Элина Гончарова - Рута
Спустившись с пригорка, он подъехал к крайней избе, соскочил с лошади и постучал в дверь. В ответ тишина. Постучал сильнее. Показалось, будто кто-то всхлипывает. Прислушался. Звуки доносились из- под стоящего рядом с избой хлева.
Подойдя к хлеву поближе, Геральт разглядел, ведущий под него лаз. Опустившись на колени, он нагнулся и заглянул в него. С диким визгом, что-то немыслимого вида, лохматое и смердящее выскочило из норы и бросилось на ведьмака, метясь длинными острыми когтями в горло. Геральт отскочил, и как только существо, осознав свой промах, попыталось снова нырнуть под хлев, ловким движением схватил его за шкирку и приподнял над землей. Зверь хрипел и извивался, пытаясь то лягнуть ведьмака, то укусить, но вскоре выдохся и повис в крепких руках словно тряпка. Осторожно взяв прислоненный к стене старый ухват, Геральт раздвинул длинную свалявшуюся шерсть, там где должна была быть морда животного и несказанно удивился, увидев вместо звериного оскала детское чумазое овальное личико.
— Ты кто ж такой? — спросил он, заметив на шее ребенка ошейник с острыми загнутыми крюками с внутренней стороны.
— Неднаю… нычиво неднаю! — страшным воем завопило существо.
— Да-а… говоришь ты неважно, но гляжу все понимаешь. Отпущу если скажешь: куда все подевались?
— Неднаю!.. — снова было начал орать найденыш, но заметив, что незнакомец бросив ухват, извлек из сумки кусок хлеба, тут же засопел и заскулил, не сводя голодных глаз с краюхи.
— Хочешь? — поднес к нему поближе вожделенный кусок, ведьмак. — Где все?
— В лэс… огон…ведм жечь… — одной рукой существо замахало в сторону леса, а другой ловко выхватило у ведьмака хлеб и почти целиком запихало в рот.
— Ладно.
Геральт разжал пальцы и не то ребенок, не то зверь словно хорь юркнул в свою нору. Вскочив в седло ведьмак во весь опор поскакал в указанном направлении. Очень скоро в темноте среди деревьев и кустов замелькали желтые языки высокого пламени. Дабы не сразу обнаружить себя, он спешился, привязал кобылу и осторожно подкрался к большой лесной поляне, полной народу от мала до велика.
Посреди поляны пылал большой костер, над ним возвышалось сооружение похожее на висилцу, с петлей закрепленной на маленькой высокой платформе. На площадке, размахивая руками и шепча что-то непонятное, стоял упитанный старик не высокого роста, одетый в длинный красно-желтый балахон. Закончив бубнить, священник скомандовал двум крепким помощникам, стоящим немного поодаль у телеги:
— Давай ее!
Стащив с воза большой извивающийся куль, парни волоком подтащили его к платформе и развязали стягивающие его веревки. Из мешка показалась женская голова с растрепанными темными волосами. Сердце ведьмака сжалось, руки сами потянулись к мечу. Женщина мотнула головой и волосы приоткрыли лицо, красивое, но чужое. Геральт вздохнул с облегчением, выпрямился и выбрался из укрытия, оказавшись за спинами зрителей. Растолкав кметов, он вышел к костру, бесцеремонно разглядывая священника и его жертву.
— А ты еще, кто такой? — грозно сдвинув седые брови, спросил старик.
— Геральт из Ривии. Мне нужен ночлег, — он достал из-за пояса мешочек с деньгами, — и если найдется работа для ведьмака, было бы не плохо.
Звон монет в мешочке, заставил глаза священника святиться особенным, ни с чем не сравнимым блеском.
— Ночлег у меня в хате самый лучший, — поспешил старик заполучить постояльца, — а что до работы, то опоздал ты маленько. Ден десять назад, ведьмачка с дитем и кормилицей у нас ночувала, так жряка да еще одно чудище болотное зарубила. Да… уж уходить хотела, а тут лесное чудо объявилось, она и пошла на него, да только не вернулась… и чудо тож пропало, видать порешили они друг друга. Правда сколь не искали, так тел и не нашли.
— А кормилица с ребенком? — ведьмак попытался придать своему голосу безразличный тон, хотя горло сдавило так, что стало тяжело дышать.
— Два дня ждала, а потом как в воду канула, только одежа осталась.
— Ладно. Где твоя хата? Пойду, не буду вам мешать.
— Крайняя самая, что на въезде, — махнул старик рукой, указывая направление.
Геральт сделал несколько шагов, посмотрел на обреченную женщину. Она стояла гордая и высокомерная, не обращая внимания ни на связанные руки, ни на путы на ногах.
«Действительно чародейка», — мысленно отметил ведьмак.
Пройдя еще немного, он развернулся и вплотную подошел к священнику.
— Это, конечно, не мое дело, — почти шепотом проговорил он, — Зачем ты ее жечь-то собрался?
