Пунктир (СИ) - Цыпкина Светлана "Akana"

— Добрый вечер, княгиня. Не представляю, чем заслужил такую честь, но благодарен уже за одну возможность увидеть все это великолепие!

— Я называю это моей загородной рез-з-зиденцией. Она довольно обширна и как-нибудь я проведу для вас экскурсию, если пожелаете… А сейчас пойдемте, нас ждет ужин.

Внезапно «роза» покинула свое место и облаком огоньков взвилась над темноволосой головой: то был рой светлячков, заменивший официальных зеленых мух. В нерабочее время княгиня Ада позволяла себе небольшой отход от формальностей.

Азирафель понимал, что невежливо глазеть по сторонам, поэтому лишь мельком успевал замечать тончайшую резьбу деревянных панелей, статуи в нишах, лепнину и роспись потолков, картины — наверняка среди них имелись и такие, что в мире смертных считаются утраченными или несуществующими.

Вопреки ожиданиям гостя хозяйка привела его не в пышную пиршественную залу, а в уютный кабинет, где был сервирован стол на две персоны.

— Ваше недоумение, дорогой ангел, вот-вот достигнет крыши, — с усмешкой прокомментировала Вельзевул выражение его лица. — Еще несколько минут терпения. Согласитесь, важные раз-з-говоры не следует вести на ходу. Прошу, садитесь. Какое вино предпочитаете в это время суток?

— Полностью полагаюсь на ваш вкус, княгиня, — в тон ей ответил ангел, усаживаясь на золоченый стул, и вытаскивая из серебряного кольца накрахмаленную белоснежную салфетку. — Надеюсь, вы не собираетесь меня напоить.

— Ни в коем случае. Вы нужны мне трезвый и з-з-здравомыслящий.

На столе материализовалась бутылка темного стекла без этикетки. Сама собой вылетела пробка, и густая темно-красная жидкость плеснула в два высоких хрустальных бокала.

— Эдемское, урожай третьего года от сотворения мира, — Вельзевул подняла свой бокал. Облако светлячков над ее головой сложилось в высокую корону. — Ваше благополучие! Пить за здоровье бессмертного существа было бы глупо, не правда ли?

Азирафель ответно отсалютовал и, подавив волнение, отведал напиток. У вина был вкус глубокой и вечной печали об утраченном.

Откуда-то донеслась музыка. Играл целый оркестр, но мощь инструментов была приглушена, чтобы не мешать беседе.

— Бетховен, десятая симфония, — княгиня какое-то время прислушивалась, на ее лице появилось мечтательное выражение.

— Но, простите, у великого Людвига их только девять…

— Десятую он написал здесь.

Светлячки, покинув свое место, образовали в воздухе две человеческие фигуры и закружились в танце.

— Обойдемся без лакеев, — хозяйка повела рукой над столом, заставляя исчезнуть все крышки и крышечки, под которыми скрывались блюда. — Я не собираюсь ни подпоить вас, ни отравить, поэтому угощайтесь. Такого вы и в Раю не найдете. Еще бы, ведь все лучшие повара — у нас!

Азирафель не успел опомниться, а на его тарелке уже лежал ломоть паштета, благоухающего, как мечта гурмана. Если бы шеф-повар «Ритц» пожелал продать душу за рецепт, ангел в тот момент был готов лично оформить сделку.

Невероятным усилием воли он заставил себя ограничиться несколькими кусочками и сделать вид, что пробует остальные кушанья исключительно из вежливости. Вельзевул же ела с нескрываемым удовольствием, то и дело предлагая отведать то одного, то другого.

Налив себе и гостю по полному бокалу эдемского, она сказала:

— А теперь поговорим о деле. Я собираюсь предложить вам работу, дорогой ангел.

Магазин по-прежнему был заперт и темен. Кроули, уже без всякой надежды, набрал номер Азирафеля еще раз, послушал, как в глубине дома звонит телефон, и вернулся в машину. Тихо урчал мотор, печка гнала по ногам волны теплого воздуха, и голос Меркьюри из магнитолы пел особенно проникновенно:

Но когда соседнее сидение пустует, какой прок от этих слов?

