Борис Носик - Вокруг Парижа с Борисом Носиком. Том 2
Действие бальзаковской повести «Урсула Мируэ» разворачивается в городке, что лежит к югу от Гре, на берегу того же Луэна, на южной окраине леса Фонтенбло. Городок этот называется Немур (Nemours), и самое его название идет от латинского «немора», что значит «леса». Уже во времена Бальзака в этом некогда тихом лесном городке наблюдался бурный приток населения. Теперь эту столицу Гатинэ вряд ли можно назвать тихой (хотя путеводители еще настаивают на этой былой идиллии). Впрочем, старая часть города, зажатая между двумя каналами, мало меняется, и ощущение близости леса, которое появляется у бальзаковского рассказчика при въезде в город, здесь все еще можно испытать:
«Именно такое чувство возникает у вас, когда Немур внезапно является взгляду при выезде из Бургундии. Вы видите его в кольце обнаженных скал, серых, белых, черных, имеющих странную форму, какие так часто видишь в лесу Фонтенбло, а среди них там и сям взмывают к небу деревья, которые так четко вырисовываются на его фоне и сообщают этому подобию обрушившейся стены физиогномию дикости. Здесь кончается длинный склон лесистого холма, отделяющего Немур от Бурона и огибающего дорогу. У подножия этого изгиба открывается луг, по которому течет Луэн, образуя на поворотах скатерти водопадов».
В самой гуще этого лесного поселения и ныне, как прежде, выделяются два знаменитых памятника Немура: феодальный замок и храм Иоанна Крестителя, ради которых туристы чаще всего и пускаются в путешествие по живописной долине Луэна к былой столице Гатинэ.
Средневековый замок-гигант, украшенный по углам башнями, узким переходом соединенный с донжоном XII века, и сегодня напоминает о былых битвах, торжествах и тризнах. Немур – селение не просто старинное, но воистину древнее. Археологи утверждают, что уже и за 35 веков до нашей эры здесь существовало поселение эпохи неолита (недаром устроен ныне в городе богатейший Доисторический музей Французского Острова). В западной части городка, близ нынешней церкви Сен-Пьер-ле-Немур, были найдены при раскопках и более поздние следы жизни и смерти – саркофаги времен династии Меровингов. В конце XIX века были найдены здесь же монеты галло-римской эпохи. Впрочем, по-настоящему заметную роль город начал играть только в XI веке нашей эры, когда в нем правили аристократы, близкие к королевской семье. Известно, что в 1168 году владелец Немура Готье принимал крестоносцев, возвращавшихся из похода. Они везли с собой бесценные реликвии Иоанна Крестителя. В связи с этим была отремонтирована церковь Иоанна Крестителя и построена больница (Дом Божий, или Hôtel-Dieu). Тот же богобоязненный сеньор Готье основал в городе женский бенедиктинский монастырь и лепрозорий. Священные реликвии хранились в здешнем аббатстве, и это вызывало приток паломников. Позднее здесь было построено еще и бернардинское аббатство.
После того как владельцы Немура разорились, город надолго перешел в веденье короны, а в пору Столетней войны (точнее, в 1358 году) был частично истреблен пожаром, но, конечно, снова отстроен. В 1585 году в большом замковом зале собрались в Немуре вожди Лиги, и был принят Немурский эдикт, больше чем на десятилетие опередивший принятие Нантского эдикта, провозгласившего во Франции религиозную терпимость. Немурский эдикт был подписан Екатериной Медичи, Генрихом III, герцогом де Гизом и вождями Лиги. В XVII веке Немур, где было уже несколько монастырей (в одном из которых была монастырская школа для девочек), служил местом сбора духовенства восьмидесяти приходов Франции…
Упадок Немура начался после Французской революции, когда центром района стал Фонтенбло. В 1804 году Немур посетил папа Пий VII, приезжавший благословлять на царство злодея Наполеона, а еще десятью годами позже в город вошли победоносные русские казаки. В XIX веке древний Немур, сохранивший памятники старины, стал притягивать к себе художников и писателей. Недаром же в своем очерке «Франция и Бельгия» (1844 год) Виктор Гюго посвятил Немуру восторженные страницы, выявляющие, кстати, очевидное знакомство классика и с Французским Островом, и с прочей Европой:
«Немур не лежит среди гор, но здесь есть и холмы и овраги.
Немур не лежит на равнине, но линии его горизонта плавны и спокойны.
Немур не лежит в чаще леса, но деревья здесь есть.
Немур не лежит на берегу моря и озера, но воды здесь достаточно.
В Немуре нет дворцовых развалин, как в Гейдельберге или Танкарвиле, но здесь есть старинная крепость XII века с квадратной башней и замком, подпертым с четырех сторон круглыми башенками, где нынче живет земледелец, куры бултыхаются в замковом рву, а голуби гнездятся в бойницах, так что если солдат стал земледельцем, то боевая башня стала голубятней, что вполне законно и притом звучит утешительно.
