Букля — победительница Волдеморта - Лариса2443
Гарри вообще не мог понять — почему, когда они с Джинни были просто друзьями, ему было интересно болтать с ней на любые темы, и не было этого ощущения скованности, словно разговариваешь с незнакомым человеком. Неужели всё дело только в их изменившемся статусе? Или причина в том, что этот статус им совершенно не подходит? Ну, не мог он представить Джинни своей девушкой. По-своему он любил её, конечно, но как младшую сестрёнку. Он без малейшего колебания бросился бы на её защиту, если бы ей угрожала какая-то опасность. Но это было всё не то...
Сейчас Гарри понимал, что есть огромная разница между тем, что он чувствует по отношению к Гермионе, и его чувствами к Джинни. С Гермионой он будто ощущал крылья за спиной, мог своротить горы и отдать жизнь за одну лишь её улыбку. Он чувствовал что-то большое и настоящее, которому боялся пока дать название.
А Джинни... Вот зачем он ей нужен? Она же умная девушка и должна понимать, что ему с ней попросту скучно! Да и ей вроде бы тоже... Иногда Гарри казалось, что Джинни и сама мучительно выискивает темы для разговора и также чувствует эту неестественность их «отношений». Не может же она не замечать этого? Они будто плохие актёры, которые коряво играют роли возлюбленных, стараясь быть вежливыми и ничем не обижать друг друга, а в результате только всё больше отдаляются. Какой смысл продолжать эту игру дальше и портить друг дружке жизнь?
Однако больше всего Гарри терзали мысли о том, что в это же самое время Гермиона где-то там с Роном на свидании. Возможно, ей хорошо и интересно с рыжим, и она даже не вспоминает о Гарри. А от мысли, что Рон позволяет себе обнимать и даже целовать Гермиону, руки Гарри непроизвольно сжимались в кулаки с такой силой, что оставляли глубокие следы от ногтей на ладонях.
Его размышления были прерваны громким кошачьим воплем, а вслед за ним — и совиным уханьем. В ужасе от того, что их питомцы снова сцепились, Гарри выскочил из комнаты. Джинни хотела было бежать за ним, но почувствовала, что намертво прилипла к стулу. Когда она сообразила, что произошло, Гарри уже и след простыл.
* * *
Гермиона же в обществе Рона отнюдь не скучала. Она злилась. Злилась на своего неуклюжего парня, глухого ко всем её намекам. Рон упорно не желал понимать, что ей не интересен квиддич! Что она не болеет ни за какую команду, а их новая форма и модели мётел не вызывают у неё никакого воодушевления! Но вот он уже полчаса кряду нудно рассказывает ей о своих любимых Пушках Педдл. Опять...
Злилась Гермиона и на Джинни, которая уж точно сейчас не скучает с Гарри. Вот он бы наверняка нашёл тему для разговора, интересную им обоим, а не морочил ей голову дурацким квиддичем. Впрочем, с Джинни они могут и о квиддиче поболтать — оба заядлые квиддичисты. Гермиона вздохнула. Может, как раз всё дело в этом? Если бы она не сидела, зарывшись в книжки, а носилась на метле, то у них с Гарри всё могло бы быть по-другому? Они могли бы летать высоко над землёй, там, где были бы только они вдвоём, и его зелёные глаза восхищённо наблюдали бы за её полётом, а непослушные в равной степени волосы обоих ерошил бы ветер... Гермиона злилась на себя за то, что ей недостаёт смелости и ловкости, и поэтому мечты о совместном полёте так и остаются мечтами. Какие уж тут полёты, если от неё даже метла шарахается, словно понимает, что девушка её боится.
Но больше всего она злилась на Гарри. Ну почему он никогда ничего не замечает? Не замечает её смятения, умоляющих взглядов. Гермионе казалось, что уже весь мир понял, что она чувствует по отношению к своему другу. Но только не он... Он вообще ничего не видит вокруг себя. Смотрит на неё только тогда, когда ему кажется, что она не видит, и избегает прямых взглядов. Цепенеет, когда она обнимает его или берёт за руку. Мямлит, когда она пытается с ним поговорить. Ну почему? Почему из всех парней Хогвартса её мысли в последнее время всё чаще и чаще занимает именно это бесчувственное бревно? А теперь она здесь с Роном, который гундит о квиддиче, а он там с Джинни, и может быть...
Нет, она не будет думать об этом. Иначе сорвётся — закричит, затопает ногами, разобьёт что-нибудь или запустит чем-то тяжелым в ни в чём не повинного Рона, который вообще-то старается изо всех сил. И не его вина, что девушка напротив мечтает совсем не о нём, а о его лучшем друге...
Внезапный душераздирающий кошачий "мяв" заставил её подскочить со стула, а уханье совы напомнило о недавнем инциденте, и ноги сами понесли к двери.
— Гермиона, помоги — я прилип, — простонал за ее спиной Рон, пытаясь отцепиться от стула.
— Прости, Рон, я должна проверить, что там случилось с Глотиком, а потом вернусь и помогу тебе.
* * *
У заговорщиков всё было готово ко встрече дорогих гостей. Живоглот важно восседал на столе, дверь была гостеприимно распахнута, а на ней сидела Букля, ключ торчал в замочной скважине. Первым в комнату влетел Гарри, а за ним — Гермиона. Отвлекая ребят от совы, Живоглот жалобно замяукал, разыгрывая целый спектакль. Он старательно изображал страдание, катаясь по столу и застывая в театральных позах.
Тем временем Букля, повернув ключ, заперла дверь, очень довольная собой. Перед этим ей пришлось изрядно потренироваться, прежде чем всё стало получаться так, как надо. Непросто закрыть дверь ключом, если ты — сова, и приходится для этого использовать клюв. Но на какие только жертвы не пойдёшь ради счастья своего совёночка!
Услышав щелчок ключа, ребята оглянулись. Гарри, обнаружив, что их заперла Букля, с удивлением направился к ней, но тут на него налетела Гермиона и, оттолкнув в сторону, направила палочку на сову.
— Гарри, не подходи к ней! Ты видел, что она сделала? Ни одна сова не может закрыть дверь ключом. Это — анимаг!
— Гермиона, не выдумывай! Букля очень умная. Вот
