Путь на восток (СИ) - "Эфемерия"

— Не подходи к ней, — неожиданно резко заявляет хренов герой, шагнув ближе ко мне. Похоже, внешний вид незнакомца не внушает доверия никому из нас.

— Что ж… Опустите пушки, я пришёл с миром. Позвольте представиться, — мужчина снимает шляпу и изображает нечто похожее на поклон. — Меня зовут Джозеф Крэкстоун.

Часом позже мы привычно садимся в круг у костра, оборудованного прямо на территории базы — в котелке над огнём дымится скудная похлёбка из тушёнки и консервированной фасоли, распространяя довольно аппетитный аромат. Но мои спутники выглядят напряжёнными. Присутствие странного человека в ковбойской шляпе смущает всех.

И хотя он ничем не выказывает дурных намерений, в его внешнем облике смутно угадываются черты матёрого мясника.

И вовсе не в хорошем смысле.

Понятия не имею, с чего вдруг хренов герой сменил гнев на милость и предложил ему разделить с нами трапезу — как по мне, Крэкстоуна стоило бы пристрелить.

— И куда вы направляетесь, салаги? — он игриво подмигивает блондинке, заставив ту вздрогнуть и сильнее прижаться к благоверному.

— В Сент-Джонс, — невозмутимо отзывается Торп, но боковым зрением я замечаю, что его правая рука лежит на деревянном прикладе винтовки. — Говорят, там есть город выживших.

— Кто говорит? — мужчина в очередной раз отпивает из фляжки и подозрительно прищуривается.

— Слухи ходят, — ну надо же, доморощенному лидеру хватает ума не раскрывать все карты перед первым встречным.

— Слухи по нашей земле не ходят уже давно, — ухмыляется Крэкстоун. — Только живые мертвецы. И никакого города выживших не существует, это полная хренотень.

— Почему вы так думаете? — в диалог вступает Бьянка, которая до этого помешивала варево на костре с самым непроницаемым видом.

— Я не думаю, девочка. Я знаю.

— Откуда? — не унимается Барклай.

— Потому что я там был, — Джозеф вдруг тяжело вздыхает и опять прикладывается к содержимому фляжки. Делает большой глоток, снова занюхивает рукавом куртки и выдерживает продолжительную паузу, прежде чем продолжить. — С год назад мы с моим приятелем Ноублом и его семьёй нашли послание в окрестностях Денвера. На стене церкви было написано, что на севере Колорадо принимают выживших… И координаты. Я отговаривал Ноубла, но он меня не послушал. Мы ехали несколько недель и добрались. И выжившие там правда были… Вот только не такие, как мы представляли. Слышали что-нибудь про горный Алькатрас?

Я молча киваю в ответ — в тюрьме Флоренс, носящей это прозвище, мой дядя отбывал второй срок за вооружённое ограбление банка. И даже его это место повергло в ужас.

— Когда началась эпидемия, заключённые сбежали оттуда и основали свою колонию, — продолжает Крэкстоун, уставившись тяжёлым взглядом в горящие поленья. — Вот только они никого не принимали. Они заманивали к себе таких же наивных салаг, как вы, чтобы обчистить их, прикончить и сожрать. Ноубла с семьёй убили мгновенно, а меня сильно ранили. Они думали, что я подох. Но я выжил и…

— Почему мы должны вам верить? — хренов герой резко перебивает ковбоя, и в его голосе неожиданно слышатся стальные интонации. Похоже, Торп до последнего готов защищать свою мечту о возможном спасении. Остальные же замирают с самым шокированным видом и недоумённо переглядываются.

— Могу доказать, — мимолётное выражение грусти на лице Крэкстоуна быстро исчезает, сменяясь прежней неприятной ухмылкой, больше напоминающей оскал. Он распахивает кожаную куртку и одним резким движением задирает вылинявшую тёмную футболку. На груди чуть пониже сердца белеет широкий рубец от глубокого ножевого ранения.

— Это ничего не доказывает, — Торп упрямо мотает головой. — Вам просто не повезло. Город выживших существует, и мы его найдём.

— Как хотите. Но в таком случае я вам не товарищ, — мужчина одёргивает футболку и поднимается на ноги, убирая фляжку обратно в нагрудный карман. Обводит нашу притихшую компанию долгим пристальным взглядом выцветших глаз и останавливается на хреновом герое. — Помяни моё слово, парень. Ты ведёшь своих людей на верную смерть.

