MarInk - With the sun

Когда зашёл кто-то, Драко было уже глубоко фиолетово, кто это и зачем. Перед глазами всё мутилось от высокой температуры; он всегда заболевал стремительно и сильно. Прохладная ладонь легла на пылавший лоб, и Драко обиженно промычал что-то, долженствовавшее означать просьбу не издеваться так.

- Что с тобой? - прозвучал обеспокоенный голос Гарри.

Драко выразительно фыркнул, не открывая глаз. Не видно, что ли?

- Я сейчас позову Снейпа, - пообещал Гарри. - Он скажет, что нужно делать.

Лёгкие шаги, и почти неслышный щелчок закрывающейся двери. Он переключил что-то в сознании Драко, и блондин упал в бред и жар, бесконечный, как лента Мёбиуса, и такой же бессмысленный.

Глава 11.

Гарри всерьёз прикидывал, сойдёт ли ему с рук убийство Гойла, но, поразмыслив, решил, что всё же вряд ли. Разве что сделать это очень тайно, а Снейпа поставить на шухер… Нет, всё же стоит отложить пока эту идею.

Сегодняшняя утренняя почта принесла Гарри, помимо письма от Риты Скитер с просьбой об интервью, свежего «Пророка» со статьёй о надвигающихся выборах и обычного вороха писем от поклонниц и поклонников, которых он в глаза не видел, официальное предупреждение Министерства Магии по поводу жестокого обращения с учениками. Их не смущало, что Забини не был ранен по вине Гарри, и предупреждение гласило, что ещё один инцидент - и Гарри будет навсегда лишён возможности преподавать. «Ой, как я устрашился. Можно подумать, я всю жизнь мечтал вдалбливать в студенческие головы, чем Авада Кедавра отличается от абракадабры. Как Скримджер торопится убрать меня со своей дороги… чувствует, что его кресло покачнулось под напором Снейпа». Мальчик-который-всё-ещё-хотел-выжить-и-жить-дальше-по-собственному-усмотрению хмыкнул и убрал письмо от Скитер в карман. Он ответит ей позже. Положительно, разумеется.

Гойл преспокойно поглощал завтрак, не замечая, что на него устремлён внимательный взгляд Гарри. «Кажется, он успел достать всех. Может, скооперироваться с МакГонагалл и превратить его безвозвратно во что-нибудь мелкое и склизкое?». Эта идея тоже заслуживала внимательного рассмотрения. Очень некстати, по мнению Гарри, сменился директор Хогвартса. Где же его искать? Надо проверить всех учеников, пока самого Гарри не выперли за «жестокое обращение», а Снейпа не лишили возможности баллотироваться. Всё это было той ещё авантюрой, но вполне могло сработать. Снейп полагал, что шанс на удачное завершение всего задуманного у них был около десяти из ста. Не так уж и мало. К примеру, шансы Гарри угробить Вольдеморта зельевар в своё время оценивал, как один из пятидесяти тысяч, причём этот один шанс достался Гарри из-за пророчества, которое, по идее, было истинным. И ведь угробил же… как ни странно.

А как их проверять? Не будешь же останавливать каждого в отдельности и просвечивать магическим зрением. На это может с год уйти, а у них и двух недель нет. Надо придумать что-то массовое, как маггловские рамки для высвечивания металлических предметов в аэропортах… Гарри отодвинул тарелку и аппарировал в собственный кабинет.

Там он трансфигурировал прядь своих волос в моток тонкой медной проволоки и долго пыхтел, оборачивая её по косяку, прокладывая у самого порога и сверху - так, чтобы это ни в коем случае не было заметно. Потом он положил пальцы на проволоку, застыв у порога на коленях, и задумался, вспоминая след той силы, которую нашёл у трупа Забини. «Тьфу, ну и туплю же я!», - возмутился Гарри через минуту, сообразив, что в стенах полным-полно образцов этой силы, бери до упада.

Гриффиндорец закрыл глаза, настраивая проволоку на эту силу - и не просто так, а силу в теле человека. Настраивать пришлось долго - главным образом потому, что Гарри и сам с трудом представлял, чего он хочет от своего сооружения. Когда он решил, что дело сделано, веки пришлось разлеплять с усилием. Лучше бы он так и оставил глаза закрытыми - тогда, по крайней мере, ему не пришлось бы под ошеломлёнными взглядами пятых курсов Гриффиндора и Слизерина, столпившихся за открытой дверью, срочно выдумывать объяснение своему поведению.

- Добрый день, - прохладно сказал Гарри, так и не придумав толком, что он мог такого абсолютно невинного и обычного делать, стоя на коленях перед порогом с закрытыми глазами и держа руку где-то на косяке. Даже своеобразной молитвой это было не назвать - нет богов, которым молятся в таких позах. Посвящать же студентов в правду в планы Гарри не входило. - Начнём урок, - с этими словами брюнет грациозно поднялся с колен, небрежно отряхнул запылившиеся брюки и невозмутимо проследовал к своей преподавательской кафедре.

Недоумённо шушукаясь, ученики отправились по местам. Гарри внимательно следил за тем, как они входили - если бы вошёл новый директор Хогвартса, проволока тряхнула бы Гарри, как слабый удар электрического тока, небольно и неопасно, но ощутимо. Он, собственно, и не надеялся на положительный результат своей затеи в первые же пять минут её осуществления, но всё же ощутил нечто вроде разочарования, когда все студенты уже расселись, а проволока так и не подала сигнала.

