Я-за улыбку! - Михаил Аркадьевич Светлов

 А здесь подъем — здесь юность излучает

День моего вступленья в комсомол.

И к будущему выходя навстречу,

Я прошлого не скидываю с плеч.

Жизнь не река, она — противоречье,

Она, как речь, должна предостеречь:

Для поколенья, не для населенья,

Как золото, минуты собирай,

И полновесный рубль стихотворенья

На гривенники ты не разменяй.

Не мелочью плати своей отчизне,

 В ногах ее не путайся в пути

И за колючей проволокой жизни

Бессмертие поэта обрети.

Не бойся старости. Что седина — пустое!

Бросайся, рассекай водоворот,

И смерть к тебе не страшною, простою,

Застенчивою девочкой придет.

Как прожил ты? Что сотворил?

Не вспомнишь?

И все же ты недаром прожил век:

Твои стихи, тебя зовет на помощь

Тебя похоронивший человек.

Не родственник, ты был ему родимым,

Он будет продолжать с тобой дружить

Всю жизнь, и потому необходимо

Еще настойчивей, еще упрямей жить.

И новый день встречая добрым взглядом,

Брось неподвижность и, откинув страх,

Поэзию встречай с эпохой рядом

На всем бегу,

 На всем скаку,

На всех парах.

И вспоминая молодость былую,

Я покидаю должность старика,

И юности румяная щека

Опять передо мной для поцелуя,

1957.

ИСКУССТВО

Венера! Здравствуй! Сквозь разлуки,

Сквозь лабиринты старины

Ты мне протягиваешь руки,

Что лишь художнику видны.

Вот локоть, пальцы, тонкий ноготь,

Совсем такой, как наяву…

Несуществующее трогать

Я всех товарищей зову.

Сквозь отрочество, сквозь разлуки,

Сквозь разъяренный динамит

Мечта протягивает руки

И пальчиками шевелит.

Зовет: «Иди ко мне поближе,

Ты не раскаешься, родной!

Тебя с собой я рядом вижу

На фотографии одной —

На красном фоне канонады,

На черном — прожитых ночей

И на зеленом фоне сада

В огне оранжевых лучей.

Давай с тобою вместе будем!

Сквозь кутерьму идущих лет

Давай с тобой докажем людям,

Что есть мечта и есть поэт!»

1957.

БАСНЯ

Было так — легенды говорят, —

Миллиарды лет тому назад

Гром был мальчиком такого-то села,

Молния девчонкою была.

Кто мог знать — когда и почему

Ей сверкать и грохотать ему?

Честь науке — ей дано уменье

Выводить нас из недоуменья.

Гром и Молния назначили свиданье

(Дата встречи — тайна мирозданья).

Мир любви пред ним и перед ней,

Только все значительно крупней.

Грандиозная сияла высь,

У крылечка мамонты паслись,

 Рыбаков артель себе на завтрак

Дружно потрошит ихтиозавра.

Грандиозная течет вода,

Грандиозно все, да вот беда:

Соловьи не пели за рекой

 (Не было же мелочи такой).

Над влюбленными идут века.

Рановато их женить пока…

Сквозь круговорот времен домчась,

Наступил желанный свадьбы час.

Пили, кто знаком и незнаком,

Гости были явно под хмельком.

Даже тихая обычно зорька

Всех шумней кричит фальцетом: — Горько!

Гром сидит задумчиво: как быть?

Может, надо тише говорить?

Молния стесняется — она,

Может, недостаточно скромна?

— Пьем за новобрачных! За и за!

Так возникла первая гроза.

Молния блестит, грохочет гром.

Миллиарды лет они вдвоем…

Пусть любовь в космическом пространстве

О земном напомнит постоянстве!

Дорогая женщина и мать,

Ты сверкай, я буду грохотать!

1958.

ЗДРАВИЦА

Всю жизнь имел я имя, отчество,

Растил сознание свое…

Поверь, товарищ, так не хочется

Переходить в небытие.

Не то чтоб возрастом преклонное

Мне тело жаль земле отдать, —

Предметы неодушевленные

Я так люблю одушевлять!

Несется лодка по течению,

В ней рыбаки плывут домой…

Напишешь песню-сочинение —

Река становится живой!

А темный лес? Заставим старого

Поверить в наши чудеса:

Певуче будут разговаривать

Полезащитные леса.

В частушке воину отказывать?

Она удобна и проста,

Ее не чистить и не смазывать:

Она душевна и чиста.

Не рукописью в старом шкапике,

Не у Истории на дне, —

Несись, моя живая капелька,

В коммунистической волне!

Друзья мои! Поднимем здравицу

За все, что нужно молодым,

Им без стихов ни с чем

не справиться,

Им всем поэт необходим!

1952.

ОТЦЫ И ДЕТИ

Мой сын заснул. Он знал заране:

Сквозь полусон, сквозь полутьму

Мелкопоместные дворяне

Сегодня явятся к нему.

Недаром же на самом деле,

Не отрываясь, «от» и «до»,

Он три часа лежал в постели,

Читал «Дворянское гнездо»!

Сомкнется из отдельных звеньев

Цепочка сна — и путь открыт!

Иван Сергеевич Тургенев

Шоферу адрес говорит.

И, словно выхваченный фарой

В пути машиною ночной,

Встал пред глазами мир иной:

Вся красота усадьбы старой,

Вся горечь