Luna the Moonmonster - Два мира, Две войны
— Кажется, бесконечный список вещей, которые мы не можем или не знаем.
— Хорошо, что мы знаем … нет очевидного пути побега, но им придется вывести нас из антимагической зоны, чтобы отправить в Польшу…
— Это не сработает.
Два шестнадцатилетних подростка повернулись к молодой женщине. До них вдруг дошло, что они обсуждали магию при ней. Заметив осознание и беспокойство на их лицах, она мягко улыбнулась.
— Не беспокойтесь. Я ведьма и закончила Хогвартс несколько лет назад. Я ничего не скажу магглам. Однако могу вам сказать, что фашисты осторожны. Я полагаю, вы участвовали в бою?
— Да, в Париже произошло нападение. Мы были частью группы сопротивления, боровшейся с последователями Гриндевальда. Мы наложили мощное заклинание и с еще двумя друзьями рухнули от истощения. А затем мы очнулись здесь.
— Понимаю. Если ваши друзья были без сознания, вероятно, их тоже забрали. Видите ли, часть сделки между Гриндевальдом и Гитлером заключается в том, что Темный Лорд получает маггловское оружие массового поражения, если фюреру предоставят магическую помощь. Это включает антимагические зоны в лагерях и поездах, чтобы была возможность отправить туда бойцов магического сопротивления. Для ведьмы или волшебника нет способа сбежать, если их поставили на уровень магглов.
— Так как нам выбраться? — задала вопрос Гермиона.
— Нет вариантов. Охрана разбудит нас рано утром, поэтому предлагаю немного поспать.
Студенты скрепя сердце согласились, крепче обняв друг друга, чтобы защититься от пронизывающего холода.
— Alle raus, schnell! (Все вон, быстро!)
Голоса немецких солдат грубо разбудили Гермиону и Рона несколько часов спустя. Они не знали, о чем идет речь, и, не имея возможности воспользоваться чарами перевода, посмотрели на Янику. Она помогла им подняться и повела наружу вместе с остальными пленниками. В длинном, холодном коридоре, который они проходили вчера, студенты встретили пленников из других камер. Поскольку их поторапливали несколько солдат, Гермиона крепко схватила Рона за руку, чтобы не потерять друг друга в толпе.
Спустя несколько поворотов пленников вывели из здания под слабый утренний свет. Над землей парил легкий туман, из–за чего деревянные бараки и забор из колючей проволоки становились еще более мрачными. Резкий холодный мартовский ветер продувал людей до костей, когда их гнали по грязной дороге к стоянке поезда. Вагоны были одинаковыми, деревянными с зарешеченными щелями тут и там. Людей заводили внутрь и плотно заполняли вагоны, не оставляя места для сиденья, и только немного пространства для дыхания. Когда подошла очередь Рона и Гермионы, они были рады попасть в один вагон с Яникой. Поскольку девушка говорила по–немецки, только она могла помочь им, когда охранники что–то приказывали. Неважно, насколько они хотели пробиться на свободу, используя искусство боя в качестве своего преимущества, им хватило одного взгляда на автоматы в руках людей в форме для решения подчиниться.
Как только вагон был плотно заполнен, дверь была закрыта на замок, что создало внутри полную темноту. У Гермионы была небольшая клаустрофобия, она запаниковала, но Рон обнял ее и постарался утешить, насколько это было возможным. Чуть позже с резким толчком поезд тронулся и направился в Польшу. Пленники в вагоне видели в щели сельскую местность между лесами, что давало им мучительный намек на свободу.
Спустя несколько часов путешествия поезд, наконец, остановился. Как только открыли двери вагона, волшебники протолкнулись вперед, чтобы сделать большой глоток воздуха. Оглянувшись вокруг, они увидели ограду из колючей проволоки позади толпы, и большие металлические ворота, к которым все они и направлялись. Подойдя ближе, стало видно, что охранники разделяли пленников на две группы. Гермиона крепче сжала ладонь Рона, внутри ее заполнило плохое предчувствие. Когда они вошли в ворота, ее худшие опасения сбылись. Один из охранников толкнул ее налево, к остальным женщинам, в то время как Рона потянули в сторону мужчин, их руки резко расцепили. Она попыталась пробиться к нему, а он к ней, но обоих потянули обратно, а Гермиона получила пощечину за причинение неудобств.
