Непокобелимый - Кицунэ Миято
— Я проведу вечность в твоём желудке, — уныло закончил Сириус.
— Верно, — сощурив все восемь глаз, «улыбнулся» Страж. — Вот материал для изучения. Для твоего удобства я перевёл его на твой язык. Изучай своих кандидатов и сделай выбор.
С этими словами Сириусу вручили целую стопку книг и сопроводили к внезапно появившемуся широкому дубовому столу.
— Сколько у меня времени? — спросил Сириус, выкладывая целую дюжину фолиантов.
— Пока не сделаешь свой Выбор, — ответил Страж и скрылся между книжных шкафов. — Изучи их хорошенько. Тебе придётся самому обо всём договариваться со своим кандидатом, учти это, — раздалось в голове Сириуса, когда он скептически оценил, что в каждой «книге жизни» порядка шестисот страниц как минимум.
Часть 1. Глава 2. Звезда
18 июня, 1996
Россия, Москва, ул. Матросская Тишина, 18
В следственном изоляторе Сергея держали уже второй день. Машина «правосудия» завертелась с немыслимой скоростью, особенно, когда заинтересованы такие люди. Встреча с адвокатом была назначена ещё только через две недели. Надо прожить целую вечность, чтобы доказать свою невиновность. Но жить Сергею совсем не хотелось. Это уже не имело смысла. Наташа, Сашка, Люся… Их больше не было, а значит, и его — не было. Любовь всей его жизни, их дети… Застреленные сын с дочерью и раненая жена, которая умерла только через восемнадцать часов, но так и не пришла в себя, чтобы рассказать, что же случилось. Впрочем, Сергей догадывался… Практически был уверен, но выяснить до конца не успел. Его арестовали. А из «Матросской Тишины» много не выяснишь. Он не смог уберечь семью, и это его вина. Он не смог. Не успел… Не рассчитал… Не думал, что всё может так далеко зайти.
Всё это походило на жуткий кошмар, и он никак не мог проснуться.
— Эй, Звезда! — окликнул его один из урок, если судить по наколкам, мотающий уже не первый срок. — Там тебя вызывают.
В камере предварительного заключения его прозвали «Звездой» из-за фамилии и съёмок в кино, узнали, что он каскадёр. Заключённые в СИЗО были очень разные: и откровенные уголовники, и вроде бы интеллигентные люди. Пословица «От сумы и от тюрьмы не зарекайся» всегда актуальна в России, особенно в наше трудное время. Перестройка. Сколько создано банд из вчерашних спортсменов, героев-афганцев? Сколько народу подалось в бизнесмены и погибло под пулями конкурентов, рэкетиров, «крыши»? Никто не застрахован ни от чего, вон и Листьева застрелили в прошлом году, даром что президентом ОРТ был, хорошие слова мужик говорил, столько передач вёл… Сергей был лично с ним знаком. И предпочёл бы, чтобы всё же убили только его, оставив Наташу и детей, но вот как получилось.
В следственном изоляторе сидели по обвинению в разных статьях, но следователь намекнул Сергею, что ему не стоит называть причину заключения. Детоубийц не любил никто. Люське было всего десять, у какого зверя поднялась рука на его дочь, Сергей не знал и боялся, что уже не сможет узнать.
Он подошёл к массивной двери их камеры.
— Заключённый Звезднев, к следователю на выход. Руки за голову, лицом к стене.
Следователь был совсем другой, не тот, что прежде, и сразу не понравился Сергею: было что-то такое в хитрых крысячьих глазках, отчего сердце тоскливо ухнуло куда-то в ледяную пропасть, а в голове набатом прозвучало: «как есть — продажный».
* * *
После разговора с новым следователем Сергея шатало. У него в машине при повторном обыске нашли «неопровержимые улики» и орудие убийства — пистолет с глушителем. Для всех своих друзей, для тёщи с тестем, для всех знакомых он будет убийцей собственной семьи, который разыграл трагедию. Даже нашлась «гражданка С.», которая подтвердила, что они были давними любовниками и ради неё Сергей задумал избавиться от семьи, обставив это как месть конкурентов в его развивающемся бизнесе. И «гражданин П.», на которого Сергей указал ранее, как подозреваемого в убийстве его семьи, имеет алиби, которое подтвердили все двенадцать его помощников.
Перед глазами всё плыло, голова пылала, во рту першило. Внезапно пол под ногами дрогнул, и Сергей упал, практически уткнувшись носом в необычный предмет, которому было совсем не место на сером бетоне тускло освещаемого тюремного коридора: старинные карманные часы. На серебристом корпусе была гравировка. Приглядевшись, Сергей узнал бабочку семейства бражников, у них были примечательные толстые тельца и узкие крылья. Самым известным бражником был бражник «мёртвая голова», крупная и действительно жутковатая бабочка, которую Сергей как-то раз видел в Крыму на съемках. Та, которая была на гравировке, казалась белой, так как насечки вокруг создавали тёмный фон. На мохнатом тельце были тёмные пятнышки, расположенные по кругу.
Охранник отчего-то молчал, не окрикивая и не заставляя подняться, да и сам воздух был странным, вместо затхлости пахло озоном, словно тут прошла гроза. Сергей протянул руки и коснулся часов.
В следующее мгновение ему показалось, что его засосало в какую-то чёрную дыру, причём очень узкую и рассчитанную максимум на хомячка.
Коридор СИЗО пропал, вместо него Сергей оказался в помещении, которое сильно походило на кабинет гендиректора «Мосфильма» — Досталя, но вместо Владимира Николаевича за столом в кресле сидел молодой мужчина, ровесник Сергея.
Молчание затянулось. Они рассматривали друг друга, и никто не спешил начинать разговор.
Сергей зачитывался произведениями Булгакова, особенно «Мастером и Маргаритой», и подозревал, что видит перед собой Воланда или кого-то из его слуг. Налицо мистическое перемещение из «Матросской Тишины» на «Мосфильм» — это раз, да и лицо незнакомца было утончённым, аристократичным и с какой-то усталой «дьяволинкой» — это два.
Мелькнула и третья мысль: если он для чего-то нужен этому «Мессиру», то,
