Что-то кроме магии - Akana again

— Бедуир, когда придет мой час, мы встретимся? Скажи, встретимся?!

— Не знаю, Северус. Но если смогу, постараюсь разыскать тебя.

Возле Снейпа появился Квиррелл.

— Благодаря вам мои последние двадцать лет стоили всех девяти веков, — рыцарь обращался уже к ним обоим. — Если бы у меня были сыновья, я хотел бы, чтобы они походили на вас.

Руки в кольчужных рукавах протянулись к ним, две ладони рванулись навстречу. Они уже чувствовали живое тепло вместо привычного ледяного холода, уже почти коснулись... Ладья отплыла слишком далеко. Вода угрожающе плеснула, навсегда отделив прошлое от настоящего.

Фигуры Бедуира и Морганы скоро скрылись в тумане. Небо потускнело, точно кто-то наверху одну за другой гасил лампы; мгла затягивала озеро, лестницу, пристань, безмолвные привидения Хогвартса один за другим пропадали в темноте. И тьма менялась. Сгустившись до ночной черноты, она начала стремительно светлеть, но и свет уже был другой — теплый, солнечный, и место обрело новые очертания: высокая полукруглая арка, чуть выше — прямоугольник, похожий на окно. Прохладный ветер принес запах лугов. Три человека стояли в башне на холме Святого Михаила, а за ее стенами всходило солнце.

Борясь с мучительным спазмом, перехватившим горло, Северус вышел из-под каменных сводов. Оглянулся на Квиринуса и Сивиллу. У нее были мокрые щеки, да и Квиринус подозрительно часто моргал.

— Когда нагрянет печаль... — голос изменил ему. Северус посмотрел на колпак, который все это время сжимал в руке, но под пальцами вместо ткани оказались птичьи перья. Какая-то пичуга трепыхалась в неплотно сжатом кулаке, негодующе пищала и отчаянно била в пальцы крошечным клювом.

Едва он разжал ладонь, пленница порхнула вверх, в ясную утреннюю голубизну, и через миг оттуда донеслась торжествующая птичья трель, похожая на веселый наигрыш свирели. В руке Северуса осталось невесомое пестрое перышко.

Сивилла бережно взяла его и воткнула в волосы. Щеки ее не высохли, но она улыбалась.

— С добрым утром, мои заштопанные сэры. Как насчет кофе? Мне кажется, ресторанчик вон там внизу уже открылся.

Эпилог. Десять лет спустя

Мальчик лет восьми стоял на высоком меловом утесе и смотрел на море. Далеко внизу волны играли с берегом: накидывались на каменистую отмель и сразу убегали, как последние трусишки.

Море было огромное, спокойное и синее-синее. Мальчик подозревал, что по вечерам остатки неба стекают в море и оттого у воды такой цвет. Глаза ребенка были голубыми, как небо, спокойными и глубокими, как море.

Рядом с мальчиком сидел крупный белый пес. Он настороженно поглядывал то вниз, то на мальчика и, похоже, сильно тревожился от того, что его хозяин стоит так близко к обрыву.

— Алан! Давай домой, обедать пора!

По пешеходной дорожке, проложенной на порядочном расстоянии от края утеса, шла женщина в радужном легком платье. Ветер трепал длинную разноцветную бахрому на шали, которую она придерживала на плечах.

— Придется уходить, Барон, — вздохнул Алан. — Только ты не говори маме, что мы с тобой видели, ладно? А то она опять расстроится.

Пес отрывисто и звонко гавкнул в ответ.

— Сиби, где ключи от машины? На полке нет, в шкафчике в прихожей тоже.

Алан знал, что когда отец чем-то занят — будь то работа над новой книгой или, как сейчас, поиски чего-либо, — его лучше не отвлекать не относящимися к делу вопросами и просьбами. Но как быть, если очень-очень хочется попросить?

— Они провалились за подкладку маминой ветровки, потому что у нее в кармане дырка, — тихим, будто сонным голосом проговорил он. — Сейчас мама вспомнит о ней и скажет тебе. Пап, купишь мне в Лондоне новый выпуск «Доблести Камелота»?

В прихожую вошла женщина в радужном платье, держа в руках два блестящих ключа на связке.

— Вот, держи. Забыла, что карман дырявый, они за подкладку упали... Райни? Все в порядке?

Эти взрослые иногда ведут себя непонятно. Он всего лишь попросил журнал комиксов, а папа опять посмотрел на него так странно, будто видел в первый раз.

— Да, все в порядке. Ну, я поехал. Самолет вроде бы не задерживается, так что жди нас к ужину.

Приехав в аэропорт, Квиррелл смешался с толпой встречающих, гадая, насколько сильно изменился Снейп за прошедшие годы. По телефону его голос звучал, как прежде, разве что показался глуховатым. А, может, просто помехи сотовой связи...

Квиринусу пришло в голову, что и его самого будет не так-то легко узнать: едва писательские гонорары это позволили, Сивилла настояла на пластических операциях, после которых от грубых шрамов на лице остались чуть заметные светлые штрихи. Правда, он по-прежнему лыс — волосы личина Волдеморта уничтожила безвозвратно.

Объявили прибытие рейса из Ванкувера, и вскоре показались первые пассажиры. Квиринус снял бейсболку и стал так, чтобы его не заслоняли другие люди.

Когда, пробившись сквозь все чиновничьи кордоны, Снейп уехал в колледж имени королевы Виктории, ни он, ни Квиррелл не предполагали, что расстаются на целых десять лет и общаться станут лишь письмами да редкими телефонными звонками.

У Квиринуса жизнь потекла своим чередом. Работой в Хогвартсе он был доволен; «занятные идеи» обернулись увлекательным приключенческим романом, а затем еще одним и еще, — казалось, писательский талант только и ждал возможности, чтобы проявить себя. В год выхода первой книги Квиринуса у них с Сивиллой родился ребенок. Совершенно здоровый во всех отношениях мальчик, по неизвестной причине оказавшийся сквибом.

Впрочем, если кого и огорчал данный факт, то только не его родителей. Тем более, смышленый непоседа Алан на шестом году жизни преподнес им сюрприз: обнаружилось, что он унаследовал от матери дар прорицания.

Сивилла долго не хотела в это верить. Дар всегда передавался по женской линии и к тому же через поколение; провидческие трансы мутят сознание и выжимают душу, точно губку — нет, она не желала своему ребенку такой участи! Но мальчик пока ни разу не погружался в транс, изредка заглядывая в будущее так же просто, как через соседский забор. И самое главное, в отличие от матери, видел там только хорошее.

...По проходу шел высокий смуглый красавец с орлиным носом и роскошной