Звезда на излом - Мария Кимури
— Турко, почему тебе плохо?
А еще эти щенки тоже всегда пели на два голоса.
— Тебя побили за то, что ты решил нам помочь?
…Интересно, если одному запихать тряпку в рот, второй тоже заткнет себя тряпкой? Чтобы вместе с братом быть и в молчании?
— Нет.
— У тебя силы утекают. Тебя ранили?
— Я хочу помочь!
— Это я хочу помочь, меня учили! А у тебя все равно не получится.
— Охраняйте меня, — велел Келегорм коротко. Расстегнул кафтан и стал наощупь проверять перевязку.
— Я буду охранять! — грозно сказал левый щенок и вытащил нож, маленький кинжал с лезвием-листом, который, надо сказать, мог запросто воткнуть непрошеному спасителю в бок. И грозно уставился в темноту, держа его как меч. Молодец, охотник, похвалил Келегорм себя, даже не обыскал щенят, а детеныши зубастые уже, хоть и маленькие.
— И я буду охранять, — нахмурился правый. Почему-то зажмурился.
Повязка на боку промокла насквозь, пропитав заодно кафтан. И штанина ниже повязки до колена намокла тоже. И хорошо, если это все, и если в сапоге хлюпает торфяная вода ручья, а не сверху натекло. Пришлось достать нож, откромсать длинные ленты снизу от плаща, выжать перевязку и все перетянуть заново.
Долго отдыхать нельзя, понял он. Пока его не особо донимает боль — и Моргот или Валар уж знают, почему, пока не одолела слабость, пока он вовсе стоит на ногах — нужно двигаться. Потому что неспроста этот снег в лицо, сообразил он, наконец. Это ведь Дориат, хранимый лес, пропитанный волей Мелиан, будь он неладен. Майа ушла, ее воля слабеет, но что-то осталось и пытается укрыть жителей от нападавших — снегопадом, ветром, скрыть следы, помешать преследованию. Спрятать. Особенно — детей крови майа. Так спрятать, что готов засыпать их снегом, лишь бы скрыть от любого нолдо, потому что лес нападавших между собой не различит.
А если и различит, то его, Келегорма, первого утопят здесь под любой корягой, и не будут неправы.
— Тебя грызет волк, — испуганно прошептал Правый Щенок, не открывая глаз, и Келегорм вздрогнул. Ждал вступления второго голоса, но Левый Щенок Рино только пыхтел и грозно размахивал ножом перед черными кустами.
— Я знаю, — сказал он.
— Если он тебя загрызет, что будет? Он нас убьет?
Вот здесь осталось только головой покачать.
— А этого не знаю.
Детеныш подобрался ближе по коряге, все так же не открывая глаза, ухватил Келегорма за плечо. Казалось, он засветился еще сильнее.
— Не давайся ему, — попросил он. — Не бросай нас… с волком.
— Что? — Обернулся увлекшийся Рино.
…У Келегорма потемнело в глазах. Затихший было Зверь прянул, ломясь наружу, и окружающий мир исчез. Остался только он, Зверь и Хуан. Нет — только тень Хуана, растратившего силы и умалившегося, как растратил силы его хозяин. Зверь рядом с ним возвышался холмом.
«Отдай мою добычу», — сказал Зверь, вгрызаясь в грудь своего эльда.
Сквозь боль Келегорм сделал первое, что пришло в голову — сунул руку в огромную пасть, вытянул и выкрутил зверю язык, не давая совсем сомкнуть челюсти.
«Нет…» — выдохнул он. — «Только не твоя».
Казалось, это придало сил Хуану, и пес снова вонзил зубы в мохнатую шею.
Они боролись в жуткой тишине, ни рева, ни воя. Он скручивал язык твари так, что любой зверь давно уже вопил бы от боли и бился, а это даже не рычало — рычать и орать вскоре начал сам Келегорм, безуспешно пытаясь причинить твари хоть какую-то боль и еле стоя на ногах.
Потом в глаз Зверя вонзилась знакомая белоперая стрела, уйдя туда до оперения, и клыки разжались. Кто-то прикоснулся к нему теплым плечом, давая опору. И еще чьи-то руки его тормошили…
«Волкам — бой, братец», — весело сказала Арэдэль, как во времена веселой охоты на морготовых тварей. — «Хорошо, что последняя стрела сохранилась».
Мелькнуло в сумерке ее лицо, сменилось чужим воспоминанием — грустная и упрямая Арэдэль в темных одеждах, мчащаяся к северу, какой ее видели последний раз и сохранили в памяти разведчики Тол-Сириона.
— Турко, Турко!
…Детеныши вцепились в него с двух сторон, испуганно крича. Грудь и горло раздирал кашель, вспышками боли отдающийся в ране.
— Не уходи больше!
— Ты рычал!
— И ругался!
— Мы таких слов не знаем…
— Это у вас так ругаются?
— Мы тебя держали, чтобы ты не упал! — Заявил Рино с гордостью.
— Мы тебя долго не удержим… — Правый Щенок смотрел круглыми глазами со знакомым испугом, почти как молодой дурак Карнетьяро. Но притом упрямо держался, не отпуская ни руки, ни ворота кафтана. Глупый, непуганый щенок.
Мало времени осталось, понял Келегорм. И отдыхать ему не стоит. Обложен со всех сторон. Дорога и бег его измотают и ослабят, отдых отвлекает от бега и цели — стоит расслабиться, и он проваливается туда, к Зверю, поддаваясь его напору. Со щенятами на себе только вымотается быстрее.
— Да пошло все к Морготу! — Рявкнул он в темноту.
Подхватил щенят — они только охнули — и как только мог, поспешил дальше по оврагу.
— А папа говорил — к Морготовой бабушке, — сдавленно пискнул один из щенят. Кажется, Келегорм их перепутал, когда хватал, и как теперь отличить?
— А у Моргота есть бабушка? — спросил второй.
— У него же только отец… который всеотец…
— Который Эру…
— А может, у него была мама? У Эру?
— Есть мама!
— Почему есть?
— А что ей сделается, если она мама Всеотца? Будет быть, и все тут!
— Мне неудобно, и на живот давит…
— А ты держись за перевязь, как я.
— А с моей стороны ее нет!
— Тогда держись за ворот.
— Я буду мешать Турко!
— Турко, он тебе сильно будет мешать, если подержится за ворот?
— Глупый, он не будет тебе отвечать!
— А почему?
— Чтобы не сбиться со счета, при долгом беге надо шаги считать, мне дядя объяснял.
— А почему он мне не объяснял?
— А ты опять задумался и не слушал.
Корень, корень, камень под ногой, лужа под снегом, лужа, лужа, корень, немного твердого берега, корень над головой, который
