Презумпция невиновности (СИ) - "feral brunette"

— Я знал, что ты рано или поздно придёшь сюда, — за спиной появился Малфой. — Обычно эти двери были закрыты, но я попросил эльфов больше не закрывать их с тех пор, как ты переехала в Мэнор.

— Почему ты тогда нас не сдал? — она не повернулась к нему, приблизившись к камину. — Ты точно знал, что это мы.

— Я не сдал тебя, Грейнджер, а на твоих дружков мне было плевать.

— Я так ждала этих слов от тебя тогда. Всех этих слов, что были сказаны мне потом, Малфой, — Гермиона почувствовала, как глаза защипало от слёз. — Я стою сейчас тут, в гостиной, где твоя тётка вырезала на моём предплечье гнусное напоминание о том, кто я такая. Спустя много лет после всего, что со мной случилось. В платье ненавистного цвета, с кулоном на шее в виде полумесяца, потому я — красива, как луна.

— Ты смело можешь считать себя победительницей.

— Нет, — она провела пальцами по белой пустой вазе. — Это совсем не так, Малфой. Жизнь для ненависти коротка, но я всё равно тебя ненавидела. Мне говорили, что нужно видеть свет в конце тоннеля, а я видела лишь адское пламя. Я летела в ад и наслаждалась этим полётом. Ты всё ещё уверен в том, что я — победительница?

— Того, кто способен любить всё ещё можно спасти, Грейнджер. Твоя душа очень красива, несмотря на то, что изранена, — Драко подошёл к ней вплотную. — Я не хотел, чтоб это случилось с тобой. Я презираю грубость.

— Тоже, но разве совершать убийства — это не грубость?

— Я всегда буду виноват. Не перед небом или законом, а перед тобой. Но и ты лучше остальных знаешь, что любое убийство совершается во имя чего-то.

Она задала этот вопрос не ему, а себе, но Малфой снова принял всё на свой счёт. Гермиона повернулась к нему лицом, чтобы в очередной раз утонуть в омуте его серых глаз, давая своему сердцу свободу, в которой оно так нуждалось. С ней случилось уже достаточно всего, что доказало никчёмность жизни и желания ненавидеть — времени осталось слишком мало для того, чтобы перечить своим чувствам.

Суд, который должен был стать ключевым звеном в её плане — станет последним, а после она уедет в Америку и сделает то, на что не решалась все эти годы. Гермиона так боялась лишиться своих воспоминаний, но убедилась в том, что лучше не узнавать своё отражение, чем всё время ждать нового удара в самое сердце. Ей больше не нужна эта память.

— Боюсь, что оправдать убийство собственных родителей я не смогу, Малфой, — она сжала руки в кулаки. — Для этого нужно то, чего у меня нет.

— Что бы ты сделала, если бы перед тобой была моя мать, а где-то остались твои родители, связанные прочными нитями. Жизнь на жизнь, Грейнджер. Выбрала бы ли ты мою мать, пустив своих родителей в расход?

Тишина. Гробовая тишина, в которой можно было расслышать крики гриффиндорки, над которой нависала безумная Беллатриса. Малфой внимательно смотрел на неё, а она даже не могла отвернуться, всё ещё слыша его голос.

— Я убил только твою мать, потому что она попросила меня, Грейнджер, — глухо выдал Драко. — Она знала, что ей не выжить. Она боялась, что с ней поступят так же, как с твоим отцом — будут пытать, отрезая по живому пальцы, выдирая зубы и ковыряясь ножом в животе. Я сделал это быстро — она падала уже мёртвой. И нет, я не пытаюсь оправдать себя в твоих глазах. Выбор есть всегда, но не всегда этот выбор лёгкий. Прости, но я выбрал жизнь своей матери.

Её сердце начало пропускать удары, но она продолжала смотреть в его глаза. Малфой не лгал ей, потому что всегда был искренним с ней. И в ненависти, и в гневе, и даже в любви. Гермиона вспоминала свою мать, которая недавно ей приснилась — она улыбалась и говорила, что понимает её. Ей должно было быть сейчас невыносимо больно, как в тот момент, когда Драко перенёс её к могиле родителей, но вместо этого было просто пусто на душе. Такое чувство, будто бы её душу уже выпотрошили до такой степени, что ничего больше ранить не сможет.

