Мальчик-Которого-Нет (СИ) - Зеленая Рина Васильевна

— А третья дочь? — спросила я, чувствуя, что это почему-то важно.

— И об остальных-то все сведенья — домыслы, — пожал плечами Драко. — Но есть версия, что эта дочь Слизерина, старшая из его детей, покинула Туманный Альбион. Ее след пропал в континентальной Европе. Так или иначе, а многие считали и считают, что Слизерин был добрее и милосерднее остальных Основателей. Жаль, что Салазар в какой-то момент просто пропал. Ни единственный сын Слизерина, ни внук не знали, куда он делся.

— Пропал? — переспросила я. — Не ушел, а пропал?

— Да, — подтвердил Малфой.

— Выходит, школа не совсем то, чем является, — хмуро пробормотала я.

Рассказанное Малфоем стоило обдумать.

— За столько веков кровь магов перепуталась, — медленно произнесла я. — Все волшебники — родня друг другу. Это известная истина. Это означает, что каждый маг, в ком есть хоть капля старой крови, в той или иной степени является вассалом одного из четырех Основателей.

— Да, — согласился Драко. — Их и их потомков.

— И Шляпа на распределении просто улавливает… м-м-м… процентное соотношение… В общем, чьей крови в студенте больше, так?

— Не совсем так, — признался Малфой. — Шляпу зачаровывали уже в те времена, когда никого из прямых потомков Основателей не было в живых. Ее просто назвали шляпой Гриффиндора, на самом деле это большая мистификация и выдумка. Как и все, что пишут об Основателях в популярных книжках. Годрик не был прямолинейным и честным воином. Но всем нравится так думать. И нравится думать, что Шляпа принадлежала честному воину и судит всех честно. На самом же деле Шляпа или определяет вассальную принадлежность, или же принимает выбор самого студента.

— В общем, идея пережила своих создателей, изменилась и трансформировалась в то, что мы имеем сейчас, — произнесла я задумчиво. — Но это не отменяет того факта, что каждый студент Хогвартса, входя в него, становится частью одного из четырех больших кланов. И остается… вассалом и после школы. Клятвы? Они еще действуют?

Драко кивнул.

— Мои предки сменили дом при первой же возможности. Малфои слизеринцы. Но из-за того, что кровь волшебников смешивалась все эти века… Больше не осталось никого, кто мог бы назвать себя приверженцем лишь одного дома. Фактически, все, кто происходит от семей времен Основателей, даже если это угасшие и возрожденные рода (магия — не кровь, она не разбавляется настолько, чтобы с кого-то спала клятва!), вассалы всех четырех Основателей.

— И если кто-то заявит, что является наследником одного из Основателей… — холодея, прошептала я.

— И сможет это доказать.

— И сможет это доказать, — повторила я, — то клятва вынудит волшебников сделать то, чего хочет потомок Основателей? Именно так Тот-Кого-Нельзя-Называть собрал своих сторонников? Его связь со Слизеринами оказалась достаточно сильна, чтобы вынудить волшебников подчиниться?

— Некоторых, — признал Драко и чуть испуганно взглянул на меня, явно отслеживая реакцию на поднятую тему. — А кто-то просто ввязался во все из любопытства, желания выделиться… Причин много.

Меня начал бить озноб от осознания. Теперь было понятно, почему старшее поколение магов, учившихся с Реддлом, признало его своим главой. Если Темный Лорд доказал, что является наследником Слизерина… А он доказал, когда сумел открыть Тайную Комнату! Раз… Раз он наследник Слизерина, то никого уже не волновало, что Реддл полукровка!

— Мой дед… — привлекая мое внимание, произнес Малфой, — он был азартен и желал величия. И ему нравились идеи Темного Лорда. Они… они дружили, были соседями по спальне в Хогвартсе. Мой дед не был обязан подчиняться, он не чувствовал давления клятвы. Он выбрал свой путь сам. Поверил в Того-Кого-Нельзя-Называть. Поверил настолько, что позволил ему клеймить себя. А потом привел к нему моего отца. Малфои, клейменные Ровеной, поклялись, что никогда не позволят подобному повториться. Но мой дед предал память и гордость предков. И мы все поплатились за это.

Я видела, что Драко тяжело рассказывать, а потому сидела тихо и ни о чем не спрашивала.

