Джин с чердака.Том IV. - Riddl_Tin
В этот момент Том закашлял сухими, ломаными спазмами. Его ногти впились в предплечье Джинни, сминая ткань рубашки и точно оставляя на ней новые синяки.
Гарри в это время прислонился к стене, его указательный палец автоматически выводил на камне руну Альф. Тень от свечи играла на его шраме, превращая молнию в извивающегося змея, словно зловещее знамение.
Джинни, всё ещё ощущая быстрое биение сердца под ребрами, сделала рваный вдох, когда опустила взгляд и заметила, как на руке Тома восполнилось место клятвы, о которой она уже давно забыла...
* * *
Сидя напротив койки Тома, Джинни впивалась пальцами в волосы у корней, металась между прядями, будто пыталась вырвать навязчивые мысли вместе с луковицами волос. Ногти оставляли полумесячные отпечатки на коже, смешивая физическую боль с душевной, когда она оттягивала пряди до жгучего онемения кожи головы. Острые локти впивались в колени, суставы побелели от напряжения, образуя хрупкий мост между согнутой спиной и подрагивающими коленями.
Прикрыв лицо ладонями, она смотрела на Тома сквозь щель между пальцами — веки дергались нервными тиками, жевательная мышца пульсировала под кожей щек, сдерживая слова, которые нельзя было произнести вслух. Том лежал с закрытыми глазами, но даже сквозь опущенные веки Джинни видела отблески алых всполохов в его тёмных глазах. Её зрачки сужались-расширялись в ритме неровного дыхания, ресницы слипались от непролитых слёз, образуя колючую решётку между реальностью и кошмаром.
Рука скользнула под мантию, цепь медальона впивалась в ключицу при каждом вдохе, оставляя кровавые росчерки на шее. Пальцы выписывали спирали на холодном металле, бессознательно повторяя изгибы змеиного тела, когда она расстегивала пуговицы рубашки. Даже согретый телом медальон обжигал холодом, а в переливах металла иногда мелькал багряный отблеск, словно чей-то глаз подглядывал из глубины артефакта.
Сжав реликвию так, что цепь угрожающе натянулась, она почувствовала, как губы слипаются от адреналиновой сухости. Когда губы коснулись металла, оставив бледный отпечаток помады, язык рефлекторно облизал треснувшую кожу — ровно в тот момент, когда в голове прозвучало особенно громкое шипение. Правая рука непроизвольно дернулась к горлу, чтобы сорвать цепь, но левая резко схватила запястье, остановив предательский порыв.
Её пятки дергались в такт учащённому пульсу, хотя всё тело оставалось прикованным к стулу. Каждые семь секунд большой палец проводил по фаланге указательного — бессознательный отсчёт до ментального взрыва. Лопатки сводило волнами: прилив напряжения при воспоминаниях, отлив — когда взгляд падал на спокойное лицо Тома. Стопы поворачивались носками внутрь при всплесках страха, резко наружу — в моменты хрупкой решимости.
И пока она смотрела на его ангельски расслабленные черты, часть души повторяла как мантру: "Ради него... Ради него я стану щитом".
Это то, что она осознала за этот год: ради Тома она всегда приносит себя в жертву. Такова цена её любви.
Глава 14. Огни и Тени.
Теплый свет ламп освещал уютную кухню дома Уизли, где на столе, накрытом яркой скатертью, уже стояли блюда, наполненные ароматными яствами. Молли Уизли, с улыбкой, потирая руки, обводила взглядом свою семью.
— Ну что, ребята, все готовы к ужину? — спросила она, наклоняясь к кастрюле с рагу, из которой поднимался аппетитный пар.
— О, это звучит великолепно, мам! Я так проголодался! — воскликнул Рон, с энтузиазмом потирая живот и глядя на стол с жадностью.
— Да, спасибо, миссис Уизли, — вежливо сказал Том принимая тарелку с рагу.
В этот момент Джинни, сверкая озорством во взгляде, понизив голос, спросила:
— Помните Амбридж? Так вот она получила по заслугам! — хлопнула она по столу так, что чашки с ароматным чаем чуть не расплескались на скатерть цыпляче-желтого цвета.
Рон, с набитым ртом, заинтересованно спросил:
— Интересно, что с ней кентавры сделали? Она из-за цокота так тряслась!
— Провели занудную беседу, — хихикнула Джинни в ответ, и её смех наполнил комнату смешиваясь с голосами других. — Или, если верить мифологии, то они...
Её продолжение потонуло в сладости запихнутой ей в рот паровой булочки, когда она надула щеки и методично сжевывала угощение. Джинни осуждающе посмотрела на Тома, когда он вовремя убрал руку, ведь она планировала его цапнуть за наглую конечность.
Миссис Уизли, всё ещё кружившая вокруг стола, то подливая чай, то ставя новые вкусности, с заботой смотрела на своих детей.
— Я рада, что вы все в порядке! Мерлин, как я перепугалась из-за вашей выходки в Министерстве! А потом ещё и вы с Томом по очереди отлеживались в медкрыле, — вздыхала она, наклоняясь к Джинни и целуя её в макушку, а затем и Тома. — Этот учебный год добавил мне седых волос! Но хотя бы ваши оценки не заставили нас с папой краснеть.
Джинни приподняла брови и закатила глаза под веки, не удержавшись от улыбки.
— Ну, мы стараемся, — произнесла она с легким сарказмом, и все за столом засмеялись, наслаждаясь моментом, о котором потом не раз ещё вспомнят.
Смех и разговоры наполняли кухню, создавая атмосферу тепла и любви, которую сложно было описать словами.
* * *
Джинни лежала в своей комнате, свесив голову с кровати и наблюдая за перевернутым миром. В её сознании крутились мысли о том, что произошло в министерстве, и о Томе.
Она использовала «Аваду», она убила. И, что самое странное, она совершенно ничего не почувствовала. Это было ненормально. Ей нужно было ощутить хоть что-то, когда она впервые применяла заклинание, способное отнять жизнь. В душе что-то шевелилось, извивалось и болело, но теперь, словно отрезанное, это чувство исчезло.
Если быть до конца откровенной, то ей даже было весело. Не было ощущения реальности — всё казалось игрой, как будто она находилась в каком-то странном сне. Она целилась в мишени и радовалась, когда попадала в цель, но теперь не могла вспомнить, кого именно убила.
Руки прижались к лицу, и пальцы надавили на глазные яблоки, вызывая цветные круги перед внутренним взором. Внезапно ей стало страшно: кажется, в их доме стало на одно чудовище больше. Это чудовище было не только тем, кого она убила, но и тем, что она сама из себя сделала.
— Твои мысли без магии прочесть можно, —