Когда рыжие волосы ее друга затерялись в толпе, Гермиона заплакала. Яника, к счастью, была в ее группе, она приобняла плачущую девушку, затем их группе велели выстроиться в цепочку и провели в деревянное здание. Они стояли в очереди, заходя по одной в комнату, несколько минут спустя появляясь и отправляясь в разные стороны. Когда подошла очередь Гермионы, она попыталась отказаться, но под злым взглядом одного из СС-овцев она сделала то, что от нее ожидали. Войдя в комнату, она с ужасом уставилась на человека, сидящего перед столом. Подойдя ближе, с дулом пистолета у спины, она села на стул и ждала дальнейших указаний. Мужчина схватил ее правую руку и прижал к столу, в то время, как другую ее руку и ноги привязывали к стулу.
Слезы текли из глаз Гермионы, когда она присоединилась к остальной группе в большой комнате. Она баюкала свою руку у груди, тихо всхлипывая при взгляде на номер, вытатуированный на ее коже. Через несколько минут к ней присоединилась Яника, которая также осторожно придерживала свою руку. Как только всех заклеймили, подошел один из старших солдат и обратился к толпе.
— Zieht euch aus! (Снимите одежду!)
Гермиона взглянула на Янику и прошептала:
— Что он хочет от нас?
— Он хочет, чтобы мы разделись.
— Что! Зачем?
— Он не сказал, но я бы не пыталась ослушаться его. Помни, может быть, ты и ведьма, но здесь вся сила у него.
Гермиона просто кивнула и сняла мантию, аккуратно ее свернула и повесила на руку. Когда все разделись, солдаты погнали женщин сквозь дверь в комнату, обложенную плиткой, отбирая на входе одежду. После того, как все вошли, дверь захлопнулась, и Гермиона оглянулась вокруг. Она побледнела, когда заметила что–то похожее на душевые лейки на потолке. В какой–то книге было написано, что в концлагерях пленных отравляли газом таким образом. Девушка запаниковала, но пришла в себя, когда послышался плеск, и ледяная вода полилась на женщин. Через несколько минут воду выключили, двери напротив открылись, и их по очереди вывели. Проходя в дверь, женщины получали комплект одежды, одинаковый для всех. Он состоял из пары брюк и рубашки, все из грубого материала, белого цвета с вертикальными голубыми полосами, и пару неудобных башмаков, выглядевших деревянными.
Когда все оделись, пленников направили в конечный барак, где они увидели ряды деревянных коек в три яруса. Солдат у двери произнес долгую речь о правилах, которые им теперь придется соблюдать, и о том, как они должны работать, чтобы остаться в живых. Яника перевела ее для Гермионы, и та почувствовала, что семя безнадежности глубоко в ее душе начало расти. В ту ночь, когда она лежала на жесткой койке между еще двадцатью людьми, ее мысли вернулись к Рону и к тому, что могло произойти с ее другом.
В другой стороне лагеря рыжий парень лежал в такой же позе, думая о подруге с непослушными волосами. После расставания с Гермионой его точно также клеймили и «вымыли», а затем впихнули в тесную комнатку. Он придерживал свою раненую руку, думая о том, что Гермиона делает в эту минуту. Юноша вздохнул с небольшим облегчением: с ней была Яника, которая поможет, а вот ему не хватало присутствия цыганки, когда охранник о чем–то рассказывал новым обитателям. Рон полагал, что это был список того, что можно делать, а чего нельзя, но он не понял ни слова. Он еще не выяснил, говорил ли кто–либо на английском в его бараке. Глубокой ночью он размышлял о пропавшей сестре и лучшем друге, задаваясь вопросом, что стало с ними.
Глава двадцать первая. Что случилось с Гарри и Джинни?
Переводчик Dark_Malvinka.
Гарри со стоном очнулся. Голова гудела, как будто в висках поработала дрель дяди Вернона. Медленно и осторожно он приоткрыл глаза и увидел, что находится в грязной бетонной камере, свет проникал только сквозь закрытое окошко высоко под потолком. Повернув голову направо, он увидел запертую дверь маленькой тюрьмы и охнул. Гарри зажмурился в тщетной надежде, что все это только сон, ночной кошмар, и вдруг почуствовал мягкое прикосновение рук к лицу. От этого он распахнул глаза и поймал грустный взгляд девушки, наклонившейся над ним.
— Джин, где мы?
— Я не знаю, Гарри. Я очнулась пару минут назад, и все, что смогла определить — мы находимся в камере, кажется, она защищена от применения магии.
— ЧТО?
— Успокойся, ты сильно ударился головой. Ты же не хочешь сделать все еще хуже? Я пыталась осветить комнату с помощью магии, но она не работает. Еще я не могу превратиться в животное или трансгрессировать. Они, должно быть, заблокировали нашу магию.
