MarInk - Жизнь в зеленом цвете - 6
- Вы читали то интервью, сэр?
- Читал, но…
- Там был приведён девиз моей армии, сэр. Вы его помните?
- Не совсем точно, признаться…
- Это нестрашно, - покровительственно сказал Гарри; в карих глазах Скримджера промелькнул минутный гнев - надо полагать, в таком тоне с господином министром не разговаривали уже лет тридцать как минимум. - Моя армия пойдёт в бой, если я попрошу. Пойдёт в бой, если я прикажу. И даже если я запрещу - всё равно пойдёт в бой. Чтобы драться за меня, сэр. Защищать меня и подчиняться моим приказам. Вот почему.
«Нарываюсь, конечно. Но, если вдуматься, что он мне сделает?»
- Понятно, - задумчиво протянул Скримджер. - Что ж… вернёмся к тому, зачем я сюда пришёл. Людям действительно кажется важным этот титул Избранного… Для многих ты - символ надежды, Гарри. Сама мысль о том, что существует кто-то, чья судьба - уничтожить Того-Кого-Нельзя-Называть, воодушевляет людей. И когда ты это осознаешь, ты можешь подумать… твой долг подумать о том, чтобы, встав бок о бок с Министерством, оказывать всем поддержку.
«Какая шикарная мания величия - говоря «всем», подразумевать «мне».
- И что же конкретно Вы подразумеваете под словом «поддержка», сэр?
- Ничего обременительного, - Скримджер явно был доволен, что Мальчик-Который-Стал-Всем-Ой-Как-Нужен так быстро сдался. - Просто время от времени появляться в Министерстве, это создаст нужное впечатление…
- Боюсь, сэр, это не сработает, - Гарри захватил с изгороди пригоршню снега, лишь слегка холодившего кожу, и принялся рассеянно лепить снежок. - Видите ли, я не люблю кривить душой. А если я буду создавать, как Вы выразились, впечатление, что одобряю политику Министерства, мне придётся это сделать…
- Что же именно в политике Министерства тебя не устраивает? - покровительственный тон плохо давался привыкшему за бытность главой аврората рявкать и отдавать приказы Скримджеру.
- Например, к чему была арестовывать Стэна Шанпайка? Он совершенно безобиден. Боюсь, та часть Вашего электората, которой доводилось ездить на «Ночном рыцаре», тоже не совсем поняла, чем это было вызвано.
Скримджер долго молчал; Гарри сквозь эмпатический щит чувствовал, как министр пытается сдержать нешуточную злость.
- Я не ожидал, что ты поймёшь, - наконец резко сказал Скримджер. «На слабо меня тоже не взять, неужели до сих пор непонятно?» - Сейчас тяжёлые и опасные времена, и приходится принимать определённые меры. Конечно, тебе только шестнадцать…
- Это не имеет значения, сэр, - Гарри вызвал на ладони огонёк, и надоевший снежок мгновенно растаял. - Я уже ветеран той войны, которую Вы только собираетесь вести, - Пафосно, а куда деваться. Зато до Скримджера дойдёт стопроцентно. - Эти меры ничуть не лучше, чем те, что были до сих пор - уж позвольте мне, шестнадцатилетнему, поговорить о политике со своей точки зрения, потому что какая-никакая, а она у меня имеется.
Возможно, Гарри ёрничал и хамил бы меньше, если бы чудовище в нём, несколько дней не пившее никакого обезболивающего вообще, не ворочалось, не грызло его изнутри, не билось в висках, не лезло наружу. Трудно было сдерживать и его, и собственный язык одновременно.
- Фадж делал вид, что Вольдеморта нет, и всё в порядке. Вы делаете вид, что Вольдеморт есть, но всё по-прежнему в порядке, - «Хорошо сказал, самому нравится». - А поскольку настоящих Пожирателей Вы арестовать не можете - почти все они люди влиятельные и богатые, а если нет, то достаточно поднаторели в боевой магии, чтобы существенно проредить ряды аврората при задержании - то сажаете в тюрьму людей, которые не могут за себя постоять. Исключительно ради того, чтобы в «Пророке» появилась гордая статья о том, что всё в порядке, работа успешно ведётся, спокойной обывательской жизни ни один Пожиратель не посмеет помешать, - голос Гарри был спокоен и почти дружелюбен, словно он не говорил в открытую гадости действующему министру, а объяснял принципы наложения очередного заклятия своей Эй-Пи. - Я заметил странную цикличность, сэр: сначала был Барти Крауч, сажавший всех подряд. Потом был Фадж, который готов был зарывать голову в песок до тех пор, пока Вольдеморт не явился бы к нему лично. Теперь Вы, проявляющий то же рвение, что и Барти Крауч. Забавная вещь история, Вы не находите, сэр?
- Нет, Поттер, не нахожу, - резко сказал Скримджер. - Так ты отказываешься сотрудничать?
- Поезд ушёл, сэр, - Гарри задумчиво посмотрел на белые полоски шрамов на бледной коже: «Я не должен лгать». - Министерство не пыталось со мной подружиться в прошлом году. Думали ли Вы, сэр, когда были отменены решения Конвенции тысяча восемьсот девяносто третьего года, на что это будет похоже? Я единственный студент, который может рассказать Вам, как рада была покойная Долорес Амбридж этому указу…
- Не я отменял решения Конвенции, Поттер!
