Вопреки судьбе (СИ) - Попова Екатерина

Вельзевул с досадой поморщилась, глядя ему вслед. Поколебалась — и вновь щёлкнула пальцами, вызывая одного из своих личных помощников.

— Регул, для тебя задание, — не глядя на склонившегося в поклоне демона, бросила она. — Проследишь за тем Кроулевым выкормышем, что сейчас вышел из зала. Попытается сбежать или халтурить — уничтожишь. Его задача — довести до самоубийства смертную девчонку, но сомневаюсь, что ему хватит на это ума. Если до полудня он не справится, сделаешь всё сам. Не разочаруй меня.

Демон с почтением поклонился ещё глубже. Сверкнули в улыбке острые клыки. Миг — и он исчез из тронного зала.

Вельзевул тяжело вздохнула. Можно было отправить одного Регула. Мелкая шваль вроде ставленников Кроули, промышляющих мелкими грехами — лишь пустая трата её времени. И всё-таки, всё-таки… Возможно, её предчувствия её не обманывают, и напуганный бес попытается отыскать своего покровителя, надеясь на его защиту. На этом можно будет сыграть.

В принципе, она не слишком рассчитывала, что демон, имя которого ей даже лень было вспоминать, преуспеет. Но, с другой стороны, у него есть хороший стимул всё-таки постараться. За четыре часа, да ещё если смертная и так вполне готова совершить суицид, можно сделать многое. В этом случае она тоже только выиграет — попробовав на вкус смертный грех, демонёнок будет предан ей с потрохами. Ей, а не Кроули.

Но даже если его работу придётся выполнять Регулу…

Её губы искривила тяжёлая, мрачная улыбка. О, Кроули не стоило идти против Ада. Ему многое сходило с рук; и она, пожалуй, могла бы даже простить его нездоровую привязанность к белокрылому святоше. Если бы он просто тихо убрался с её глаз, прихватив с собой своего пернатого приятеля. Возможно, она бы даже прикрыла этих голубков от гнева Верхней конторы, при необходимости.

Но Кроули предпочёл не сбежать, а восстать. Сорвать выверенный давным-давно план. Унизить её перед всеми эфирными и инфернальными существами и поставить Преисподнюю на грань гражданской войны — впервые за две тысячи лет, прошедшие после низведения герцогов, жирующих на амброзии и людских жертвах, до статуса надсмотрщиков и мелкой прислуги. Это прощать было нельзя. И Кроули заплатит за то, что предал Ад.

Как и принципалит, убивший одного из самых преданных ей герцогов.

Жаль только, что Кроули так глупо распорядился своей свободой, когда срок их позорного проклятия почти подошёл к концу. У них был реальный шанс победить в этой битве, стать вновь собой, вновь вернуть себе крылья… Возможно даже, получить Её прощение — теперь, когда человечество доказало свою полную несостоятельность, и их мятеж, наконец-то, мог стать тем, чем и был: справедливым восстанием против глупого, ошибочного приказа.

Видит Люцифер, она пыталась спасти его. Тянула время, надеясь, что этот идиот додумается сбежать сразу же после окончания Армагеддона. Дала ему почти целые сутки, которые ему не хватило ума использовать по назначению. И потом, даже после скандальной неудачи с казнью, оттягивала начало мести, давая Кроули возможность одуматься и прийти с повинной.

Она не приказала убить ангела, как предлагали все её советники. Ждала, что Кроули придёт к ней — просить, торговаться, угрожать… Тот Кроули, которого она привыкла видеть рядом со своим троном, никогда не пошёл бы на открытое противостояние. Он умолял бы, предлагал компромисс, лгал… Это был хороший план. Почти идеальный. Новый герцог — вместо убитого Лигура. И новый низший демон, ради сохранения жизни которого Кроули будет выполнять все приказы, не позволяя себе больше никаких вольностей. Демоны, как гласит официальная версия, не знают привязанностей; но глупо не пользоваться знанием истинного положения дел, если это может принести пользу, не так ли? План был почти беспроигрышным.