В этот день к нему приходили третьи и седьмые курсы Рэйвенкло и Хаффлпаффа и четвёртые - Гриффиндора и Слизерина. Проволока бездействовала, а Гарри оставалось только развести руками, когда за последним студентом закрылась дверь, и аппарировать к Драко.

Заболевший вчера блондин до сих пор не просыпался. Спешно вызванный вчерашним вечером Снейп высказал предположение, что болезнь давно накапливалась в организме и в этот день просто прорвалась наконец наружу. Хотя причина, вызвавшая этот прорыв, оставалось неизвестным. Но это и не было таким уж важным. «Обыкновенная гнойная ангина», - сказал Снейп. Гарри показалось некоторым преуменьшением слово «обыкновенная» - у него сердце разрывалось, когда он видел, как Драко мечется по постели и жалобно стонет, не открывая глаз. Лоб блондина просто пылал - Гарри показалось, что он обжёгся, когда опустил на него ладонь.

Снейп подрядил Гарри в ассистенты - не сделай он этого, гриффиндорец всё равно остался бы проследить, как идёт лечение Драко, только, скорее, не помогал бы, а мешался под ногами у зельевара. Велел гриффиндорцу раздеть Драко и обтирать какой-то жидкостью с запахом корицы - так, чтобы ни на минуту тело блондина не оставалось сухим. Сам же удалился варить что-то лечебное - через двадцать минут до Гарри донёсся дым, отдающий чем-то мерзким, вроде сероводорода. Брюнету даже стало заранее жаль Драко, которому придётся пить такую мерзость. Гриффиндорец нежно касался губкой белоснежной кожи, ставшей словно бы ещё бледней, хотя куда уже, скользил, оставляя широкие влажные следы там, где проходили крупные кровеносные сосуды, гладил этой мокрой губкой мелко дрожащее от холода тонкое тело, задыхаясь от нежности.

Когда обтирательная жидкость закончилась, слегка одуревший от запаха корицы и вида обнажённого блондина Гарри нежно поцеловал висок Драко с бешено бьющейся жилкой и отправился к Снейпу за дальнейшими инструкциями.

Снейп уже вливал воняющее сероводородом тягучее лекарство в высокий стакан.

- Вы очень вовремя, Поттер, - сообщил он, не оборачиваясь. - Сейчас надо будет напоить Драко вот этим.

Гарри с сомнением посмотрел на стакан. Даже на редкость гадкое Оборотное зелье выглядело по сравнению с этим аппетитно и завлекательно.

- А этому обязательно быть такой гадостью? Он же его не выпьет...

- Выпьет, как миленький, мистер Поттер, - Снейп осторожно подхватил стакан со стола и удалился в комнату Драко. Заинтригованный предстоящей сценой поения блондина этой мерзятиной Гарри просочился следом. - В таком состоянии он не чувствует вкуса.

- А, ну тогда конечно, - глубокомысленно высказался Гарри.

- Придержите-ка его, - скомандовал Снейп. - Это лучше не проливать.

- А если пролить - кровать разъест до самого пола? - ехидно уточнил Гарри, обхватывая одной рукой плечи Драко, а другой придерживая блондина за нижнюю челюсть.

- Не обязательно, - парировал Снейп. - Но отстирать точно не получится.

Зельевар влил своё варево в приоткрытый рот Драко; тот покорно глотал, не морщась даже от запаха.

- И что дальше?

- Дальше, Поттер, Вы оденете Драко в пижаму и оставите его в покое на ночь - его организм будет вытеснять болезнь.

Гарри скрепя сердце принял это к сведению и аппарировал в дом Блэков, где до поздней ночи продолжал уборку. Воспоминания Люциуса оставил на потом, вообще помышляя о том, чтобы отдать их законому владельцу - гриффиндорская сущность грызла его нещадно из-за неблаговидности подсматривания в чужие мыслесливы. При этом она ещё издевательски добавляла, что ему это уже не впервой, и что, дескать, это уже становится дурной привычкой, вроде курения. Гарри дал бы ей по лбу, не будь это его собственный лоб.

Обуянный жаждой деятельностью, гриффиндорец впал во вдохновение и поменял почти всю обстановку в доме. Трансфигурация никогда не была его коньком, но теперешняя его сила позволяла с лёгкостью компенсировать собой недостаток знаний и умений. Поэтому Гарри первым делом трансфигурировал все тяжёлые тёмные шторы в светлые и лёгкие занавески - чтобы пропускали свет; в каждой комнате другого цвета. Кряжистые прочные диваны и кресла, которые, возможно, застали ещё основателя рода Блэков, были превращены гриффиндорцем в нечто поизящнее и светлее. Ковры он, подумав, всего лишь сделал пушистее. Всякую темномагическую символику он попросту повыкидывал; конечно, от отрубленных голов домашних эльфов они с Драко избавились ещё в самом начале, но оставалось ещё много атрибутики, которая была Гарри не по вкусу. Например, фамильное древо Блэков, изрядно поеденное молью. Сириуса там всё равно ведь не было, так что Гарри без сожалений кинул его в дальний угол кладовки.