Dark Jack - Игры в заботу
Профессор Снейп шумно выдохнул, взглянув на мальчика.
— Кажется, да, — кивнул зельевар.
— Ясно, — тоже кивнул зеленоглазый.
А что он должен сейчас сделать? Броситься к нему на ручки с криком: «Папочка!»? Может быть, он должен еще и делиться с ним впечатлениями о первом дне школы? Ни у Гарри, ни у Снейпа так просто ничего не выходит. Это все слишком сложно для них обоих.
Зеленоглазый это прекрасно понимал. Поэтому в следующую минуту он тихо поднялся и пошел к выходу, кинув вслед только сухое: «До свидания.»
А Снейп порвал очередной пергамент.
Часть 47
Новое утро уже не приносило так много эмоций, как принесло первое. На Гарри навалилось слишком много проблем, чтобы вновь начать радоваться всему, что он видит.
Кровать тихо скрипнула, прогнувшись, а зеленоглазый медленно поднялся.
— Вставай, Джек, — сказал парень, одевая рубашку. — Тебе ведь не хочется опоздать на завтрак?
— Встаю–встаю, — кровать рядом скрипнула намного громче, отчего Гарри поморщился. Утро — не самое лучшее время дня.
— Травология? — устало выдохнул зеленоглазый, смотря на Джека. Тот только поправил бинты на своих глазах, а после ответил:
— Она самая.
***Альбиноска с большими алыми глазами быстро подбежала к Джеку и Гарри, что были на подходе ко входу в столовую:
— Как спалось? — она, пожалуй, была единственной, кто являлся радостным человеком в такое время дня. Даже вечно позитивный Дамблдор явно выглядел уставшим.
— Мало, — ответил зеленоглазый. Джек только кивнул, соглашаясь, а потом широко зевнул.
— Кстати. У нас все никак не выходит поговорить, — девушка сложила руки в боки и грозно посмотрела на Гарри. — Сегодня хочу видеть вас обоих после уроков. Давайте в библиотеке.
— Да–да–да, — протянул Джек, — только дай нормально позавтракать.
За столом Слизерина было шумно. Дети галдели, обсуждая всевозможные пустяки, от чего у Гарри разболелась голова. Он, доев свой бутерброд, поспешно вышел из столовой, осознавая, что до урока у него еще целых двадцать пять минут.
Коридоры Хогвартса всегда были опасны своими лабиринтами и движущимися лестницами, неизвестно, куда они приведут, в какую чудную комнату вы попадете, что за чудовища могут там вас поджидать. Привидения, гуляющие здесь бывают не только добрыми, но и опасными для жизни, здоровья и вообще психики. Однако единственное, чего сейчас не хотел Гарри — потеряться.
Половицы еле слышно скрипели, обувь стучала о дерево, мантия шуршала при малейшем движении. Легкий запах пыли и лаванды витал вокруг. Воистину странное сочетание.
— Поттер, — зеленоглазый только недовольно фыркнул, услышав эту фамилию, но все же повернулся. Перед ним, сверля его черными глазами, стоял профессор Снейп.
— Я вас слушаю, — Гарри явно было неловко в его обществе. Северус чувствовал себя также. Семья не станет семьей за день, если до этого и вовсе ей не была. А эти двое слишком логичны, слишком холодны и слишком похожи, чтобы все было просто. Наверное, поэтому после достаточно долгой паузы профессор задал довольно глупый вопрос:
— У вас сейчас Травология? — было видно, как его губа чуточку дрожит. Рука сжимает книгу чуть ли не до боли в кончиках пальцев.
— Верно, — кивнул зеленоглазый, теребя Не то, что вы подумали ткань мантии в потных ладошках.
Снейп так не может. Глаза мальчишки слишком похожи на ее. Настолько сильно, что выдержать тут даже минуту у него просто не получится. Ярко–зеленый цвет, переливающийся на свету, словно ограненный изумруд. Завораживало, манило, притягивало. Но только не Снейпа. Его такой цвет отталкивает, заставляя часами вспоминать темно–рыжие волосы, пухлые губы, волшебную улыбку и глаза… Точно такие же глаза, что и у этого ребенка. Невыносимо.
— Ясно, — Снейп подорвался, направляясь куда–то в противоположную от Гарри сторону.
***— Доброе утро, дорогие ученики, — Помона Стебль приветливо улыбнулась. — У меня на вас большие планы, Слизерин!
Это была добродушная женщина бальзаковского возраста, низенькая, пухленькая, улыбчивая, но не самая опрятная. Но ведь невозможно, наверное, быть опрятным, являясь профессором Травологии, верно?
Платье профессора было испачкано в земле, шляпа покрыта множеством заплаток, а свои седые волосы Помона укладывала кое–как. Тем не менее, она была прекрасным знатоком своего дела и великолепно справлялась со всеми растениями, включая даже самые опасные из них.