…Почти. Кроули оказался куда безумнее и наглее, чем кто-либо мог предполагать. А ангел — крепче духом, чем думали и она, и её советники. На то, что он Падёт всего лишь от боли, она и не рассчитывала, нет. На страх перед новой пыткой, а быть может, и на чувство благодарности за якобы заступничество, надежды было больше. От первого мысленного договора с собственной совестью до Бездны путь — совсем не большой, хоть в первый момент он и кажется почти бесконечно длинным. Но Хастур, увы, оказался слишком прямолинеен и туп, чтобы суметь удачно разыграть эту карту. Слишком одержим страстью к мучительству и жаждой мести. Вот когда она пожалела, что первым в квартиру Кроули зашёл именно Лигур! Ведь, казалось бы, что может быть проще: показать предателю, чем чревата излишняя инициативность, довести его до состояния, когда даже новое предательство не будет казаться чрезмерной ценой за прекращение мучений. А в нужный момент — заступиться за приговорённого ангела, дать намёк на дальнейшее покровительство, ненавязчиво посоветовать быть смиреннее со своей будущей повелительницей…

Пленник лежит на полу, крупно содрогаясь от боли и тяжело, прерывисто дыша. Сквозь стиснутые зубы то и дело прорываются сдавленные стоны, и он изо всех сил пытается их сдержать, но сил на это уже не хватает. В самом начале он даже не стонал. Гордый и упрямый, на удивление стойкий — кто бы мог подумать, что этот сибарит и бесхребетный приверженец греха чревоугодия окажется способен на такую выдержку? Вельзевул всегда трепетно берегла свои крылья, чудом уцелевшие во время Падения; она хорошо знает, какую боль причиняет изъятие даже самых мелких перьев. Щадить ангела, сорвавшего все планы и ставшего косвенной причиной брожения умов в Преисподней, причин не было. И всё-таки она почти сочувствовала ему.

…Сначала он гордо молчал, только синие глаза метались по довольным задачей палачам с нескрываемым ужасом. Потом изо всех сил пытался не стонать. Теперь только слабо всхлипывает, с явным трудом сдерживая крик. Вельзевул ощущает слабый интерес: насколько хватило бы его стойкости, если бы Хастур продолжил экзекуцию? Но ей нужен Падший ангел, а не утративший разум от боли. А главное, ей нужен Кроули. Смиренный и готовый на всё ради сохранения жизни своего приятеля, а не обезумевший от ненависти мститель, забывший обо всём.

Она раздражённо постукивает пальцами по подлокотнику трона и косится на Дагон. Та, похоже, искренне наслаждается зрелищем, забыв обо всём. Водное зеркало, подчиняясь желанию своей создательницы, приближает сцену, крупным планом показывая судорожно вздрагивающего всем телом ангела и его довольного палача. Хастур выпрямляется, с довольной ухмылкой поднимая за кончики перьев то, что осталось от правого крыла ангела после небрежного удара мечом. Он откровенно наслаждается мучениями своей жертвы. Вельзевул мысленно морщится, вновь невольно сожалея о том, что умный и умеющий разделять работу и удовольствие Лигур так глупо погиб — и именно тогда, когда он так нужен! А Хастур, помедлив несколько секунд, наклоняется к пленнику и плотно прикладывает вспыхнувший ярче адский к клинок к брызжущей кровью ране.

И лишь теперь Азирафаэль не выдерживает. Дикий, полный невыносимой боли крик разрывает гулкую тишину камеры, заглушая громкое шипение обугливающейся плоти. Лорд Ада даже несколько удивляется тому, что выдержка ангела закончилась именно теперь, а не минутой раньше. Ангел выгибается всем телом, словно пытаясь вырваться из рук палача. Будь на месте Хастура кто другой, возможно, ему это и удалось бы. На несколько секунд. Но Хастур не даёт пленнику не малейшего шанса. Нога в тяжёлом, земном ботинке упирается в поясницу ангела, не позволяя ему откатиться в сторону, свободная рука крепко вцепляется в шею, заставляя захлебнуться не криком уже, а придушенным хрипом. На лице демона написано искреннее, садистское наслаждение. Он буквально смакует мучения бьющегося, словно в агонии, ангела. Сладострастная улыбка и полуприкрытые в экстазе глаза больше подошли бы акту соития, нежели сцене, что сейчас разворачивается перед глазами Вельзевул. Однако Хастур, знает она, достаточно равнодушен к этому греху; зато все способы лишения разума, особенно посредством причинения боли, точно относятся к числу его любимых развлечений. Она почти готова остановить подчинённого, пока он окончательно не превратил ангела в утратившего рассудок безумца; но Хастур успевает опомниться сам.