Легкое отклонение от канона. Или гоп со смыком по-корейски - esteem
— Палками по спине и солёными розгами по жопе, — мрачно буркнул сабоним. — Если напросится.
— Хм. Тоже метод, — усмехнулась СуМи. — Только я могу расписать тебе перспективы на будущее, если поведёшь себя правильно.
— Ну, давай. Искусительница, — хмыкнул ИнСон.
— Я тебе уже объяснила, кто может получиться из девчонки, в мире классической музыки?
— Вполне доходчиво, — подтвердил сабоним. — Новые «Битлз». И всё что им сопутствует.
— А кто в продюсерах у них числился. Помнишь?
— Не помню, — пожал плечами ИнСон. — Я как-то ими не интересовался.
— Некто Брайан Эпстайн. Так вот, когда группа была на пике своей популярности, а именно он вывел её туда, к нему на поклон ходили все. Начиная от владельцев Голливуда и заканчивая президентами и премьер-министрами. Понимаешь?
— Не совсем.
— Этот парень мог реально влиять на политику самых мощных государств мира. Просто одним своим согласием или несогласием приехать и привести ребят. Понял? Хочешь быть вхож в Голубой Дом? Ни один президент агенства, такой чести не удостаивался. Хочешь запросто пить кофе поутрам с министрами и депутатами парламента?
— Хм. Заманчиво. Действительно искусительница. Но как может простая музыка повлиять…тем более классическая?
— Эх. Мужчины, — вздохнула ХёЧжин, моментом по-женски уловив посыл своей онни. — Скажи-ка мне ИнСон-оппа, кто сегодня ходит на концерты классической музыки? И не только у нас, а вообще в мире?
— Ну-у. В основном люди культурные.
— А что подразумевает под собой, уровень культуры? — вкрадчиво продолжила СуМи.
— Э-э. Хорошее образование. Наличие финансов на это образование. В общем на такие концерты ходят люди как минимум состоятельные. Ну и во всём мире правители тоже как правило ходят на классические концерты или оперы.
— То есть, иными словами, сегодня на классику ходит элита. Я права?
— В общем-то да. Простому работяге сегодня не до классических концертов. Хотя разные люди попадаются.
— И при наличии такой талантливой трейни, музыка которой…хочешь сейчас совсем крамольные суждения выскажу? — вдруг спросила СуМи.
— Рискни, — усмехнулся ИнСон.
— Я, исходя из своего опыта. Не жизненного конечно, — скромно добавила звезда оперы, — а исполнительского. Считаю что пьеса ЧжунГи. Извини ИнСон-оппа, но в классической музыке не приняты сценические псевдонимы, даже если их дал корейский народ. Так вот, пьеса ЧжунГи стоит наравне, если не превосходит и того же Баха и Генделя и Гайдна. И даже Вивальди! Ты это можешь осознать?
— Не совсем, — неуверенно отозвался поражённый такими выводами подруги, сабоним. На ХёЧжин было страшно смотреть. Похоже она начала осознавать все масштабы происходящего с её дочерью.
— Я наверное всё же аннулирую контракт и…и…и куда-нибудь уеду…с ней.
— Даже не думай, — автоматом ответил сабоним. — Я своего согласия не даю. Кстати, где нотариус? Уже давно должен был быть.
— И ЧжунГи совершенно не соврала, когда говорила о драйве, напряге и энергии.
— Она это говорила про рок-композицию
— Неважно. То, что она играла на экзамене, в корне отличается от той классики, которую мы привыкли слушать. Это именно драйв, напряг и энергия невиданных масштабов! Это экспрессия. Это столетие в музыкальной жизни планеты, будет называться Эпохой ЧжунГи. Эпохой экспрессионизма! Вот помяните моё слово. Я отослала видео, которое ты мне дал ИнСон-оппа, от твоего айтишника, Монсерат. Спросила как ей.
— Ну и как? — очумел от такой новости сабоним.
— На, читай. А, ты ж по-итальянски не читаешь. Тут написано, — она поднесла экран своего «Самсунга» к глазам ИнСона. — «Отстань»! Понял?
— Нет.
— Если она так сказала, лучше её не трогать. Значит она чем-то увлечена. Я её хорошо изучила. Насчёт элит ты надеюсь понял?
— Знаешь, от таких перспекив дух захватывает. И единоличный хозяин, я и моё агенство.
— Представь, — продолжала совращать «девственника», оперная змея. — В Сеул, чтобы послушать новую классику съезжаются все правительства мира!
ИнСон, представил. Вот к его агенству подъезжают королевские экипажи. Выходят короли, королевы, принцы и герцоги. В роскошных костюмах восемнадцатого века. За ними кортежи президентов, восточных монархов, премьер-министров. Дальше к площади у здания подходит босоногий Папа. В тиаре и с посохом. За ним патриарх греческий и московский. Не спеша разговаривают расчёсывая бороды. Потом степенные имамы с учениками и весёлые раввины. С пейсами скрипками и балалайками, или что там у них. Кришнаиты и буддисты. Синтоисты японцы с ветками сакуры в руках. А за ними сплошные элиты, толпами идут. Идут и идут. И конца-краю не видно. И он их встречает на крыльце агенства. В тунике, сандалиях на босу ногу и с лавровым венком на голове и лирой в руках! А на лавровом венке, по бокам трепещут крылышки! И босой Папа, кланяется ему в ноги и басом провозглашает:
— Приветствуем тебя, о великий Орфеус! Кажи нам чудо! — И все элиты тоже кланяются. ИнСону поплохело.
— И что? — хрипло спросил он. — Все они приедут слушать вот это? Которое сейчас с моими мемберами пошло в кафе? Которое за два неполных дня вынесло мне мозг?
— Онни, принеси сабониму воды, пожалуйста, — попросила змея в человеческом облике, свою подругу.
— И мне придётся, посылать её на гастроли за границу! — вскричал и без воды пришедший в себя сабоним, от посетившей его мысли. — А там, она будет зарабатывать восемьдесят процентов от сборов!
— Контракт подписан, — улыбнулась ХёЧжин.
— То-то я смотрю ты не возражала, что ГопСо останется в агенстве на восемь лет!
— Контракт подписан.
— Провела меня вокруг пальца. А ещё, нуна! Холь! Ты настоящая кумихо!
— Ты ещё молодой, ИнСон-оппа. Твоему агенству всего десять лет. Опыт приходит со временем.
— Сабоним, — раздался из интеркома голос секретарши. — Пришёл господин нотариус.
— Онни, показывайте где столовая, очень кушать хочется, — сказала ЧжунГи, когда компания девчонок отдалилась от студии и в длинном пустом коридоре, отгремело последнее эхо песенки о копейке.
— Не столовая, а кафе, — ответила Арым хватая меня за левую руку. Айрин соответвтенно схватила за правую и мои онни поддали газу. Не прошло и парочки минут, как мы ещё раз завернув за очередной угол, попали в ярко освещённое помещение с одуряющим запахом еды.
— Ух, ты!
— Это кафе работает круглосуточно,