— Для начала пару слов о травологии! — женщина присела на табурет, что был рядом. — Все уже догадались, что это наука о…
— Траве? — хихикнул Драко Малфой.
— Частично, — кивнула Помона Стебль. — А в целом, травология — наука о растениях. А там и трава, и кусты, и деревья и все остальные… Вот вы! Какое у вас любимое растение? — профессор указала пальчиком на Лилит. Альбиноска слегка запнулась, а потом ответила слегка нетипично для девочки ее возраста:
— Кальмия.
— И за что же? — профессор казалась удивленной.
— Во–первых, за внеземную, как по мне, красоту. А во–вторых, за смертельно опасные листья, побеги, цветки и пыльцу, которые вызывают обильные слёзы, течение жидкости из носа и рта, а затем удушье, отказ почек, конвульсии, паралич и даже смерть.
Первый курс, за исключением Джека, Гарри и Лилит, стояли, уронив челюсти на землю. Помона Стебель последовала их примеру.
***В библиотеке было настолько тихо, что даже самые обычные шаги, казалось, звучали очень–очень громко. Кое–где шуршал пергамент, чуть дальше был слышен треск дров в камине, однако это все было по–прежнему тихо. Тише, чем станет в будущем.
— Когда ты еще не был… снаружи. Ты ведь слышал начало легенды, да? — альбиноска серьезно смотрела на Гарри, который спокойно кивнул. — Тут продолжение.
Лилит вручила зеленоглазому толстенький томик, покрытый пылью.
Белее снега, багровей крови
Темнее тени, страшнее смерти
Умнее мира и льва рисковей
Кровью жертв земля оросится
Свет погибнет во мраке теней
Тьма геройством будет кормиться
Иль безумие будет сильней…
— И что в этом такого, что вы не дали прочитать это крольчонку? — спросил зеленоглазый, что явно не относился к этому серьезно.
— По пророчеству мы одинаковы, но совершенно различны. Я как–то уже это говорила… Однако тот Поттер. Он не подходил под описание. Не пойми что могло бы случиться, если бы он это увидел.
— Хорошо, — кивнул Гарри. — Вы поняли то, что тут написано?
— Пока что нет, — выдохнул Джек, проводя ладонью по корешку одной из книг. — Однако мы надеемся, что земля не нашей кровью оросится.
— Не могу не согласиться, — кивнула Лилит. — А еще не могу не сообщить вам о Зельеварении!
— Оно ведь было вчера, — устало пробормотал зеленоглазый.
— Оно у нас каждый день, кроме среды. А сегодня что? — Джек ободряюще похлопал Гарри по плечу.
— Вторник, — обреченно произнес мальчик. Он не хотел туда идти. Не хотел находиться в этой чертовой давящей атмосфере. Не хотел царапать до костей еще даже не зажившую рану, когда недавно появились еще новые.
Часть 48
Зеленоглазый получал удовольствие от всего, связанного с жизнью снаружи тех холодных лабиринтов и жалкой комнатушки с роялем, где он провел все свое детство. Но с годами, проведенными вне этих мест, он начал забывать о том, как ужасно там было.
В первый его год в этом теле он готов был целовать все осязаемые вещи вокруг. Второй год Хогвартса был не менее увлекательным, но чем дольше он жил, тем меньше это ценил. С каждым днем все ужасные мгновения первых одиннадцати лет существования уходили прочь, даря новые.
Можно подумать: «А что в этом плохого?»
Гарри не спал ночами, выдирая собственные волосы. Он стал ненавидеть себя за то, что уже не ценит жизнь так, как раньше. Казалось бы, что он волнуется по пустякам, однако…
Он одиннадцать лет прожил, грезя о внешнем мире, а теперь постепенно теряет к нему удовольствие. Было страшно.
Седьмой курс не предвещал ничего странного и необычного, как должен бы. С так называемым Волан–де–Мортом они еще не виделись, хоть и долбанная легенда о мальчике, который выжил, просто кричит, что роковой день настанет.
Джек и Лилит как всегда ходили где–то рядом с зеленоглазым. Они, скажем так, даже стали настоящими друзьями. Вместе проводят время, смеются. Хотя иногда разговоры приходят в более серьезное русло. У них же, видите ли, тоже свое пророчество имеется.
А Гарри что? А ему уже все ос–то–чер–те-ло.
Кролик — Поттер время от времени ворчит. Просит вернуть ему его тело. Хотя зеленоглазый тут же вносил поправки, говоря, что тело вообще–то сейчас с его истинным хозяином. Поттера можно было благодарить, кстати. Пожалуй, что только благодаря ему зеленоглазый еще продолжает кое–как радоваться жизни, понимая то, что если бы не он, то тело могло бы достаться такому идиоту. Несмотря на факультет, крольчонка можно было бы назвать хаффлпаффцем.
