Конан в дебрях пиктов (СИ) - Каминский Андрей Игоревич

Конан передернул плечами — влезать в распри пиктских колдунов ему совсем не хотелось.

— Возвращаться за другим человеком было поздно. А тут и ты подвернулся — ты прав, я знала, что ты в дебрях, еще когда ты переправился через Громовую реку. Причем, даже и выдумывать особо не пришлось. А если ты и впрямь умен, так как о тебе говорят — выдумывать не придется вообще.

— Ты хочешь, чтобы я действительно провел вас через границу? — спросил Конан.

— А почему нет — пожала плечами Кварада — что тебе сейчас та Аквилония?

Киммериец промолчал. Он знал, что никогда не поведет пиктов за Громовую реку, не подведет белых поселенцев под копья раскрашенных демонов. Он задавался вопросом — не понимает ли этого и сама Кварада? Конан чуял, что среди всех вождей и колдунов пиктов, ему больше всего следует опасаться этой женщины, в которой дикарское коварство и жестокость лесного народа переплелись с интриганством цивилизации. Не избавятся ли от него, как только Волки выйдут в поход? Предатели на границе и так найдутся.

— Но об этом еще рано говорить, — произнесла Кварада. Ее голос изменился, стал томным. Она разглядывала полуобнаженный торс киммерийца с откровенной похотью.

— Здесь так мало достойных мужчин — продолжила ведьма хриплым от вожделения тоном.

Конан приподнялся на кровати. Кварада повела бедрами, сбрасывая охватывающую их повязку. Через мгновение ее гибкое тело оказалась в объятьях киммерийца. Они слились в жарком поцелуе, который прервался недоуменным криком Конана, отстранившегося от неожиданной любовницы. Из его прокушенной губы текла кровь. В ярости Конан ухватил колдунью за черные волосы, наматывая их на руку. Вторая его рука грубо ворвалась между смуглых бедер. Похотливый смех Кварады перешел в сладострастный стон, она призывно выгибала свое тело, облизывая окровавленные губы.

— Ведьма, как и есть, — пробурчал Конан, вновь впиваясь в нее поцелуем.

Глава 3

Спал Конан по-волчьи — крепко, но чутко, каждую минуту ожидая предательского удара и будучи готовым к нему. Но даже сейчас он не мог понять, что заставило его открыть глаза. Все было тихо — только посапывала под боком Кварада, да неслышно переговаривались часовые-пикты. Ни один их этих звуков не сулил ему опасности. Так что же все-таки заставило его проснуться?

Потом он услышал. Вернее не услышал, а почувствовал всем телом — чуть заметную вибрацию стен и пола, пробежавшую по хижине и исчезнувшую. Киммериец осторожно выскользнул из-под тела лежащей девушки, на ходу натягивая одежду. Тут же последовал и второй толчок — Конан уже понял, что он идет из-под земли.

— Кварада — киммериец потряс девушку за плечо — Кварада, проснись!

— Что? — сонно пробормотала колдунья.

— Просыпайся, дура! — рявкнул Конан.

— Ты что себе поз… — начала колдунья, но замерла на полуслове. Конан быстро обернулся, чуя неладное. Сквозь щели в стене он увидел, как один из идолов возле алтаря зашатался и с грохотом рухнул на землю. Снаружи послышались недоуменные и испуганные крики. Вслед за первым рушились и остальные идолы, раздавливая обезглавленные тела, разбивая вдребезги черный алтарь. А от места, где он стоял, ширилась извилистая трещина, бежавшая в сторону пиктских домов.

— Похоже, к нам пришла та же тварь, что и в ту деревню, — сказал Конан, внимательно глядя через щели хижины. Кварада оторопело посмотрела на него, потом метнулась к выходу. Конан рванулся было за ней, но остановился перед поднятым копьем одного из пиктов — даже сейчас они не забывали о вражде с киммерийцами. Конан сплюнул на пол и вновь отошел к стене хижины — как раз, чтобы увидеть, как большой дом, украшенный человечьими черепами, задрожал, словно в падучей. Послышался безумный крик, который перекрыл оглушительный полувизг-полурев, который не мог принадлежать ни одному из известных зверей. В этот же момент хижина приподнялась и тут же ухнула в открывшуюся под ней огромную черную дыру.