— Мой дед умер до того, как Темный Лорд превратился в одержимого идеей фанатика. А мой отец… Он уже не мог выпутаться из этой истории. Крестный и отец… Они не ходили в рейды, не участвовали в боях. Но крестный попался в капкан Дамблдора из-за…

— Из-за моей мамы, — завершила я фразу, видя, что Драко все тяжелее говорить.

— Да. Ты знаешь?

— В общих чертах, — не стала я вдаваться в подробности. — А твой отец? Он ведь политик…

— Да, — Драко невесело усмехнулся. — Он мог бы стать министром, знаешь? У него все задатки, как говорит мама… И тогда, в те смутные времена, отец делал головокружительную карьеру в Министерстве. Его имя было на слуху… И он поплатился за это. За свою известность. И за метку…

— Это было противостояние, — положив Малфою ладонь на плечо, мягко напомнила я. — Одна сторона выиграла, а другая проиграла. Но все могло сложиться и иначе.

— Верно, — согласился Драко. — Отец мог и не выпутаться. Мог бы попасть в Азкабан.

— Но он с вами, — улыбнулась я мальчику.

— Знаю, глупо и бестактно говорить это тому, кто в войне потерял родителей… — выдохнул Малфой. — И Лонгботтом… Его родители пострадали. Моя семья ведь в этом тоже виновата.

Я не стала спорить, видя, что на Драко мои слова вряд ли подействуют.

— Но… Я порой ненавижу своего деда, отца… Саму фамилию Малфой! — признался юный маг. — Из желания получить больше… власти, признания… Теперь Малфои… — Он тяжело вздохнул. — Прошло десять лет. Официально мы оправданы. Сколько денег на это было потрачено! Но на самом деле… То и дело ко всем тем, кто был как-то причастен, наведываются… и тычут нас носом, как котят. Обвиняют. Угрожают. А отец… Он смиренно все сносит. Делает вид, что не замечает, когда всякие… уносят в карманах наши вещи. То, что Малфои копили веками!.. Просто исчезает. И ведь даже в Гринготтс не перенести!.. Только продавать по частям за бесценок, если это что-то, из-за чего могут придраться. Или надеяться, что авроры и всякие пришлые не попадут в закрытую часть дома.

Казалось, Драко вот-вот расплачется. И мне было его жаль.

— Я понимаю, у Невилла родители… в Мунго. Я понимаю. И ты…

— Я тоже понимаю, Драко, — поглаживая мальчика по спине, честно сказала я. — То, что случилось много лет назад, мало кому принесло выгоду. Пострадавшие есть с обеих сторон. И не важно, как мерить потери.

— У меня была похожая напоминалка, — признался Малфой совсем тихо. — Старинная. С серебряными вставками. Родители подарили мне ее на трехлетие. Она так забавно жужжала перед тем, как… Она пропала, когда через месяц к нам наведались с очередным рейдом.

Драко так и не заплакал. Лишь вздохнул тяжело и решительно разломал своего шоколадного нюхлера, а потом и бумажный шестигранник, из него выпавший. В коробочке с простенькими чарами расширения оказалась спрятана деревянная фигурка искусно выполненной саламандры.

— Красиво, — отвлекая Малфоя, сказала я и вскрыла свой магический киндер-сюрприз. Мне на ладонь упала увесистая каменная фигурка изогнувшегося и раззявившего пасть змея.

— Василиск, — мгновенно определил Драко.

— Будешь началом моей коллекции, — важно сказала я фигурке. — Красивый.

Тревор из-под кровати Невилла недовольно квакнул и выбрался на свет, будто желая увидеть соперника за мое внимание.

23

Дни пробегали за днями. Меня окончательно втянуло в реку местной жизни. Я еще не чувствовала себя рыбой в этих водах, но вполне могла сойти за соседку Тревора по кочке хогвартских болот. В этом немалую роль играли книги из списка Лили Эванс и постоянное общение с магами. Я даже порой ловила себя на осознании, что начинаю забывать, кем была до попадания в этот мир и сколько мне реально лет. Будто мы с Харо все больше и больше срастались в единое целое. Уже не было ни девочки Поттер, ни девушки Лины из другого времени и мира. Осталась лишь Харолина — одиннадцатилетняя студентка Слизерина, затеявшая долгую и опасную игру со всем магическим миром.