Или дело было в том, что это оправдывало Малфоя в её глазах. Он был прав — выбор есть всегда, но простым он бывает крайне редко. Гермиона тоже выбрала бы смерть Нарциссы или кого угодно, лишь бы сохранить жизнь своих родителей. Она была готова на всё, ради мести за них, а что уже говорить, если бы дело коснулось сохранности их жизни?

— У меня должна была родиться дочь, и мы с Асторией знали, какое имя у неё будет — Хизер Малфой.

— Я знаю, Драко, — она оттолкнула его в сторону. — Хизер Джейн Малфой.

Она не знала, что делала тут. Он оставил ей записку с просьбой прийти, а Гермиона не могла отказать. Тогда она ещё не знала, что он попросит её о встрече дважды: сегодня и через год, когда суд признает его виновным, а он не станет отрицать того, что причастен к убийству её родителей. У них никогда история не будет простой, потому что так было предначертано.

— Ты — человек очень твердый, не правда ли, Грейнджер? — он появился у неё за спиной, держа руки в карманах. — Всё же пришла.

— Не кремень.

— И тебе ненавистна мысль, что ты такая же, как все. Это тебя уязвляет. Еще бы! Нет, ты совсем не как все, Грейнджер. Ты только боишься быть такой.

— Зачем ты мне это говоришь, Малфой? Зачем позвал сюда? Я думала, что у Слизерина есть дела куда поинтереснее в первый день в Хогвартсе, чем посиделки с грязнокровками на квиддичном поле.

— При свете луны, — учтиво добавил Малфой.

— Я ненавижу луну, — грубо ответила Гермиона. — Так что тебе нужно?

— Когда-то ты появишься передо мной, облачённая в красное красивое платье, и скажешь, что ты красива, как луна, потому что сможешь перешагнуть через всё это, а я снова буду тобой восхищаться. Ты не такая, как все. Точно нет.

— Отлично поговорили. Спасибо за минуту философии, — она встала с трибуны и отряхнула джинсы. — Буду считать, что ты был просто слишком пьян.

— Любовь требует забытья в чувствах, а ненависть — концентрации для просчета действий, — продолжил блондин. — Я не знаю, что будет дальше, но уверен, что у тебя всё получится, Грейнджер.

Ей не хватило сил для того, чтобы сконцентрироваться, и она забылась. Похоже, что они действительно были похожи больше, чем думали. У каждого из них сегодня был своеобразный «день правды». Она приоткрыла завесу тайны для Поттера, а Малфой решил рассказать ей немного правды.

Гермиона могла оправдывать убийц, но в своё время не смогла оправдать Малфоя. А вот для неё оправдания не существовало, и вряд ли бы Драко смог когда-то его найти. Пока что на стороне Грейнджер был лишь Поттер — на нём список начинался, на нём он и заканчивался, потому что другого адвоката у неё никогда не было, нет, и не будет.

Она появилась перед ним в красном платье и с луной на шее, а он действительно восхищался. Только тут следовало опасаться и бежать от того безумия, которое горело внутри Гермионы, уничтожая всё на всём пути.

Никто не может досконально знать человека, не будучи разве что в него влюбленным. Благодаря этой любви мы видим потенциал в своих любимых, благодаря этой любви позволяем своим любимым увидеть в себе этот потенциал. В выражении этой любви потенциал наших любимых и реализуется. Эти оба видели потенциал в друг друге, но не могли распознать очевидного. Гермиона все эти годы не видела очевидного, а ведь стоило просто допустить, что Малфой мог оказаться заложником ситуации, потому что в то время заложниками были все. А Драко не видел в той, кем почему-то продолжал восхищаться, всей этой тёмной порочности.

Психопаты не безумны. Они прекрасно знают, что делают и какие от этого будут последствия. Вот и Грейнджер знала, что будет дальше и что её ждало, пусть и облажалась по многим пунктам своего собственного плана.

========== Глава 23 ==========

Комментарий к Глава 23

Мы можем обсудить с вами главы в моём тг-канале.