Кель'Дорей, эльф из мира Warcraft (СИ) - Хорошко Евгений Алексеевич
— Это ты кого старушкой обозвал, а!? — потребовала ответа женщина и начала спускаться по ступенькам. Она засучила рукава и расправила широкие плечи. Дюжий дворф Адрак на всякий случай встал так, чтобы между ним и благоверной оказался широкий стол.
***
Круговерть пустоты
— Ты вздрогнул, Рамгаррот, — проницательно заметил Зарелзар. Натрезим стоял за спиной сородича, исподволь за ним наблюдая. Подумав, он сочувственно произнёс. — Понимаю... ты всё ещё переживаешь, как тебя обвели вокруг пальца хитроумные гоблины?
— Молчи, — бросил Рамгаррот. Демон даже не шелохнулся в ответ на насмешку. Глаза его были закрыты, по мертвенно-бледному лицу скользнула тень. Могучие ладони с хрустом сомкнулись в кулак.
Спустя несколько ударов сердца, он нарушил звенящую тишину.
— Проявила себя одна из немногих моих зацепок, уцелевших в Стальгорне, — обронил Рамгаррот. — Дорогие переговорные артефакты особенно полезны, поскольку ими воспользуются либо сильные мира сего, либо через них будут передавать секреты особой важности.
— Нам мало просто подслушивать, — помолчав, заметил Зарелзар. — Если ты хочешь большего, тебе придётся подключить всё своё красноречие, брат.
— Одного красноречия мало, — бледные губы натрезима искривились в насмешливой улыбке. — Это наше искусство — чтение чужих мыслей, вложение нужных нам. Незримое влияние, чтобы исподволь достичь наших целей, оставаясь неузнанными. А затем...
— Это именно то, для чего лорд Архимонд отправил нас на Азерот, — в голосе Зарелзара звучало одобрение, откровенное довольство. — Я буду желать тебе успеха.
Глава 28. Кто больше всех помешает
Искривленная пустота — место, где столкнулись между собой Тьма и Свет, разорвав ткань бытия и породив новое измерение — Материальный мир. Высвобожденная энергия бушевала в новорожденном космосе мириады лет, закручиваясь в бесчисленные миры. После этого молодые планеты ещё долго кружились в буре огня и магии, прежде чем ветер творения стих. Впоследствии на их поверхности начали робко пробиваться хрупкие ростки жизни, очень неустойчивые к энергиям Искривленной пустоты, что иногда проникали через незримую Завесу и искажали творение.
Меня иногда тревожила мысль о том, что где-то мои рассуждения о моей зависимости и последующей смерти от магического истощения дали сбой. С одной стороны, это был замкнутый круг, и конец был один. С другой стороны, наиболее хрупкой частью моего существа было эльфийское тело — плоть от плоти Азерота, прах от праха материального мира. Оно и страдало.
Но шаман троллей сказал, что от энергии Искривленной пустоты изменилась даже моя кровь. Внутри меня уже давно было нечто другое — выкованное в горниле первозданной магии, оно явно продолжало существовать даже в отрыве от материнских энергий. Оно и верно, ведь магический голод — это эльфийское свойство!
Напрашивался единственный вывод: если я хотел выжить, мне нужно повторить то, что впервые запустило внутри меня перемены — только сделать это многократно сильнее. Там, где я открыл канал и пропустил через себя океан энергии — я должен был пропустить сквозь себя десяток. И тогда, та тяга, которая приводит в движение метаморфозы внутри моего тела, станет многократно сильнее. Достаточно для того, чтобы суметь переродиться достаточно быстро, и даже выжить.
То, что я называл словом «открыть канал», было всего-навсего усилием, чтобы провернуть вентиль. Я просто должен присоединить к уже имеющемуся каналу ещё один — второй, третий, четвертый... десятый. Клин вышибают клином.
«Проклятье, всё это время решение лежало у меня под носом!» — устало подумал я, когда вдруг заслышал осторожный стук в дверь. Я уже знал — это была Лиадрин. Прелестная эльфийка, в некотором роде, сюда зачастила.