— Так ведь ведьма она. Предатель Творителя! Огнем чистить надыть.
— Я слышал: в Сехтсенге граф Гувот за каждую настоящую ведьму по двести золотых дает.
— Сколько!? — у старика от изумления чуть глаз не выпал.
— А ты говоришь: огнем надыть, — усмехнулся ведьмак. — Буду ждать тебя во дворе, лошадь сам поставлю.
* * *Вскоре Геральт снова стоял у того дома, где под хлевом обитало странное существо. Достав из сумки немного сыра, он поводил им у норы и отошел. На сей раз детеныш, не стал бросаться и визжать, а осторожно вылез, сам убрал волосы с лица и протянул грязные руки с отросшими ногтями к еде.
— Э, нет, — улыбнулся ведьмак, убирая сыр за спину. — Сначала ответь на вопросы.
Существо закивало, жадно сглотнув.
— Ты кто такой? И почему живешь в норе?
Найденыш сморщил лоб, с трудом вспоминая слова. Несколько раз открывал рот, что бы что-то произнести, но потом снова закрывал и хмурился. Геральт опять показал ему сыр.
— Баха, — ткнул себя грязным пальцем в грудь детеныш. — Эл… э…
Он отодвинул волосы и показал длинное заостренное ухо.
— Эльф?
Баха утвердительно закивал, обнажив в улыбке мелкие эльфьи зубы.
— Ты не видел, куда подевался ребенок в корзине?
Маленький эльф затрясся и если бы ведьмак снова не провел сыром под его носом, то непременно сбежал бы обратно в нору.
— Вок… лэс… — Баха встал на четвереньки и страшно зарычал, потом завыл, затем словно схватив в зубы невидимую корзину, сделал вид, что бежит.
— Волк или волчица унесла ребенка в лес?
Снова закивав, эльф задрал голову к луне и завыл, указывая пальцем в сторону леса.
— Ты слышишь, как она воет там по ночам. На держи.
Отдав ему сыр, ведьмак задумался:
«Значит Дийкстра отправил с Рутой оборотня. Ну, что ж, учитывая особенности ребенка, в лесу с волчицей он в безопасности. Куда же подевалась Рута? Надо…»
Доживав сыр, Баха подкрался к ведьмаку и осторожно дернул его за рукав.
— Чего тебе?
Эльф вскочил, схватил старый ухват, оседлал его и сделав вид, что скачет верхом, подбежал к крыльцу. Бросил ухват, поклонился в землю невидимому хозяину, достал из-за не существующего голенища сапога, вымышленный мешок с деньгами и протянул его вперед. Тут же вскочил на крыльцо и подобострастно улыбаясь и кланяясь, очень удачно изобразил священника принимающего кошель. Затем подобрал длинные грязные свалявшиеся волосы и закрутил их пучком на затылке, снова схватил ухват, проскакал на нем до калитки и большим пальцем резко провел по горлу.
— Ты хочешь сказать, что священник кому-то продал Руту? Ведьмачку?
Кивнув, Баха изобразил, как старик сыпет что-то в кружку, а затем снова собрав волосы в пучок, показал, как Рута это выпивает.
— Спасибо, Баха, — потрепал его по голове ведьмак, затем достал остатки сыра и отдал ему.
Счастливо улыбаясь, эльф схватил еду и юркнул в свою нору. Геральт поразмыслив немного, расседлал кобылу и завел в хлев. Луна заглядывала сюда через маленькое окно и ласкала своим тусклым светом черные лоснящиеся бока вороного коня, привязанного в стойле на растяжки, так, что он не мог даже повернуть головы. Услышав вошедших, он дернулся захрапел, но веревки крепко держали.
— Шэво, дружище, — ведьмак подошел ближе, провел по спине коня рукой и отвязал растяжку.
Почувствовав свободу, жеребец взвился, заржал, но тут же затих успокоенный ведьмачьим знаком.
Дав ему и своей кобыле сена, Геральт вышел на улицу. У леса виднелись приближающиеся факелы и слышались голоса возвращающихся селян. Когда к воротам подкатила телега, он помог одному из помощников старика, открыть ворота.
— Всё по местам, чертову бабу в подпол, — скомандовал священник, слезая с телеги. — А вас, милсдарь ведьмак, прошу в дом. Мы гостям всегда рады.
Тщательно вытерев ноги, старик вошел в избу и зажег свечу. За ним последовал и Геральт, затем помощники втащили упрятанную в мешок чародейку, и сняв с пола несколько коротких досок, грубо скинули ее вниз. Женщина слабо застонала.
— У, воет еще, вредное отродье, — заворчал священник. — Давай, Ранета, тащи на стол ханку, гостя накормить надыть.
Молодая, симпатичная женщина быстро метнулась к печи и принялась доставать оттуда пироги и глиняный горшок со щами.