Если бы демон решил составить список всего, что ненавидит, пришлось бы потратить очень много бумаги. Но первые три позиции в перечне занимали бы неизвестность, собственное бессилие и вынужденное бездействие. Поэтому не удивительно, что история того, как ангел докатился до Ада, началась со слов «я хочу знать», а большинство неприятностей, в которые он вляпывался, было порождено его же самоуверенностью и авантюризмом.

И вот теперь весь топ рейтинга «Ненавижу!» собрался в салоне «бентли». Кроули в ярости едва не саданул по рулю, но в последний миг удержался: не приведи владыка, еще и с верным автомобилем случится что-нибудь. Утешало одно: Азирафель безусловно был жив. Рай уже наказал его, у Ада нет поводов для кары, а никому больше безработный ангел не мог помешать. Не говоря уже о том, что лишь у двух ведомств вообще имелась возможность убить бессмертного. Тем не менее, он пропал, а когда в исчезновении замешана преисподняя, ничего хорошего (для ангела, разумеется) ждать не приходится.

Ждать, ждать, ждать… Невыносимо!

Чтобы как-то отвлечься от тоскливого зрелища темной витрины, демон достал из бардачка и поставил перед собой на крышку приборной панели нечто круглое, чуть крупнее теннисного мяча, обернутое в черную с золотом подарочную бумагу, и перевязанное ленточкой. От одного прикосновения упаковка раскрылась и стал виден прозрачный шар на деревянной подставке. Внутри шара был заключен миниатюрный букинистический магазин, отчетливый до цепочки дверного молотка.

Кроули встряхнул шар. За прозрачной стенкой поднялась настоящая февральская метель, стеклянный мир превратился в царство непроницаемой белизны, и вдруг в самом ее сердце что-то вспыхнуло и мягко засветилось. Вьюга начала ослабевать и вскоре утихла, осыпав белым крошечную крышу и порог. Но свет не погас: это ровно и тепло, как маленькое солнце, сиял изнутри книжный рай Азирафеля.

Предложение Вельзевул не стало для него неожиданностью. Если тебя ни с того ни сего куда-то везут с комфортом, принимают с почестями, вкусно кормят, тут одно из двух: потом или убьют с особой жестокостью, или попытаются что-то навязать. Иногда первое следовало вскоре за вторым, но ангел, прочитавший достаточно детективных и шпионских романов, знал, как следует себя вести, чтобы до этого не дошло.

Он любезно улыбнулся и с невиннейшим видом ответил:

— Работу? Очень интересно. Но прежде чем вы скажете хоть слово, дорогая княгиня, я обязан заявить: ужин был просто бож… фантастический!

— Спасибо. Кстати, ваша деликатность — одна из-з-з причин, по которым вас сюда доставили. И если продолжать перечисление ваших добродетелей, то кротость, смирение и неприятие любого насилия также входят в их число. Ваш друг Кроули называл их именно в таком порядке.

Светлячки взмыли вверх и застыли над головой Азирафеля двойным нимбом.

— К-кроули?

— Именно. Дело в том, дорогой ангел, что в Аду начались беспорядки. Не в последнюю очередь они вызваны срывом Армагеддона, — Вельзевул многозначительно посмотрела на Азирафеля. — Но сейчас нас не интересуют причины. Раз-з-зумеется, мятежи мы подавляем, но тратим на это много сил и средств. Нерационально. Кроули… — он чрез-з-звычайно умен, вы согласны? — так вот, Кроули подал превосходную идею: привлечь вас в качестве миротворца и для этого сделать герцогом Ада. У меня как раз одно место вакантно.

Нимб из светлячков вновь сделался короной и перелетел к голове Вельзевул.

Азирафель облегченно вздохнул. Сейчас он в двух словах объяснит всю нелепость ее предложения и спокойно покинет преисподнюю. И потребует у Кроули ни с кем больше его персону не обсуждать!

— Любезная княгиня, к величайшему моему сожалению, вынужден отказаться от столь высокой чести. Как известно, в Аду пребывают лишь падшие, и только они действуют в его интересах, то есть служат Злу. Статус падшего определяется исключительно Раем, меня же он таковым не сделал. Следовательно, я не могу стать герцогом Ада и служить Злу, — он завершил свой ответ торжествующей улыбкой.