Конан услышал позади быстрые шаги и обернулся. За его спиной стояла Кварада, с каменным лицом.

— Чей это был дом? — спросил Конан, уже догадываясь об ответе.

— Шамана — отрывисто сказала Кварада.

Утром пиктская деревня гудела, словно потревоженный улей. Пиктам было известно достаточно о том, что произошло в другой деревне Волков и сопоставить те события с тем, что произошло ночью не составляло особого труда. Слухи один страшнее другого падали на благодатную почву, унавоженную самыми дикими суевериями, которыми была пропитана религиозная жизнь пиктов. Говорили о гневе богов, о проснувшихся подземных демонах, о вражеском колдовстве. Последнюю версию Конан считал самой вероятной — то, как избирательно нанесла свой удар подземная тварь, наводило на мысль, что ее кто-то натравил. Киммериец очень хотел бы побеседовать с Кварадой — он запомнил ее слова о шаманах враждебных племен настроенных против союза Волков и восточных пиктов. Однако колдунье было не до случайного любовника — ей все время приходилось общаться с вождем пиктов, после смерти шамана получившим, наконец, вожделенную единоличную власть. Однако вождя это явно не радовало: то, что творилось вокруг выходило за рамки его понимания и он вновь и вновь приставал с вопросами к Квараде. После смерти Рогоаты полукровка осталась единственным человеком в деревне сведущим в магии. Насколько Конан мог судить, она изо всех сил старалась убедить Волков в том, что это именно вражеское колдовство — в первую очередь потому, что другие варианты сулили им большие проблемы. Конан и так, припав к стене, видел с какой ненавистью косятся на хижину смуглые дикари, слышал перешептывания пиктов, что боги гневаются на племя, что им неугоден готовящийся поход и союз с хайборийцами. И все чаще раздавались голоса о том, что для того, чтобы ублажить богов, им надо принести в жертву белого чужестранца. В этом случае не поздоровилось бы и Квараде.

Так в тревожном ожидании прошел день и за ним вся последующая ночь. Тогда к Конану пришла, наконец, Кварада и рассказала, что хотя место где стояла хижина пиктского вождя, было расчищено ясности это не добавило: там обнаружился только огромный ход, наглухо заваленный уже через десять футов. Днем в лесу пропало еще двое разведчиков — и самые тщательные поиски не дали ничего кроме нескольких кучек рыхлой земли. После этого паника в деревне еще больше усилилась. Суровые и безжалостные воины, не знавшие страха перед врагами из плоти и крови, пикты становились на удивление нерешительными при малейшем упоминании о колдовстве и гневе богов.

Киммерийца по-прежнему сторожили пристально, у него не было даже малейшего шанса на побег. Но вечером второго дня дверь в его темницу распахнулась, и на пороге появились трое человек. Это были Кварада, ее спутник — лигуриец и человек, которого Конан никак не ожидал увидеть здесь — Горла, военный вождь Волков.

— Поднимайся киммериец — сквозь зубы сказал он. — Есть человек, который хочет нам кое-что рассказать. Думаю, тебе тоже стоит это услышать.

Под покровом черной и душной ночи, четверо выскользнули за ворота деревни Волков, вступив под полог древней чащобы. Кварада, оглянувшись по сторонам, издала чуть слышный свист и из-под листьев гигантского папоротника, бесшумно, словно тени, возникли трое ее спутников из племени Ястребов. Не сговариваясь, они стали вокруг Конана, держа в руках короткие копья — Конан даже не сомневался, что отравленные. Вслед за ними появилось еще несколько пиктов в волчьих шкурах, вставших возле Горлы. Конан поморщился — да, с бегством придется еще немного обождать.

Быстрые и бесшумные словно тени, они шли по узким тропкам, петлявшим меж черных деревьев и папоротниковых зарослей. Улучшив момент Конан обратился к Корте, к которому испытывал чуть меньшую неприязнь, чем ко всем остальным — может потому, что кроме Конана он один тут не был пиктом.

— Что, все так плохо?

Корта кивнул.

— Вчера на краю болот было уничтожено еще одно селение Волков. В живых никого не осталось — только лужи крови и куски тел. А еще охотники нашли в глубине лесов тушу мастодонта — обглоданную почти до костей. Так что сам думай — насколько все плохо.