- Что внушает мне ещё больше опасений, - кивнул Гарри. - Уж если интеллигентски скромный Фадж решился дать официальное добро на то, чтобы калечить студентов, на что же решитесь Вы?
- Поттер, тебе не кажется, что ты позволяешь себе слишком много? - злоба прорвалась таки в голос министра.
- Что Вы, сэр, - Гарри скрестил поднятые руки в обезоруживающем защитном жесте. - Я просто хочу Вам напомнить: Фадж считал меня сумасшедшим и травил меня, как зверя. Где он теперь? Долорес Амбридж ненавидела меня и пыталась добиться того, чтобы я замолчал, всеми способами. Что с ней сейчас? А я всё ещё учусь в Хогвартсе и психически здоров, - «Ну, для красного словца можно ведь и приврать, не так ли?» - И Британия верит моим словам. Учитесь на ошибках предшественников, сэр.
- Ты мне угрожаешь?
- Я просто предлагаю задуматься, сэр, - помотал Гарри головой.
- На чьей ты стороне, Поттер? - шелуха цивилизованности спала с министра, и Гарри померещился приготовившийся к прыжку лев - старый, опытный, вожак стаи, не допускающий промахов. - Дамблдора?
Вот только даже самый опытный и сильный лев не справится с самым маленьким и слабым драконом. И это уже не вина льва.
- На своей, господин министр, - очень хотелось сказать «Руфус» и посмотреть, как тот отреагирует, но Гарри удалось сдержать этот самоубийственный порыв. - Только на своей, и ни на чьей больше.
Повисло тяжёлое молчание. Гарри услышал приглушённые гневные вопли в доме; дверь Норы распахнулась, и оттуда выбежал красный и злой Перси. Гарри обаятельно улыбнулся и добавил:
- Если, конечно, это Вас утешит, сэр.
Глава 11.
Из этих фраз, ужимок и кивков
Выуживает каждый, что захочет,
И думает: нет дыма без огня -
И здесь следы какой-то страшной тайны.
Уильям Шекспир, «Гамлет, принц датский».
Дни после Рождества был унылыми; миссис Уизли то и дело принималась рыдать, вспоминая неудачную встречу с Перси, и любые попытки улучшить атмосферу не имели успеха. Гарри держался тише воды, ниже травы, всё острее чувствуя свою чуждость здесь, где была не его семья и не его дом; но здесь были те, кого он любил, и это делало его счастливым вне зависимости от того, смеялись вокруг или хмурились. Фред и Джордж не отпускали его от себя ни на шаг, и он сам поступал точно так же; через несколько дней им опять надо было остаться друг без друга на неопределённый срок, и они хотели, но никак не могли насытиться друг другом, нацеловаться вдоволь, наобниматься вдосталь, налюбоваться до рези в глазах. Ехидная Джинни даже прозвала их «три в одном», но Гарри не было до этого никакого дела.
Одним из вечеров они сидели у камина - там, где обычно проводил помногу времени Ремус, подавленный и грустный; Гарри подозревал, что он тоскует по Сириусу, но, светел Мерлин, ни с кем своими переживаниями не делится. В этот раз он тоже был здесь, пристроившись в полуметре от «трёх в одном».
- Профессор Люпин, - окликнул Фред. - Вы и вправду жили среди оборотней несколько месяцев?
Ремус не удивился вопросу и даже не поинтересовался, откуда они это узнали; хотя Гарри опустил глаза, потому что именно он разболтал близнецам об этом. Не было, если вдуматься, такой вещи, которую он не мог бы им разболтать; впрочем, они прекрасно понимали, о чём кому можно говорить, а о чём кому нельзя.
- Да, - Ремус вздохнул. - Дамблдору нужен был шпион среди моих сородичей, и я… был кстати. Конечно, трудно было добиться хоть какого-то диалога, по мне слишком видно, что я пытался жить среди волшебников… а большинство оборотней живут на грани: воруют, убивают, лишь бы раздобыть еду…
- Они все уже с Вольдемортом, да? - тихо спросил Гарри. Тихо потому, что миссис Уизли не следовало слышать разговоров о войне и политике - это деморализовало бы жизнь в доме как минимум на несколько часов.
- Да, - кивнул Люпин. - Они решили, что при Вольдеморте им станет лучше жить. И с Грейбэком в этом спорить бесполезно.
- Грейбэком? Кто это?
- Ты не слышал о нём? Фенрир Грейбэк, пожалуй, самый жестокий из ныне живущих оборотней. Его главная цель в жизни - искусать столько людей, сколько возможно. Он хочет создать столько оборотней, сколько будет достаточно для того, чтобы побороть волшебников. Вольдеморт пообещал ему ответную услугу, если он будет ему служить. Грейбэк специализируется на детях… Говорит, что кусает их в детстве... и восстанавливает их против собственных родителей, против жизни нормальных волшебников. Вольдеморт угрожает натравить их на людских дочерей и сыновей, а такие угрозы обычно действуют.
