Лоррена, ничего бы не потеряло, оставшись просто пейзажем, без какого бы то ни было литературного сюжета. Дрезденская картина обладает всеми теми же чертами, что и его «Пейзаж с бегством в Египет».

И все же, коль скоро есть сюжет, он должен быть понят. По «Метаморфозам» Овидия, Галатея любит красивого юношу Ациса, но в нее был влюблен ужасный одноглазый великан Полифем, который, сидя на мысе и обозревая море, играл ей любовную песнь на своих дудках. Впоследствии, скитаясь безутешно среди скал, он нашел возлюбленную в объятиях соперника. Влюбленные убежали, а Полифем в гневе убил Ациса, метнув в него огромный валун.

Лоррен изобразил несколько моментов этой истории: Галатея приплывает к берегу на своей ладье, ее парус — атрибут римского духа Воздуха; Полифем (на картине фигура справа вверху в горах) играет свою песню на сиринксе (как всякая флейта — символ вожделения); в шатре Галатея и Ацис наслаждаются любовью.

Антуан Ватто — французский живописец и рисовальщик, крупнейший мастер стиля рококо.

Искусство Ватто невозможно рассматривать вне контекста французской культуры конца XVII — начала XVIII века: живописи, музыки и литературы. Известный французский критик Шарль Огюстен де Сент-Бёв как-то сказал о Жане де Лабрюйере, авторе знаменитых «Характеров, или Нравов нашего времени»: «Луч века упал на каждую страницу этой книги, но лицо человека, державшего ее в руках, осталось в тени». Эти слова можно в точности переадресовать Ватто. Чтобы насладиться его искусством в полной мере, нужно знать «характеры», типажи общества Лабрюйера, клавесинные пьесы Куперена, произведения Лафонтена, Корнеля, Монтескье, Расина, Ланкре, Фрагонара… — словом, эпоху Людовика XIV.

Ватто создал своеобразный жанр, традиционно называемый «галантные празднества». Картина «Общество в парке» — ярчайший образец этого жанра стиля рококо. Тонко чувствующие знатоки ценили не только живописность Ватто, но и его музыкальность. «Ватто принадлежит к сфере Ф. Куперена и К. Ф. Э. Баха», — утверждал великий философ искусства Освальд Шпенглер.

Парк — излюбленное место действия в сценах Ватто — предстает здесь как приют блаженства и любви. Живописец придает огромное значение колориту, цветам, которыми написаны природа, персонажи и их костюмы. Картина излучает грусть, поскольку Ватто, как проницательно заметил М. Пруст, «изобразил любовь как нечто недостижимое в прекрасном убранстве».

Обе картины Ватто в коллекции Дрезденской галереи — «Общество в парке» и «Праздник любви» — в сущности, написаны в одном жанре — «галантных празднеств». Представленное полотно, по-видимому, еще более откровенно трактует эротическую тему, получившую в искусстве рококо невиданное до того развитие. Но как поэтично мастер преподносит отношения, которые в руках другого, не столь тонко чувствующего художника превратились бы в откровенную непристойность! Не зря над всем этим обществом возвышаются Венера с Купидоном, который тянется за стрелами, но не получает их.

«Праздник любви», как и другие картины Ватто, содержит в себе богатую гамму эмоциональных оттенков, которым вторит лирическое звучание пейзажного фона. Ватто открыл художественную ценность хрупких нюансов чувств, едва уловимо сменяющих друг друга. Его искусство впервые ощутило разлад мечты и реальности, поэтому оно отмечено печатью меланхолической грусти.

Жан-Этьен Лиотар — швейцарский художник, мастер портрета в стиле рококо. Искусство знает имена творцов, хоть и создавших множество произведений, но в веках запомнившихся каким-то одним своим творением. Лиотар принадлежит к их числу. Конечно, можно указать на ряд его картин, только в Дрезденской галерее, например, их четыре, но «Шоколадница» — та единственная, которая составляет славу художника. Более того, она стала своеобразной «визитной карточкой» Галереи.