И. Кравченко - Маурицхейс Гаага

В данной картине он обратился к истории освобождения апостола Петра, заточенного в тюрьму по приказу царя Ирода. «И вот Ангел Господень предстал, и свет осиял темницу. Ангел, толкнув Петра в бок, пробудил его и сказал: встань скорее. И цепи упали с рук его. И сказал ему Ангел: опояшься и обуйся. Он сделал так. Потом говорит ему: надень одежду твою и иди за мною» (Деяния святых апостолов, 12:7–8). У Тербрюггена апостол с благоговейным испугом внимает словам божественного посланника, который, приблизившись к нему и указывая на небо, излагает святому высшую волю. Фигуры персонажей занимают почти все пространство картины, действие в ней напряженно, огнем вспыхивает красное одеяние ангела. Мастера барокко умели передавать остроту кульминационных моментов и вызывать у зрителя живой внутренний отклик.

В период своего раннего творчества Ян Вермер Делфтский еще не стал тем поэтом повседневной реальности, которым его знают, а создавал картины на библейские и мифологические сюжеты.

На данном полотне представлена прекрасная охотница Диана, считавшаяся также богиней Луны, с отличающим ее украшением на голове в виде полумесяца. Вокруг главной героини видны нимфы, одна из них омывает ей ноги. Другая, стоящая позади в темном одеянии, грустно опустив глаза, — вероятно, Каллисто, зачавшая от Зевса. Этим она вызовет гнев Геры, та превратит ее в медведицу и несчастную убьет на охоте Диана.

Юношеская работа Вермера уже отмечена особенностями, которые будут характерны для всего его последующего творчества. В ней разлита особая поэзия, так хорошо воплощавшаяся им в красках и образах, кроме того, живописная манера уже выдает руку мастера: художник сливает воедино цвет и свет, насыщает краски воздухом, заставляет их вибрировать, в то же время придавая им плотность и осязательность. Сходящиеся в центре диагонали уравновешивают композицию, к тому же в ней господствует ясно читаемый линейный ритм, наделяющий ее музыкальностью.

Живописец изобразил богиню и нимф одетыми, единственная полуобнаженная показана со спины. Там самым Вермер привнес в мифологическую сцену оттенок целомудрия, который гармонично сочетается с легким привкусом чувственности.

Живопись Филиппа ван Дейка, учившегося в Амстердаме и Роттердаме, отличается гладкостью, изяществом и даже сладостностью, которыми во многом отмечена голландская живопись XVIII века.

На данной картине художник изобразил иудейскую вдову Юдифь, тайком протягивающую служанке голову убитого ею ассирийского военачальника Олоферна, осадившего город бесстрашной женщины. Вместе с помощницей главная героиня торопится покинуть лагерь неприятеля и вынести «трофей», но Ван Дейк не столько уделяет внимание действию, сколько, наоборот, стремится остановить время и передать красоту победительницы. Он тщательно выписывает мраморность ее кожи, округлость залитых теплым светом телесных форм, подчеркивает изящество рук и наклона головы. В противоположность идеализированному облику Юдифи пожилая служанка наделена большей индивидуальностью и живостью. Она настороженно смотрит на свою хозяйку, предлагающую ей спрятать страшную добычу. Голова Олоферна находится в тени и почти не привлекает внимания.

Небольшая по размерам картина производит впечатление монументальной благодаря господству крупных объемов и цветовых пятен, а также приближенности персонажей к зрителю. Патетически откинутый занавес придает изображенному некоторую театральность.

Портрет

Родившись в Ревеле (современный Таллин), Михель Зиттов учился живописи в Нидерландах у Ганса Мемлинга, затем долгие годы работал портретистом при дворах европейских монархов. Искусство мастера соединяет в себе реализм и умение возвысить человеческий образ, тщательную пропись деталей и обобщение изображенного. Примером может служить данный портрет неизвестного мужчины, чье лицо с заостренными чертами и суровым выражением озаряет мягкий свет, незнакомец смотрит вдаль и мимо зрителя. Притом что художник не стремился к установлению контакта между своей моделью и взирающим на его картину, подкупает та жизненная правда, с которой запечатлен человек. Подобно всем живописцам Северной Европы, Зиттов ценил неповторимые черты конкретной личности, относясь к ней с безграничным интересом и благоговением.