Он уходит, не прощаясь — просто садится на свой Харлей, застёгивает куртку и нацепляет солнцезащитные очки в массивной чёрной оправе. А потом бьёт по газам и уезжает, оставив после себя лишь сизые клубы дыма и полнейшее смятение на лицах моих спутников.

— Не слушайте его, — угрюмо бросает Ксавье, забирая волосы в низкий пучок на затылке, и тянется к котелку над костром. — Давайте просто есть.

Скудная трапеза проходит в звенящей тишине, нарушаемой лишь лязганьем алюминиевого половника по дну походной кастрюли, клацаньем зубов моего пса и редкими порывами сухого ветра с юга.

Чета Петрополусов растерянно переглядывается и перешептывается вполголоса, Бьянка без особого энтузиазма пересчитывает патроны, Тайлер и вовсе отходит к машинам, поочередно открывая капоты, чтобы проверить состояние двигателей и прочих деталей.

Я же лениво почёсываю пса за ухом, пристально вглядываясь то в пламенеющие краснотой угли, то в нечёткую панораму низких холмов, виднеющихся через распахнутые ворота базы.

О словах ковбоя я почти не думаю — нельзя сказать, что его рассказ хоть немного меня впечатлил. Нет ничего удивительного , что на руинах агонизирующего мира вовсю процветает мародёрство и жесткость. Законы выживания суровы и беспощадны — либо ты, либо тебя. И даже если в Сент-Джонсе нас поджидает вовсе не колония выживших, а кучка обезумевших каннибалов, мы ещё посмотрим, кто кого.

Вот только некоторые из моих спутников считают иначе.

— Выезжаем через десять минут, — уверенный голос хренова героя нарушает почти идиллическую звенящую тишину.

— Нет, — внезапно заявляет Аякс. — Мы с Ниди никуда не поедем. Найдём новый дом где-нибудь поблизости и останемся здесь.

Неожиданно. Невольно удивляюсь твёрдости, прозвучавшей в его интонациях — не припомню, чтобы Петрополус когда-либо произносил так много слов за один раз. Обычно он просто ноет, поминутно жалуясь на голод, жуткую усталость и необходимость мыться под пластиковой канистрой. Жалкий слабак. Даже удивительно, что его до сих пор не сожрали.

— Ни в коем случае, — Торп тоже выглядит немало удивлённым. Наверное, не может свыкнуться с мыслью, что кто-то из его слабоумной шайки осмелился рявкнуть против вожака. — Неужели вы поверили этому фрику?

— Его шрам был куда более убедителен, чем твои россказни о городе выживших, — парирует Аякс, взвиваясь на ноги так быстро, что позади него опрокидывается походный стул.

— Они поверили какой-то жалкой надписи и поплатились за это, — довольно грубо отрезает хренов герой, сжав руки в кулаки. — В чём дело? Вы все прекрасно слышали радиосигнал.

— К черту твой радиосигнал! — Петрополус повышает голос, едва не срываясь на крик. — У меня беременная жена, и я больше не намерен рисковать её жизнью!

— Вот именно, — Ксавье словно в противовес ему начинает говорить медленнее и тише. Таким тоном, будто объясняет элементарные вещи умственно отсталому. — Энид со дня на день родит. Ты не сможешь в одиночку принять роды и рискуешь потерять и жену, и ребёнка.

— Не в одиночку, — прежде молчавшая Бьянка вскидывает голову. — Я останусь с ними. Прости, но я не хочу, чтобы меня убили и сожрали чокнутые психи. Ничего личного.

— Да кого вы вообще слушаете?! — хренов герой не выдерживает и повышает голос. На обветренных щеках расцветает яркий багряный румянец, крылья тонкого носа возмущённо трепещут. Но спустя пару секунд он вновь берёт себя в руки и продолжает говорить с привычным непробиваемым спокойствием. — Я понимаю, что вы напуганы, это нормально… Давайте сделаем так. Доберёмся до окрестностей Сент-Джонса, а потом я в одиночку съезжу на разведку и выясню, что там есть на самом деле. И если не вернусь через сутки, вы сами решите, как быть дальше. Если я втянул вас во всё это дерьмо, то готов нести ответственность до конца.