Син'Дорай - Сергей Александрович Малышонок
Энты продолжали наступать, уже целенаправленно на меня, пытаясь задавить массой, а я, развернув «Щит Пустоты», встал над девушкой, которой отступать уже было поздно, и методично истреблял взбесившихся стражей, стараясь, впрочем, обойтись без огненных заклинаний — портить ценную древесину не хотелось. Благо «Проклятье Агонии», «Ожог Души», «Неистовство Тьмы» и «Вытягивание Жизни» подобную выборочность позволяли, так что основной трудностью было не переусердствовать с разрушением материальной составляющей и тем самым получить максимум выгоды при минимуме затрат, так что помимо магического дерева я при помощи чар «Вытягивания Души» стал заготавливать и кристаллы с природными духами.
Через десять минут древесные гиганты кончились, и я обратил внимание на замершую у моих ног прекрасную деву, что со смесью шока и капельки боли осматривала раскуроченную поляну.
– Кажется, проблема решена, а к нам на склады поступит огромное количество первоклассной магической древесины, – нарушил я тишину и вывел из созерцательного состояния госпожу казначея. – Как ты, Бетилинн?
– В-всё в порядке, мой Принц, – пребывающая в состоянии шока эльфийка попыталась подняться, но не смогла и только болезненно ойкнула, когда сломанная нога напомнила ей о своём существовании.
– Да уж, я вижу, – присаживаюсь рядом и вливаю в травмированную конечность жизненную энергию, которой после прошедшего боя в моём организме было куда больше, чем он мог усвоить. – Вот, подержи пока, – вручаю ей горсть фиолетовых кристаллов, тем самым освобождая вторую руку. И пока девушка недоумённо переводит взгляд на Осколки душ, одним резким движением вправляю кость — поток зеленоватой жизненной энергии не дал почувствовать боль и почти мгновенно срастил повреждения. Он бы и сам кость вправил, но заняло бы это больше времени. – Ну вот и всё, – встаю сам и помогаю подняться казначею.
– Спасибо, – осторожно перенеся вес тела на ещё недавно повреждённую ногу и убедившись в отсутствии болевых ощущений, поблагодарила Бетилинн.
– Не стоит благодарности, – улыбаюсь девушке, – в конце концов, я только что изрядно добавил тебе работы. Но это потом. Сейчас же возвращайся в западную часть города, пусть Гарветтил организует патрулирование границы восточного крыла города. Вряд ли кто-то из энтов самостоятельно попробует выбраться, но не стоит рисковать и допускать этих существ к горожанам.
– Как пожелаете, мой Принц, – казначей чуть поклонилась. – Могу я узнать, что вы намереваетесь делать дальше?
– Проведу зачистку квартала. Тут должно быть ещё не меньше десятка сородичей Тендриса, да и их не столь разумных собратьев тоже следует проконтролировать.
– Быть может, вам стоит взять с собой отряд? – в ответ лишь приподнимаю бровь. – Простите, – поняла она всю неуместность предложения.
– Не беспокойся, я вернусь часов через пять. Кстати, я буду очень голоден, так что от горячего обеда не откажусь, – ещё раз улыбаюсь белокурой красавице с нежно-сиреневым цветом кожи. – А теперь иди — твои друзья наверняка уже все извелись.
Выдав эльфийке в качестве охранника-сопровождающего импа, которому повелел возвращаться, как доведёт девушку до сородичей, я выдернул из своего домена суккубу и адскую гончую и в такой компании отправился вглубь квартала. Пустого и заброшенного. Подобная картина навевала тоску и, одновременно, странную ностальгию.
В моё время восточный Элдре'Талас представлял из себя много худшее зрелище — многие улицы были завалены, от жилых домов почти ничего не осталось, местами разрушению подверглись даже крепостные стены, линии которых проходили через весь город и немым монументом напоминали о временах юности даже той, Древней Империи ночных эльфов. Ведь когда-то Элдре'Талас был всего лишь пограничной крепостью, воздвигнутой в удобно расположенном горном ущелье и, по мере роста населения, выносившей новый виток стен перед старыми. Со временем нужда в них отпала, но зато возникла традиция, позволявшая, помимо прочего, городу выделиться среди прочих и подчеркнуть мастерство своих мастеров. В моём прошлом только эти циклопические стены и пережили все невзгоды, обрушившиеся на город, хотя и им не удалось сделать это без последствий. Остальные памятники прошлого... были исключением. Редким и печальным.
Но вот сейчас, до того, как по улицам пронеслись и на несколько лет обосновались огры с демонами, даже этот давным-давно покинутый квартал всё ещё выглядел красивым, хоть и бесконечно печальным от своего одиночества. Проходя по покинутым и заросшим кустарником улицам, я не мог отделаться от непрерывного ощущения дежавю, даже когда приходилось испепелять или, в зависимости от ценности, обращать в безжизненные, нетронутые физическими повреждениями деревяшки то и дело выскакивающих из щелей древней и плёточников, не говоря уже об их более тупых и неразумных подобиях в форме деревянных цветов. Честно говоря, я не особенно разбирался: враждебен природный страж или нет, а просто зачищал всё, что могло хотя бы теоретически представлять угрозу моим новым подданным. Да и с чего бы делать иначе, если уже решил, что буду переводить оборону города на големов? Пусть в этой области я не самый лучший практик, но вот теоретических знаний у меня столько, сколько сейчас нет ни у кого в мире: традиции Кель'Таласа, школа големостроения дворфов клана Чёрного Железа, гоблинская и гномья инженерия, скверноботы Пылающего Легиона, стражи лабораторных комплексов Титанов, гаргульи и некроконструкты Плети, да что там? Я даже принцип создания земельников знал, из которых позже возникли вполне себе живые дворфы и трогги, вместе с «Проклятием Плоти», что к данному перерождению привело. Так что без ходячих пеньков я вполне спокойно обойдусь и сородичей научу. Но от чувства дежавю эти соображения не спасали.
Каждый переулок и лестница, каждая колонна изукрашенных акведуков или сиротливые стены жилого некогда дома — всё напоминало о моём прошлом сюда визите. Тогда приходилось пробираться через завалы окольными путями, взбираться на крепостные стены и спускаться к изолированным районам по внутренним переходам, когда-то предназначенным лишь для гарнизона. Сейчас не было нужды и в десятой части подобных усилий, но это только сильнее заставляло обращать внимание на то, что осталось целым, на то, каким оно было, до того как
