Варвара Мадоши - Слива в цвету и дорожная пыль

Она знает, что я пешком перешла пустыню, и она же ругает меня за недостаточно аккуратные косы и за то, что поднимаю взгляд и голос. Как же это уживается в одной голове?

Альфонс уже присутствовал на приемах Лина и примерно знал, чего ожидать. Несмотря на экзотические наряды всех присутствующих и экзотические блюда на столах, атмосфера ничем не отличалась от аместрийских фуршетов для высокопоставленной армейской верхушки: то же самое ощущение, что каждый тут хочет всех остальных сожрать без соли.

Сперва, первый час, когда принимали делегации от разных кланов с подарками в честь первого дня торжеств, Эдвард и Альфонс стояли за троном Лина, изображая из себя истуканов. Альфонса обрядили во все белое, чтобы он производил более сильное впечатление, как сын Алхимика с Запада.

Эдвард, наоборот, одет был в черное, щеголял темными очками и черной широкополой шляпой (ее одолжил — «от сердца оторвал!» — уже несколько излишне веселый Вернье, который заглянул к ним перед самым приемом). На фоне Зампано и Джерсо он действительно терялся.

Белый костюм доставлял Альфонсу массу неудобств, особенно когда настал черед пира. К счастью, он вовремя вспомнил, что в любой момент может убрать любые пятна или потеки алхимией — и слегка расслабился. Но совсем расслабиться было немыслимо: он без энтузиазма орудовал палочками во вкуснейшей синской еде, а перед глазами стояла только Мэй, сердито расталкивающая людей на площади. Ну что он за идиот! Нашел что сказать при первой встрече.

И вспоминались ее письма, причем самые из них грустные. Или те, что казались ему грустными.

Но все подходит к концу. Пир — по крайней мере, его более официальная часть — тоже закончился. Здесь гости не ходили по всему залу, как на аместрийских фуршетах, однако огни оказались потушены и для развлечения появились танцовщицы. Их приход встретили аплодисментами: нельзя сказать, что девушки были обнажены или даже очень откровенно одеты, но каким-то образом их наряды наводили на весьма определенные мысли. Гости ощутимо расслабились, разговоры, ранее серьезные и еле слышные, начали перемежаться шутками и смехом.

Альфонс знал — достаточно насмотрелся на Синские обычаи во время своего путешествия, — что на второй, третий, четвертый и так далее день свадьбы (а свадьбы длились долго, сколько хватало достатка и здравомыслия у семей молодых), всяческий официоз и вовсе покидает атмосферу торжеств. Тут-то и рождаются истории об эпичнейших попойках, внезапных братаниях и столь же внезапной кровной вражде.

Пока, правда, до этого было далеко, но в искусственной полутьме многие начали сходить со своих мест и шептаться с соседями. Эдвард тоже соскочил с места и подошел к Альфонсу.

— Слушай, что-то ты сидишь как на иголках, — сказал он. — Не может быть, чтобы за четыре года ты стал нетерпеливее меня!

— Я нормально сижу! — запротестовал Альфонс. — У меня все замечательно!

— Да ладно, Жаба с Дикобразом мне все рассказали, — несколько мест рядом с Альфонсом пустовали, поскольку он считался Очень Важным гостем, и Эдвард плюхнулся на одно из них. — Как ты с этой принцессой обменялся тонной писем, и как она сегодня от тебя чуть не в слезах убежала. Признавайся, что такого ляпнул?

— Я назвал ее дурой, — обреченно сказал Ал. — И велел ей уходить.

— Всего-то? — хмыкнул Эдвард. — Мы с Уинри еще и не так друг друга называем.

— Она не такая, — пробормотал Альфонс. — Она… понимаешь, я бы с ней так не смог. И она бы со мной так не смогла. Она… ну, она другая просто. Не как мы. Она среди всех этих свитков росла, и идей… Она ко мне со всем сердцем, а я…

У Эдварда на секунду сложилось растерянное лицо, как будто он хотел сказать что-то одно или, может быть, заранее планировал какую-то речь, но вдруг обнаружил, что оно ни к селу ни к городу.

— Да, — сказал он вместо этого сочувственно, — крепко же тебя приложило. Ты хоть понимаешь, что сегодня мы сидим на пире в честь ее завтрашней свадьбы?

— Угу?

— И жених не ты?

— Обязательно это мне в лицо, да?

— А на что еще существуют братья? — Эдвард пожал плечами. — Я тебе так и не отомстил за то, как ты подсмеивался надо мной и Уинри, между прочим…

Они оба замолчали.

— Ты хочешь извиниться? — снова заговорил Эдвард.

— Ну да…

— Тогда зачем сидишь тут?

