GrayOwl - Замок Эйвери
- С жёнами - им, наверняка, будет интересен новый мужчина.
- Пойдём, познакомлю тебя с графиней Дестроу - весьма пикантная штучка. Скорее всего, ты ей понравишься…
… Все дамы, в том числе и вдовы Пожирателей Смерти, которые ничего обо мне не знают потому, что их супруги являлись, так называемыми,«одноразовыми», то есть принятыми в ряды сторонников Лорда исключительно для проведения очередного особо громкого, масштабного рейда, в которые и пускали «на мясо» вот таких новичков, замечают, во-первых, мои глаза с оставшимися, к моему удивлению, искринками золота на дне зрачков, во-вторых, моё «ах, такое аристократическое, бледное, не то, что у швали» лицо с императорским снейповским профилем, ну, и в-третьих, мой необычный костюм, на что я вскользь проговариваю, рассыпаясь в комплиментах (одинаковых для всех), сколько столетий данному костюму, на что дамы, все, как одна, закатывают глаза и произносят: «Ах, какое сильное, великолепное волшебство, не то, что у этой швали!»
- Ну, что, Блейз, с джентльменами знакомиться будем? - говорю я весело потому, что мне вновь противен Высший Свет, и я рад, что с его «прекрасной половиной» мы, наконец, разобрались.
- Как пожелаешь, в любом случае, они умнее своих жён и любовниц.
- Так господа приходят сюда и с любовницами? - глупо переспрашиваю я.
- Конечно, ведь это - палаццо Эйвери! Так, пойдём скорее знакомиться с графом Билкуиш, замечательным образчиком здешней фауны, завсегдатаем. Говорят, что за последние три года, прошедшие со времени развода с женой, а прожили они вместе тридцать четыре года, заметь, и нажили четверых детей, двоих из которых ты должен знать - они в Доме Слизерин, он появляется у Эйвери ежедневно!
Блейз знакомит меня с мужчинами, которые реже употребляют слово «шваль», но подразумевают его, оценивают не только те же параметры, что и женщины, но и моё общее сложение, и сексуальность в паре с Блейзом, а в том, что мы - пара, у них не возникает никаких сомнений, говоря обо всём этом мне в лицо.
Я узнаю о себе много интересного и уже привычного - о том, что, я, без сомнения, доминанта, не будь даже рядом со мной любовника, что они были бы не против… последующее зависит от «испорченности» говорящего, как то - разделить ложе, чтобы попробовать, каков я в постели; завести со мной длительные (на несколько месяцев) отношения; сделать мне минет, а особо одарённые желают, чтобы и я сделал ответное действие; наконец, прожить со мной годы, но при одном условии - секс должен быть равноправным, то есть, меняться со мной позициями, а я думаю об одном: «Пошловат», о другом: «Симпатичен, но слишком смазлив, без изюминки», о третьем: «Слишком настойчив. Это сейчас он говорит о моей доминанте, а на самом деле… " и тому подобное. Ни один из представленных мне джентльменов не отказался бы переспать со мной, хотя бы ночь, что не может не настораживать. Я отвечаю, говоря о благородности своего рода, что я не пошёл бы на мезальянс, сводя разговоры сексуальной направленности на, в общем-то, безобидные прения о знатности семей.
Наконец, перезнакомившись со всеми, кому Блейз, по одному ему известным причинам, хотел меня представить, я оказываюсь в липкой паутине дамской патоки и мужского, ничем не умеренного, сладострастия и говорю Блейзу:
- Предлагаю тебе ещё одну настоящую ночь со мной в лондонском особняке.
- Я счастлив слышать это, Сев. Как ты понимаешь, я всем естеством своим - за.
- А духом и сердцем?
- О-о, да-а, и разумом тоже, любимый.
Мы выходим из палаццо и идём по ненавидимой мною у любого замка, широкой антиаппарационной зоне, окружённые ночными птицами, пролетающими и издающими незамысловатые треньканья, летучими мышами, летящими, кажется, прямо на тебя, но, в последний момент, резко вспархивающими вверх, и многочисленными ночными мотыльками, стремящимися на свет наших Lumos`ов, я чувствую и опустошённость светскими разговорами, и желание овладеть Блейзом прямо здесь, на высохшей от жары, траве, и начинаю декламировать, чтобы отвлечься и развлечь любовника:
Есть берега,
где корабли, состарясь,
встречают смерть.
Они вонзают штевень
в песок глубоко,
ложатся тяжко на бок,
они гниют годами.
Глаза кают стеклянные в осколках,
давно умершие шторма
скрежещут в остове разбитом,
и ржа и мох покрыли их борта
и палубу, что море просолило,
и всё же волны моют, моют день за днём,
чтоб корабля навеки смыть названье.