***
Некоторое время назад
Я вдруг заслышал стук в дверь и пошёл её открывать. Шел следующий день после нашего возвращения в Стальгорн. Благодарность эльфийки можно было в буквальном смысле, почувствовать у себя на губах — так можно было провести вечность и ни разу не пожалеть об этом. Единственное, что могло заставить нас оторваться от друга, это умоляющее выражение на лице Варрина — дворф оказался поблизости, и настойчивыми перемигиваниями намекал, что дочери Ванделлора неплохо бы и переодеться перед продолжением банкета во дворце. Ещё никогда выражение любого дворфа не было столь убедительным — Лиадрин только заметила его краем глаза, как тотчас же она услышала и поняла все невысказанные мольбы, ахнула и стремглав умчалась от меня прочь.
— Такие дела... — Варрин смущенно крякнул себе в бороду, когда я взглядом обвинил его в предательстве.
Ну, мне всё равно стоило слегка пришипиться. Лиадрин нужно было дать возможность связаться с родными, после чего молиться о том, чтобы бюрократия Кель-Таласа в моём случае оказалась столь же неповоротливой, как обычно. Горячие мольбы о последнем вполне можно было совместить с очередным сеансом разрыва Завесы, пока я не отправился ненароком на тот свет. Чтобы Ванделлору было, так сказать, за что меня амнистировать. Не согрешишь — не покаешься.
В итоге, домой после всего прошедшего я вернулся засветло и рухнул как подкошенный, спать. Проснулся от настойчивого стука и голоса Варрина за дверью — дворф уже сбил себе, наверное, костяшки. Я разлепил веки, и с некоторым удивлением обнаружил за окном вечернюю мглу.
— С-сейчас, — каркнул я дворфу в ответ, как хриплый ворон, и завозился в постели. Потянулся за кувшином и едва не облился. Вытер воду с подбородка и вышел встречать друга, покряхтывая как древний старик.
Дворф широко осклабился в густую русую бороду, когда я отворил дверь. Но заходить внутрь он почему-то не спешил — и я сразу с замиранием сердца почувствовал в этом что-то неладное. Выражение лица Варрина даже выглядело слишком торжественным, чтобы обойтись без неожиданностей. Ухмылка на его лице тоже особого доверия не внушала — подгорный воитель уже знал мои слабые места досконально. Мне явно собирались подложить какого-то гоблина.
— Мэвниар, Мэвниар, — поцокал языком Варрин. — Я же говорил, что смешивать с темным элем самогон не стоит, если ты только не дворф?
Крупные ноздри дворфа напряглись, звучно вдыхая теплый воздух внутри дворцового коридора. Предсказуемо, никаких признаков пьянства не было обнаружено, и Варрин хитро взглянул на меня.
— Ты как будто начал работать сразу, как только вернулся с праздничного пира!? — усмехнулся он, довольно потирая руки. — Молодец. Мы как раз с Магни Бронзобородом советовались, как бы немного облегчить твои труды...
— Как именно? — я изумленно вылупился на собеседника. В промежутках между геройством, я обычно занимался переводом магических трудов с талассийского на общий, давал консультации или зачаровывал что-нибудь по заказам.
— Выделить тебе помощника, разумеется, — откликнулся дворф. Оглядываясь назад, он быстро поправился. — Точнее, помощницу. Вот она, — замявшись, пробормотал дворф, когда в проходе возникла Лиадрин. Девушка была удивлена не меньше моего, выглядывая острым носом поверх кипы писчих принадлежностей и пустых свитков, за которой она спряталась целиком.
— Я понял, — медленно произнес я, поднимая на гостью взгляд.
— Это — новая волшебница Лиги исследователей, Мэвниар. Она в твоём полном, кхм... почти полном распоряжении, — добродушно подытожил Варрин. — За неё замолвил словечко наш общий венценосный знакомый, ты его знаешь. В общем, принимай пополнение.
— Спасибо, Варрин, — тяжело вздохнул я. Варрин залихватски мне подмигнул, прежде чем поспешить удалиться. Пожав плечами, я забрал у эльфийки кипу писчих принадлежностей, которая в моих руках виделась уже не настолько монументальной, и пригласил её внутрь. Как у множества других ремесленников и магов, живущих во дворце, мои покои являлись одновременно и спальней, и мастерской. В моём случае — некоей библиотекой.