— Да я даже не знаю, где во дворце она живет! Хотел дождаться конца приема и спросить Лина. К тому же, вдруг с ней перед свадьбой нельзя общаться?

Эдвард сделал пренебрежительный жест.

— Ты на Лина-то глянь.

Ал посмотрел — и чуть не закашлялся. Хотя, собственно, чего было удивляться? Завтрашний жених весьма бодро восседал на своем почетном месте, водрузив на каждое колено по хорошенькой танцовщице, которые скромно опускали очи долу и кормили императора виноградом.

— Не прочухается он после приема, нет… Да и не во дворце Мэй.

— Откуда ты знаешь?

— Не я знаю. Жаба и Крыса поговорили со здешним механиком, Вернье который. Он сказал, что раньше Мэй и правда жила в Очарованном дворце, но еще перед Турниром Невест вернулась жить опять в Змеиный дом, или как оно там… Милое же, должно быть, семейство этот клан Чань!

— Дом Тысячи Змей, — поправил его Альфонс. — Так официально называется резиденция клана Чань. Хотя они и правда те еще змеюки. Что она там делает, ей же там дышать не давали! И писал я ей сюда, во дворец..

— Ну, может, ей передавали? — пожал плечами Эдвард. — Ладно, так ты намерен ее оттуда похищать?

— Что? — охнул Альфонс. — Не говори глупостей! — но сердце у него сильно забилось.

— Я говорю, если хочешь туда прорваться с боем, или там скрытно пролезть, мы с химерами поможем. Тут нас уже, похоже, никто не хватится.

Альфонс окинул взглядом зал. Танцовщицы сменились флейтистками, на сей раз уже откровенно раздетыми.

— Давайте, — сказал он. — Только Эдвард! Не привлекать внимания!

— Мы присмотрим, — усмехнулся подошедший к ним Зампано. — Молодец, крестничек. Главное — не вешать нос. В отношениях всегда так. Если как следует извинишься, все и всегда можно исправить.

— Сказал дважды разведенный, — толкнул его локтем в бок Джерсо, который, как всегда, маячил рядом.

— Но потом-то все сложилось нормально, — Зампано невозмутимо пожал плечами. — Так что я знаю, о чем говорю.

— У нас все не так, — вздохнул Альфонс. — И не надо, пожалуйста!

— Да ладно, что мешает интрижке-то? — пожал плечами Зампано. — Не думаю, что этот парень, — он указал большим пальцем на развлекающегося Лина, — запихнет ее в пояс верности, она как женщина ему вообще не нужна. А ты ей нравишься.

Джерсо снова пихнул его в бок и указал на малинового Ала.

— Прекрати смущать крестника. Он пока не дорос до наших мудрых лет. Пускай сам шишки набивает.

И они пошли набивать шишки.

11 сент. 1920 г. Наконец покинули земли льяса. Нужно было сделать это сейчас, а то рисковали дождаться ледостава и застрять на всю зиму и весну. А все-таки три года у них — многовато. Хочу еще заглянуть в разные земли.

Ответа на свои вопросы не нашел. Х. говорит, не то ищу. Э. сказал бы, что это чистый высокопарный бред с его стороны. Скучаю по Э. Немного боюсь возвращаться на материк. Все это кажется совсем другой жизнью теперь. Есть ли там для меня место?

Мэй сердито провела расческой по волосам. Все-никак не удавалось успокоиться, все думалось — ну и дура же она… Ветер взметнул занавески и, удивленно обернувшись, она увидела, что на подоконнике распахнутого окна сидит не кто-нибудь, а Альфонс Элрик собственной персоной.

Он выглядел усталым: под глазами мешки, голова обмотана бинтом (к счастью, без следа кровавых пятен). К тому же, алхимик успел переодеться и теперь выглядел словно один из дворцовых охранников Ланьфан.

— Что ты здесь делаешь?! — сердито спросила Мэй. — Уходи!

— Между прочим, мы с Эдвардом преодолели два дворцовых сада и кучу охраны, — с некоторой обидой произнес Альфонс. — И все это я проделал с жуткой головной болью!

— Ты стал таким же заносчивым, как твой брат! — сердито воскликнула Мэй, и сама себе поразилась: что это с ней? Только что она так хотела увидеть Альфонса, мечтала поговорить с ним наедине. И вот, когда мечты, казалось бы, сбываются…

— Вот и нет! — Альфонс, кажется, обиделся, только за себя или за Эдварда, Мэй не поняла. — Эдвард уже не заносчивый. Ну, может, самоуверенный немного. И я не он! Я просто… Мэй! Ну слушай, ну это же глупо — вот так столько всего преодолеть — и так и не поговорить?

— Глупо… — подумав, согласилась Мэй.

Альфонс кивнул.

— Ты меня пригласишь?