Под конец я почти кричу, так хочется, чтобы прекрасное стихотворение смыло всю пошлость и похоть, обрушившуюся на меня в замке Эйвери… и всё же я знаю, что буду, несмотря ни на что, вместе с Блейзом, повторять визиты к осиротевшему Клоссиусу, потерявшему сводного брата - любовь всей долгой жизни.
По неизвестной мне причине я не «улетаю» в иные миры, когда мы с Блейзом занимаемся любовью в моём доме, но вот в этом странно притягательном снаружи и омерзительным внутри из-за наполняющей его публики, палаццо я «улетаю» уже во второй раз, причём сейчас в кармане мантии лежит кусочек иного мира, и у меня теплится надежда, что с помощью этого осколка можно исцелить любого, кроме смертельно больных, чей недуг уже разрушил тело либо некие его органы безвозврато, но, может, этот камень способен регенерировать ткани и умеет воскрешать даже мёртвых во плоти, кто знает?
И вот ещё задача не из простых - как применять его на практике - прикладывать к больному органу, водить им по телу, отбить несколько крошек, измельчить их ступкой и сделать отвар с получившейся массой, который давать недужному? А если это буйнопомешанный ликантроп? Рем, мой Рем, где же ты сейчас?
Блейз ничего не сказал о прочитанном стихотворении, а это означает только одно - он далёк сейчас в своих мыслях от меня, но он же никогда не спрашиает, что я вижу или о чём думаю, когда, также, как он в этот миг, ухожу в свои мысли, ведь он даже ничего не спросил о происхождении камня, так и я не буду нарушать ход его мыслей…
Мы дошли до места аппарации, я молча обимаю Блейза за бёдра, он склоняет голову мне на плечо, как усталый путник, и мы аппарируем в Лондон.
… Первый, кого я вижу в доме - перепуганный и избитый до крови Линки, бросающийся мне под ноги и истошно верещащий:
- Хозяин не оставит Линки с оборотнем?! Хозяин с молодым господином заберут Линки с собой?! Хозяин, скорее, он уже близко!
Я вижу разъярённого, рычащего, с пеной у рта, Рема в дверях гостиной, куда мы попали, хватаю Линки за сорочку и аппарирую, не задумываясь, на Гриммуальд-Плейс, к невидимому пока дому номер двенадцать, произношу заветные слова, и старая развалина появляется, я втаскиваю на себе почему-то обмякшего ещё перед первой аппарацией Забини и довольно бодрого Линки в дом и запечатываю дверь сетью мощных, в том числе и черномагических, Запирающих заклинаний, перевожу дух, Линки тут же убегает на кухню, трясу Блейза, он никак не реагирует, находясь в глубоком обмороке, я подхватываю его на руки, леди Вальбурга неприветливо здоровается со мной - помнит моё участие в заседаниях Ордена вместе с «грязнокровками и магглолюбцами», как кричала она тогда с портрета, заношу Блейза в библиотеку потому, что помню - здесь самый большой диван в доме и:
- Aquuamento!
Обливаю его большим количеством прохладной воды.
Он по-прежнему без сознания, только тело конвульсивно дёргается, когда поток воды обрушивается на него, произношу:
- Enervate! Enervate! - собравшись с духом, вкладываю всю силу любви к Блейзу в одно простое заклинание. - Enervate!
Он, весь мокрый, испуганно открывает глаза, а я, счастливо улыбаясь и легко касаясь его губ своими, говорю:
- А знаешь, у меня получилось с третьего раза, а не с восьмого, как у тебя. Не знаешь, почему?
- О чём ты, Сев? Я вообще ничего путного не помню - последней разумной мыслью было переставить во Втором Руническом неравенстве «Ильм» вместо «Адда», а потом - пустота, я звал тебя, но ты не приходил, я даже плакал от отчаяния! А дальше… дальше вообще пошёл сплошной бред - там, где ничего не было, всходило Солнце, да-да, и рассвет был самый настоящий, вот только под ногами там ничего нет, висишь себе в воздухе, правда, можно полетать, но это слишком сложно - тамошний воздух слишком вязок, словно имеет значительно большую плотность, чем наш, земной. И вот тут-то самое страшное - по мере восхождения тамошнее Солнце лиловело, представь мой ужас, когда я это увидел! А небо стало перламутровым! Я понимаю - тамошний «декоратор» постарался, чтобы было красиво, но человеку это видеть дико… После же я увидел две человеческие фигуры, летящие быстро, словно на чей-то зов или из-за крайней спешки. Я успел крикнуть им: «Постойте! Возьмите меня с собой!» Одна из фигур оглянулась, потом всё так же, молча, последовала за второй, а я стал вспоминать, кто это потому, что черты лица показались мне крайне знакомыми.
- И кто же это был или была? - спрашиваю я с отчаяньем от того, что и мой возлюбленный попал в мир Немёртвых, и только он смог с поистине арифмантической чёткостью объяснить мне устройство мира, в котором бывал и я, но не подолгу - по несколько минут после редкого курения кальяна с опиумом.