В Немуре нет кафедрального собора, как в Амьене и Шартре, но здешний приход располагает одной из самых великолепных деревенских церквей, которая при этом так редкостно выдержана в своем жанре и пропорциях, что ни в чем, можно сказать, не уступает красотой кафедральным соборам.
В Немуре нет старинных улочек с домами старинной лепки, как в Нюрнберге, Руане, Витре, нет пленительных площадей с готическими арками, как во Франкфурте или Брюсселе, однако и площади, и дома Немура, какая бы кисть ни прошлась по ним позже, сохраняют те расположение, и размеры, и порядок, и веселость, какие имели они в Средние века.
И Луэн, что течет через Немур, сочетает сонность пруда и живость речушки.
Форели плещутся в ней, тростники тянутся к небу, и вода блещет у берегов. И нет моторных судов, что убивали бы рыб, срезали тростник и будоражили зеркало вод.
В Немуре есть скалы, как в Фонтенбло, и тенистые аллеи, как в Монморанси, и руины, как в Монфор-л’Амори, шпиль, как в Сен-Дени, мельницы, как в Шофонтене, кожевенники, как в Лувье, и прибрежные дома над водой, как в Сен-Горе.
Все, что разбросано по свету, соединилось в Немуре, только это все вещи скромные и мирные, старинные и привычные, которые никого не удивляют и никому не надоедают.
Ничего возвышенного, но все прелестно. В наш век высоких амбиций, деловых забот и тревог Немур ничем вас не поразит, ибо все здесь слишком мягко, спокойно, слишком захолустно и одиноко. В Немур нужно попасть молодым и влюбленным и носиться с сердцем, переполненным радостью, по этим прекрасным лужайкам с их цветами и бабочками или попасть сюда старым и задумчивым и греться на солнышке у порога этих скромных домишек, омываемых сонной рекой.
Немур – это и сияние ранних лет, и мир последних дней.
О таком уголке можно только мечтать, чтобы начать здесь дни своей жизни или их закончить».
Что добавить к этой краеведческой поэме Гюго? Что в замке XII века (перестроенном в XV и в XVII веках) ныне музей, объединивший исторические экспонаты и предметы искусства в своих огромных залах с балками на потолке? Что в одной из башен еще можно видеть часовню XII века? Что в старинной церкви Святого Иоанна Крестителя вы увидите все черты «пламенеющей» готики? Что вокруг Немура – парки и скалы, вроде парка Грео, вроде скал Шонтревиля, вроде скал Немура и скал Суле? Что в Доисторическом музее есть залы палеолита и залы неолита, есть изделия железного века…
Американцы удивятся, узнав, что их прославленный миллионер Дюпон родом из Немура. В 1789 году (пятидесяти лет от роду) Пьер Самюэль Дю Пон был избран депутатом от Немура и с тех пор стал звать себя Дю Пон из Немура. Он был арестован за то, что поддержал короля, выпущен на волю после падения Робеспьера, а еще через несколько лет уплыл в Соединенные Штаты, которые всегда манили его духом созидания. Это его внук Дюпон стал в США магнатом химической индустрии – поди знай, выходец из тихого, идиллического Гатинэ, при чем тут химия?
Итак, мы добрались с вами до южной оконечности леса Фонтенбло и вдобавок до южной оконечности Французского Острова, так что впору поворачивать назад, к северу, по западной оконечности леса Фонтенбло, с которой мы уже отчасти знакомы, и только еще один соблазн возникает на этом пути к северо-западу: всего в каких-нибудь восьми километрах от Немура (а от знакомой нам церкви Сен-Пьер-де-Немур и того ближе) находится деревня Ларшан (Larchant), которую жаль было бы не посетить, ибо этот старинный укрепленный городок в низине среди леса удостаивали посещением и Карл IV, и Генрих II, и другие монархи. Местный постоялый двор до наших дней сохранил название «Три короля». Сохранился здесь и «Дом паломников», а паломников приходило сюда множество (и надо сказать, на Троицу и сейчас приходят, как некогда в старину). Своей известностью этот городок в глуши Гатинэ обязан святому Матюрену, который родился здесь в 250 году н. э. Он исцелил от безумия Теодору, дочь императора Максимьена. С тех пор жил в Риме, но после смерти прах его был перенесен на родину. В 1153 году папа Александр III заложил здесь первый камень новой церкви, которую сооружали под наблюдением того самого архитектора, что строил собор Парижский Богоматери (Нотр-Дам де Пари), и грамотный парижанин (а еще с большей вероятностью, дотошный турист или знаток искусства) без труда заметит в здешнем уцелевшем портале церкви Святого Матюрена поразительное сходство с порталом парижского собора: Христос во славе, окруженный Богородицей и святым Иоанном с ангелами, а под ними – сцены Воскресения из мертвых. Церковь огромная: она была рассчитана на массы паломников и толпы жаждущих исцеления. Сохранились достроенные в XIII веке часовня Святой Девы и одна из башен. К сожалению, церковь эта, приписанная к парижской Нотр-Дам, была некогда разграблена фанатиками-гугенотами.