Один из лучших мастеров немецкого Возрождения, работавший в разных жанрах, но получивший наибольшую известность благодаря портретам, Ганс Гольбейн Младший долгие годы жил в Англии, где под его влиянием укоренились принципы ренессансного портретного искусства. Среди тех, кого запечатлел художник во время пребывания в стране, ставшей его второй родиной, был и придворный короля Генриха VIII, исполнявший обязанности сокольничего, Роберт Чизмен.

Мужчина с волевыми чертами лица и умным, сосредоточенным взглядом напряженно смотрит вдаль. На его левой руке сидит сокол, напоминая об основном занятии изображенного. Правой рукой герой словно поглаживает или придерживает сильную и смелую птицу, с которой у него есть внутреннее и отчасти внешнее сходство. К подобному приему — усилению эмоционального воздействия образа через всевозможные атрибуты — Гольбейн прибегал часто, но, использовав его в данном случае, он сумел передать всю сложность и цельность запечатленного человека.

Художник из Антверпена Адриан Томас Кей создавал алтарные образы для городских церквей, но стал известен и как мастер портретов. На одном из них запечатлен правитель Нидерландов, основатель государства и отец нации Вильгельм I Оранский. Вероятно, принц позировал Кею во время своего пребывания в Антверпене. Существуют еще две версии портрета, находящиеся в Рейксмузеуме (Амстердам) и музее Тиссена — Борнемисы (Мадрид). Выступающее из полутьмы лицо изображенного приближено к зрителю, во взгляде Вильгельма ясно читаются ум и бесстрашие. Деликатная красочная гамма усиливает ощущение благородства, исходящее от облика доблестного властителя.

Амстердамский живописец Томас де Кейзер, являвшийся одним из лучших портретистов своего времени, написал немало парадных портретов. В данном случае он запечатлел знаменосца гражданского ополчения города Амстердама Лойфа Фредерикса, использовав довольно-таки редкий в то время композиционный прием: позирующий изображен в полный рост. Он одет в традиционный костюм ополченцев: сатиновая рубашка, кожаный дублет поверх нее, широкий пояс, металлическое оплечье и белый гофрированный воротник, на голове Фредерикса — широкополая шляпа, на бедре — шпага. Мужчина стоит в горделивой позе, выставив одну ногу вперед и держа на плече тяжелое знамя так, будто оно ничего не весит. Изображенный излучает сознание собственного достоинства и приветливость. Художник умело передал сочетание различных фактур, например переливающегося шелка, выделанной кожи и холодного металла.

Франс Халс был мастером передавать яркое эмоциональное состояние человека, поэтому его этюд детской головки полон открытого, безудержного веселья. Оно выражено в широкой улыбке малыша, его озорных, смеющихся глазах, тугих, румяных, пышущих здоровьем щеках и даже растрепавшихся волосах. Трудно найти более естественный и непосредственный персонаж не то что в голландской, а во всей европейской живописи. Художник, как всегда, верен натуре и помимо того, что точно схватил настроение ребенка, выписал и его физиономические особенности: широковатый курносый нос и вздернутую верхнюю губу, обнажающую коричневатые зубы. Реалистические подробности придают образу мальчишки еще больше жизненности. Интересно, что созданные Халсом в те же годы заказные портреты демонстрируют гладкость живописной манеры и некоторую скованность моделей, но со временем и в подобных работах мастера появились легкость и непринужденность.

Обаятельного и подвижного ребенка художник написал открытыми, стремительными мазками, более гладко вылепив лицо, но дал себе полную волю в изображении волос и воротничка. Окончательными штрихами стали легкие белые мазки, нанесенные разнообразными и точными ударами кисти в наиболее освещенных местах. Реализм Халса заключался в умении выразить ощущение момента, само дыхание жизни и в то же время придать завершенность образу, что делает данную зарисовку великолепной законченной картиной.