Интернет-журнал "Домашняя лаборатория", 2007 №9 - Журнал «Домашняя лаборатория»
Алек при поступлении был зачислен в соответствующий его возрасту класс. Но он обнаружил настолько более глубокие знания, чем его сверстники, что через две недели был переведен сразу на четыре класса выше, и он оказался гораздо моложе своих соучеников. Шотландский метод обучения себя оправдал. Вначале над акцентом братьев Флемингов подтрунивали, и это вселяло в них робость. Но впоследствии они убедились, что англичане в общем-то в душе снисходительны и великодушны по отношению к тем, кому не посчастливилось родиться в Англии, и что легкий шотландский акцент имеет даже свои преимущества. Он, как физический недостаток, забавлял и вызывал сочувствие к тому, кто от него страдал. Но любая экзотика хороша в меру. Эрширский говор слишком своеобразен, и братья Флеминг выправили произношение, но все же по языку, духу и манерам остались истинными шотландцами.
К концу XIX века будущее семьи казалось вполне обеспеченным. Клиентура Тома все возрастала, он снял дом попросторнее на Йорк-стрит, 29; братья переселились к нему. Мэри вышла замуж, и вместо нее приехала вести хозяйство самая младшая сестра Грейс. Алек поступил на службу в навигационную компанию «Америкен лайн» на Леденхолл-стрит. Компания владела четырьмя старыми, но довольно большими пассажирскими пароходами. Вначале Алек получал «роскошную сумму в два с половиной пенса в час». Он безукоризненно выполнял свои обязанности, хотя они ему и не нравились, молча и мужественно мирился со своей участью. Джон и Роберт работали вместе на фабрике оптических приборов. Хью оставался в Локфилде. Ему больше была по вкусу эта простая жизнь в деревне, чем жизнь, которую вели его братья в городе. Но и они тоже сохранили любовь к ферме, они проводили здесь свой отпуск, удили рыбу, охотились; однако, хотя братья и не заговаривали об этом, они строили всевозможные планы на будущее, и теперь уже не согласились бы прожить всю жизнь на этом уединенном холме.
В 1899 году разразилась англо-бурская война. Не прошло и трех лет с того дня, когда торжественно отметили шестидесятилетие царствования королевы Виктории, как на юге африканского континента две маленькие земледельческие республики[14] посмели противостоять одной из самых могущественных стран мира. У лондонских жителей эта неравная борьба сперва вызывала улыбку. Толпа распевала песни, в которых обещала Крюгеру[15], что они вместе отпразднуют сочельник в Претории[16]. Но первые крупные поражения породили в Англии серьезное беспокойство. Многие шли в армию добровольно. Джон и Алек, а позже и Роберт поступили в Лондонский шотландский полк, составленный из одних шотландцев. Большинство врачей и адвокатов служили там простыми солдатами, поэтому отношения между офицерами и их подчиненными были более простыми, чем в британской армии.
Состоявшие в Лондонском шотландском полку сочетали военную службу с участием в спортивных клубах. Флеминги, будучи хорошими пловцами, вошли в команду ватерполистов Алек проявил себя замечательным стрелком. Его наблюдательность и здесь ему пригодилась. Он был рядовым солдатом и не мечтал ни о каком повышении. Его зачислили в роту Н — последнюю роту в полку, всегда находившуюся в хвосте; до нее не доносился ни бой барабанов, ни звуки волынки, и пехотинцы держали шаг только благодаря усилию воли и вниманию.
«Солдаты роты Н, — писал Флеминг, — были упорными людьми, эгоцентриками, и признавали только свой собственный закон». Но каково же было удивление батальона, когда рота Н выиграла «Celestial» — приз, присуждаемый на ежегодных стрелковых состязаниях. Этой победой рота отчасти была обязана Флемингу, которого уже несколько раз посылали в Бизли на национальные стрелковые соревнования. Спортивным успехам в Англии в любой среде придается огромное значение. Отныне этот маленький молчаливый служащий с прекрасными глазами и переломленным носом стал любимцем всего полка.
Добровольцев оказалось гораздо больше, чем требовалось для экспедиционного корпуса, и многих из них так и не отправили в Трансвааль. Флеминг остался в Англии и продолжал жить с родными. Как-то он вместе с полком ездил в Эдинбург. В вагоне не хватало мест, и его, как самого невысокого, пристроили в багажную сетку, где он и проделал все путешествие. Практика у Тома все увеличивалась, и он снял дом на Харлей-стрит, в районе, где жили врачи «с именем». Хью женился и по-прежнему жил на ферме. Миссис Флеминг, овдовев, переехала в Илинг — предместье Лондона, чтобы вести хозяйство Алека, Джона и Роберта. Для братьев было огромной радостью поселиться вместе с горячо любимой матерью. Том преуспевал, и это несколько примирило его со свободными профессиями. Он уже считал, что Алек напрасно растрачивает свои блестящие способности на работу, не имеющую будущего. Почему бы ему не поступить в медицинскую школу? Алеку было двадцать лет, когда он, как нельзя более кстати, получил наследство от дяди Джона.
Дядя Джон, старый холостяк, всю свою жизнь прожил на ферме в южной части Шотландии. Он оставил все состояние своим братьям и сестрам и их детям. По тем временам (для Англии) у него было довольно значительное имущество, — во всяком случае, восьмая часть, доставшаяся Алеку, приносила в год двести пятьдесят фунтов стерлингов дохода. Том посоветовал брату немедленно уйти с работы, а на унаследованные деньги и стипендию (если он ее получит) закончить медицинское училище. Правда, Алек поступит учиться несколько поздно, но он никогда не пожалеет о тех пяти годах, которые прослужил в компании. «Я не вынес оттуда никаких университетских знаний, — говорил он, — зато я приобрел общие сведения о реальной жизни. Это дало мне большие преимущества по сравнению с остальными студентами, которые поступили в медицинское училище прямо со школьной скамьи и ни разу не отложили своих учебников, чтобы заглянуть в книгу жизни».
Он и в самом деле имел преимущество перед остальными студентами, но главным образом благодаря тому, что прожил четырнадцать лет на лоне природы, где дети, не прилагая к тому никаких усилий, учились наблюдательности и где суровый климат и привычка к труду формировали людей, требовательных к самим себе.
Алек еще совсем юным стал, сам того не замечая, естествоиспытателем, от взгляда которого ничто не ускользало из окружающего его мира. Хотя он и сознавал свое превосходство, он оставался все таким же осторожным, скромным и молчаливым шотландцем. За этой сдержанностью скрывалось упорное стремление добиться
