Знание-сила, 2009 № 12 (990) - Фишер
А уж как оценивать «Большие торги», которые часто составляют суть политики, в которых тогда решались судьбы третьих стран и которые, произойди они между обыкновенными «физическими лицами», были бы единодушно названы гнусностью и предательством, — ваше дело. Не забудьте при этом о дальнейшем ходе событий и о цене, которую пришлось в конце концов заплатить всем участникам дипломатических переговоров.
Советско-германский договор о ненападении, который сегодня именуют «пактом Молотова — Риббентропа», с самого начала и до сегодняшнего дня является предметом постоянных политических игр. Последний скандал вокруг «пакта Молотова — Риббентропа» произошел уже в преддверии 70-летия его подписания.
2 июля 2009 года. Парламентская ассамблея ОБСЕ, одобрив резолюцию под названием «Воссоединение разделенной Европы», предложила день подписания «пакта Молотова — Риббентропа» — 23 августа — сделать «Общеевропейским днем памяти жертв сталинизма и нацизма». Тем самым ОБСЕ возложило ответственность за развязывание Второй мировой войны на гитлеровскую Германию и сталинский Советский Союз в равных долях. Резолюцию поддержали 213 парламентариев, восемь были против, четверо воздержались. В знак протеста российские парламентарии покинули зал заседаний. В результате: вместо «воссоединения разделенной Европы» — очередной виток конфронтации. Политизация истории никогда не идет во благо, а лишь затрудняет ее понимание.
В нашей стране официальная точка зрения на советско-германский договор о ненападении изложена в заявлении Историко-документального департамента МИД России. В нем говорится:
«В 1989 году на II съезде народных депутатов СССР Комиссия по политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении под председательством А.Н. Яковлева предала огласке и ввела в официальный обиход секретный протокол от 23 августа 1939 года. При этом в постановлении съезда было указано, что «подлинники протокола не обнаружены ни в советских, ни в зарубежных архивах. Однако. экспертизы копий, карт и других документов, соответствие последующих событий содержанию протокола подтверждают факт его подписания и существования». И если содержание пакта о ненападении «не расходилось с нормами международного права и договорной практикой государств», то секретный протокол «находился с юридической точки зрения в противоречии с суверенитетом и независимостью ряда третьих стран». Одобрив выводы Комиссии, съезд осудил секретные договоренности с Германией и признал их «юридически несостоятельными и недействительными с момента их подписания».
В 2002 году Комиссией А.Н. Яковлева было объявлено, что оригиналы документов «найдены в архиве ЦК КПСС». В 2003 году на их основе была подготовлена публикация в журнале «Новая и новейшая история», № 1, с. 83–95».
Как известно, советско-германский пакт 1939 года был и остается предметом острых дискуссий. Он и должен оцениваться неоднозначно. Политический и моральный ущерб для СССР, заключившего договор с нацистским режимом, был очевиден. Но в тех условиях это был вынужденный шаг, который позволил СССР предпринять дополнительные шаги по укреплению обороноспособности страны».
Такова официальная точка зрения нашей страны.
Расклад сил в Европе в начале 1939 года
К весне 1939 года расстановка политических сил в Европе приняла достаточно ясные очертания. Политики западных держав — Великобритании и Франции, — убедившись в полном крахе проводимой ими ранее политики «умиротворения», были вынуждены изменить свой политический курс, заняв позицию противодействия (или сдерживания) агрессора. Последней каплей, переполнившей чашу терпения Запада, стала ликвидация независимости Чехии и создание 15 марта 1939 года имперского протектората Богемии и Моравии. Теперь уже всем стало ясно, что остановить экспансию Германии можно, только создав антигитлеровскую коалицию. Даже убежденный сторонник «умиротворения» премьер-министр Великобритании сэр Невилл Чемберлен 11 мая 1939 года, выступая в Альберт-Холле, заявил: «Мы не собираемся сидеть сложа руки и наблюдать, как безнаказанно уничтожается независимость одной страны за другой».
В апреле 1939 года стало ясно, какая страна станет следующей жертвой Адольфа Гитлера. 1 апреля фюрер Великогерманского рейха заявил: «Если они [Великобритания и Франция] полагают, что Германия будет сидеть сложа руки и ждать, пока они создадут государства-сателлиты и натравят их на нее, то они ошибаются, принимая сегодняшнюю Германию за Германию довоенную. Если кто-то заявляет, что готов таскать для этих стран каштаны из огня, то он должен быть готов к тому, что придется обжечь пальцы». Польша не была названа, но мало кто сомневался, что именно о ней идет речь. Учитывая, что Великобритания и Франция заняли позицию, исключавшую возможность дальнейших уступок Германии, ситуация в Европе стремительно приближалась к военному конфликту. И это, естественно, не могли не учитывать и в Москве.
Таким образом, к этому времени в Европе существовало три серьезных игрока, от позиции и действий которых зависела дальнейшая судьба континента. С одной стороны, блок творцов Версаля в лице Великобритании и Франции, целью которых было не допустить начала войны и сохранить хотя бы остатки «Версальской системы», созданной именно в их интересах и обеспечивающих им ведущую роль в Европе и мире. Для этого необходимо было сохранить и своих союзников — малые государства Восточной и Юго-Восточной Европы, в том числе и выкроенные ими из территорий развалившихся в 1918 году империй. В первую очередь — Польши, наиболее мощного государства Восточной Европы и форпоста франко-британской восточной политики.
Англо-французскому блоку противостояла «ось Берлин-Рим» — союз тоталитарных нацистской Германии и фашистской Италии, где ведущая роль принадлежала нацистам.
И наконец, третьим игроком был пока еще не связанный какими-либо четкими политическими и военными международными обязательствами с тем или иным блоком большевистский Советский Союз. Причем наиболее выгодным, в дипломатическом плане, являлось как раз положение СССР — что вполне понимал Сталин. И англо-французам, и немцам было необходимо перетянуть СССР на свою сторону или заручиться его нейтралитетом. Сталин получал полную свободу маневра в переговорах и возможность требовать от противоборствующих блоков компенсаций за то, что он займет ту или иную позицию.
Ситуация осложнялась тем, что между всеми тремя сторонами существовал целый комплекс практически неразрешимых идеологических противоречий. Еще в «Майн кампф» Адольф Гитлер высказал свою точку зрения на Советскую Россию и установившийся там режим: «Евреи держат уже сейчас в своих руках современные европейские государства. Они превращают эти государства в свои безвольные орудия, пользуясь для этого либо методом так называемой западной демократии, либо методом прямого угнетения в форме русского большевизма.» Национал-социалистическая рабочая партия Германии (НСДАП) создавалась именно как противовес коммунистам и была призвана не допустить «большевизации Германии».
Развивая теорию «жизненного пространства» для германской расы, Гитлер указывал на бескрайние просторы России, придавая будущей экспансии восточный вектор. В свою очередь, коммунисты также считали нацистский режим Германии своим главным как идеологическим, так и политическим противником. Примеров идеологического противостояния большевистского СССР и нацистской Германии так много, что вряд ли стоит на
